Пятый постулат - Кира Измайлова

Вот только, к сожалению, возникли технические сложности. Спрашивается, какие неожиданности могут подстерегать в деле, которым человечество занимается многие тысячелетия?! Да вот хотя бы то, что один из этой пары человеком не был по определению, а его крылья создавали уйму проблем: снизу он быть никак не мог (крылья же немаленькие, а лежать на них невозможно!), а если внизу оказывалась Маша, то Реталь попросту взлетал… хм… в разгаре процесса.

— Они сами начинают махать, инстинктивно! — виновато объяснил он раздосадованной Маше, собирая с пола черепки — разбил кувшин взмахом крыла. — Мы, крылатые, в воздухе это делаем!

Реталь пытался уцепиться за Машу, но и это не помогало, потому что тогда он взлетал частично (и главное, неравномерно — как котенок, поднимаемый за шкирку). Смешное, должно быть, зрелище они представляли со стороны! Только вот Маше было совсем не до смеха…

В полете тоже не получилось — крылатые все как на подбор тонкокостные, легкие, иначе им не взлететь, а потому Реталь попросту не мог удержать Машу — та была девушкой крепкой, увесистой, — и пару раз уронил ее мимо кровати (она ушиблась, между прочим!).

Предложение крылатого, чтоб Маша попросту повисла, держась за крюк для лампы, а он будет парить рядом, ее тоже почему-то не обрадовало…

К тому же после очередного бесславного падения с вершины страсти (причем в прямом смысле слова) в соседней комнате разорался Машин хозяин, мол, спать ему не дают и вообще, что это за наглость, так буйно себя вести в приличном месте! От его голоса Маша вся сжалась, — не хватало еще, чтобы Весь заявился в самый неудачный момент и застал их вместе с Реталем! — и настроение у нее резко ухудшилось. Тут уж не до любовных приключений!

Реталь было заикнулся, что можно попробовать обосноваться на дереве (так, по его словам, делали парочки, которые по каким-то причинам временно не могли летать, или вот он с женой — курица же в полете долго не продержится!). Он уверял, будто там можно очень удобно устроиться, но Маша возмутилась: не хватало еще любиться на глазах у всех!

В общем, никакого удовольствия несчастной девушке не досталось!

Больше того, у нее почему-то начал сильно чесаться нос, а потом она принялась безостановочно чихать.

— Да у тебя же аллергия на перья! — ужаснулся крылатый.

Но Маше было совершенно не до него — в горле першило, глаза слезились, а дышать стало очень сложно.

Реталь посмотрел на несчастную девушку и горестно поник — видимо, не судьба! За весь последний год он так ни разу и не нашел девушку, которая не побоялась бы быть с ним (они все его побаивались, да и опасались, что понесут такого же крылатого малыша, а кому нужно такое счастье?). Наконец, такая смелая нашлась, и вот — сначала ничего не вышло по техническим причинам, а теперь еще и аллергия открылась…

Что тут можно сказать?! Разве что нецензурно помянуть богов, занесших его в этот ненормальный мир…

Ну а Маша, прочихавшись и подышав на дворе свежим воздухом, с тоской подумала о том, что завтра поутру ей придется выгребать из комнаты Реталя пух и перья (из его крыльев они сыпались, как из взбиваемой перины!). Это, конечно, и другая служанка может сделать, но что если они догадаются, чем это крылатый там с ней занимался?

«Человек создан для счастья, как птица для полета, — припомнила Маша и горько вздохнула. — Оно, конечно, так, только полет-то удался, а вот со счастьем не заладилось!»

Глава 8. Летите, голуби!

В последнее время Весьямиэлю казалось, будто уши у него удлинились и заострились, как у дикого зверя, — так напряженно он прислушивался ко всем слухам, сплетням, шепоткам. Истории о связи с Машей его не интересовали, селяне всегда выдумывают всяческие глупости, слушать смешно, но вот иные сведения заставили его призадуматься.

Что-что, а сопоставлять факты и делать правильные выводы Весьямиэль умел, и преотлично: без такого умения нечего делать при императорском дворе, мгновенно сожрут! Весьямиэль пребывал там с самого нежного возраста и тогда уже не давал себя в обиду и не попадался на уловки противников (бывали, конечно, досадные промахи, но побеждает тот, кто выигрывает войну, а не одно сражение!). Ему удалось ничем не запятнать честь рода, не вляпаться ни в какой дурно пахнущий заговор, не дать никому в руки компрометирующих сведений о себе, и всё благодаря наблюдательности и чутью на неприятности. Неприятности он чуял и теперь, и чем дальше, тем острее, но увы — дома всё было знакомо и известно, а здесь он мог только гадать, во что выльется тот или иной его поступок. Отвратительное ощущение — будто идешь по болоту, под ногами зыбкая почва, и не знаешь, выдержит она твой вес или со следующим шагом ты ухнешь в бездну!

Еще недавно он ждал прибытия людей Властелина с большим нетерпением. Теперь чувствовал, что желает оттянуть момент встречи с ними. Имелись на то причины, и довольно веские: он вывел их из крупиц информации, собранных за последнее время (не без помощи девицы). Последние сведения поступили, правда, из иного источника, а проще говоря — от неуемного портного (а уж где тот подцепил этот слух, неизвестно). Тот с большим удовольствием поведал Весьямиэлю одну историю, явно ожидая: тот раскается, что связался с Машей!

Признаться, было, о чем пожалеть, но что теперь толку? Нужно было как-то выправлять положение, и Весьямиэль несколько дней предавался построению планов. Кое-что получалось, но не хватало, во-первых, уверенности в том, что портной не приврал, а во-вторых, что представленные Весьямиэлем последствия не преувеличены.

Но тут к старосте явился посланник от Властелина, сообщил, что гонцы скоро будут, передал еще кое-что, и Весьямиэль окончательно убедился — он не напрасно беспокоился. Ну а уж после вчерашнего…

Он невольно поморщился: ну надо же так оплошать! Но кто мог предположить, что это чудо в перьях и есть посланник Властелина? Кому в здравом уме такое пришло бы в голову?!

Но увы, он услыхал об этом слишком поздно — между прочим, от хорошенькой Ралы, сделавшейся на диво словоохотливой, как только они с Весьямиэлем уговорились об оплате ее услуг. Раньше бы ей тут оказаться, не пришлось бы связываться с долдонихой Машей!

Этакая пронырливая девка мигом выведала бы всё, что нужно, у нее просто дар был оказываться в нужном месте в нужное время. Она-то и поведала, кто таков важный гость, что он рассказал старосте, о чем говорил с Машей… дальше и так ясно было. (Весьямиэль долго не мог унять смех, представляя, каково было девке! Теперь ясно, что за звуки такие раздавались за стеной и не давали ему сосредоточиться! Правда, потом всё равно стало не до раздумий — Рала, несмотря на юный возраст, дело своё знала и не выкобенивалась.)

А вот та новость, которую жадная до денег девчонка принесла поутру, Весьямиэлю не понравилась совершенно. Ему стало ясно: надо начинать действовать без промедления, иначе велика вероятность отправиться в столицу не в качестве почетного гостя, а… Дальше воображать не хотелось.

Первым делом он выставил Ралу, удостоверился, что крылатый гость всё еще сладко почивает — утомился, видимо, от ночных забав, и только потом позвал Машу.

Девица явилась на зов, как обычно, упрямо не пожелала поклониться (Весьямиэлю уже надоело с ней биться, и он махнул рукой на ее дремучее невежество) и мрачно уставилась в пол. Настроение у нее, судя по всему, было паршивее некуда.

— Бурная ночь? — поинтересовался Весьямиэль, нетерпеливо расхаживая по комнате. — Не выспалась?

— Не ваше дело, — буркнула Маша. Сегодня она даже не пыталась процитировать ему что-нибудь подходящее к случаю, и это удивляло: у нее буквально на каждый чих находились изречения этого их Вождя!

— Не моё так не моё… — Весьямиэль остановился рядом с ней, протянул руку и вытащил из Машиных волос серебристое пёрышко. — Хм… это по чьим же ты перинам валялась?

— Это не из перины! — возмущенно взвилась Маша, чем выдала себя с головой.

— Сам вижу, — хмыкнул он, сдул перышко с ладони, и оно плавно поплыло к полу. — А что, хорош оказался этот… как его?

— Реталь, — мрачно ответила Маша.

— Реталь… — Весьямиэль прислушался к звучанию имени, усмехнулся. — Вижу, роман твой не сложился…

— Не суйте свой длинный нос в мои личные дела! — оскорбилась Маша.

— Не длинный, а аристократичный, — наставительно ответил мужчина, даже не обидевшись — не хватало еще обращать внимание на слова какой-то дурынды! — Понимала бы ты что… Одним словом, путь свободен?

— Какой путь? — вытаращила девушка глаза.

— Мог бы сказать — к сердцу твоего пернатого возлюбленного, только сердце его мне ни за каким демоном не сдалось, — сказал Весьямиэль. — Потому спрашиваю проще: путь в его постель свободен?

Девица воззрилась на него так, что он заподозрил: она в жизни не слышала ничего подобного. Следующие ее слова только убедили Весьямиэля в верности догадки.