Война упущенных возможностей - Макс Гофман

Естественно, что о русских планах против германского фронта ничего сначала не было известно. Из отдельных перехваченных радио и агентских сообщений мы знали только о каком-то «гигантском» плане наступления против Восточной и Западной Пруссии. Лишь позднейшие более точные сведения подтвердили намерения русских начать в первых месяцах 1915 года охватывающее наступление в Восточной Пруссии с юга.

К этому времени наше Военное министерство сформировало четыре новых корпуса. Недавние уроки были приняты во внимание, и новое формирование произведено было целесообразнее. Новые части получили достаточные кадры обученных унтер-офицеров и солдат, равно как и боеспособных офицеров. К сожалению, число таких офицеров становилось к этому времени все меньше. Первые бои, главным образом на западе, причинили тяжелые потери в рядах ротных командиров и прочих младших офицеров.

Командующий фронтом просил Ставку о предоставлении ему этих четырех корпусов. Он ожидал, с одной стороны, большого русского наступления в Восточной Пруссии, для отражения которого наличных сил казалось недостаточно, с другой стороны, надо было считаться с населением Восточной Пруссии, взывавшем об избавлении от русской оккупации.

Во время пребывания генерала Фалькенгайна в Познани я имел случай еще раз устно повторить эту просьбу и, кстати, изложить план использования нами этих четырех корпусов. Мы предполагали три корпуса расположить на левом крыле 8-й армии, к югу от Мемеля, чтобы охватить и опрокинуть русский северный фланг. Одновременно 4-й корпус, подкрепленный одной дивизией из 8-й армии, должен был бы внезапно дебушировать южнее Мазурских озер, опрокинуть или прорвать слабый, по-видимому, русский левый фланг и таким образом завершить двойной охват находившихся там русских армий.

Судя по предыдущему опыту, мы были уверены, что наше наступление явится для русских неожиданностью. Поэтому и успех 8-й армии, и освобождение Восточной Пруссии казались нам несомненными. Как операция разовьется дальше, этого я, конечно, не мог сказать Фалькенгайну. Даже если бы мы и нанесли русским решительный удар, то все же у нас сил было бы недостаточно, чтобы развить операцию до линии Гродно – Ковно. Зато после поражения русских можно было надеяться путем двойного охвата распространить наступление на юг за линию Граево – Августов, перейти Бобр южнее Августова и захватить с тылу важную крепость Оссовец.

Предварительным условием успешности операции являлось удержание южной границы Восточной Пруссии, где до сих пор расположен был лишь корпус Застрова с двумя кавалерийскими дивизиями. В этом месте противник, готовясь к осуществлению своего «гигантского» плана, начал стягивать крупные силы. Чтобы парировать ожидаемый удар, мы должны были бы стянуть сюда все, что только можно, из 9-й армии после переброски части ее сил в Южную армию.

Я предложил вручить командование вновь образуемой армией кронпринцу. Из моего предложения, к сожалению, ничего не вышло. Напротив, нам дано было знать, что в первой половине февраля из трех новых корпусов и 21-го армейского корпуса будет создана для задуманной операции 10-я армия под начальством генерала Эйхгорна, 21-й корпус дан был нам вместо одного из четырех новых корпусов, потому что пополнен он был, главным образом, уроженцами Эльзас-Лотарингии, которых желательно было перевести с Западного фронта на Восточный. Не могу судить о поведении эльзас-лотарингцев на западе. У нас, на востоке, они сражались блестяще, нисколько не хуже других пополнений.

Генерал Людендорф успел до начала операции вернуться в Познань и опять вступить в должность начальника штаба.

Естественно, было важно скрыть от русских переброску сил из 9-й армии на север, чтобы не привлечь преждевременно их внимания к Восточной Пруссии и не поставить на карту эффект задуманного неожиданного наступления. Поэтому командующий Восточным фронтом приветствовал предложение Верховного командования о производстве газовой атаки на фронте 9-й армии. Для этой цели Верховное командование предоставило нам снарядов на восемнадцать тысяч выстрелов. В сравнении с последующим опытом войны эта цифра теперь вызывает улыбку, но тогда она казалась нам весьма почтенной. Вместе со снарядами Ставка прислала нам генерала Шабеля, специалиста по операциям с большими массами артиллерии и в газовой стрельбе.

9-я армия предложила произвести атаку у Болимова с целью улучшить местное положение. Очевидно, штаб армии был настроен оптимистически и возлагал очень большие надежды на газовую атаку, так как генерал Шабель утверждал, что разрушительное действие газовых снарядов чрезвычайно велико.

Рано утром 31 января, в день предполагавшейся атаки, я прибыл в Болимов и наблюдал бой с местной колокольни. Я был несколько разочарован; со слов генерала Шабеля, я ожидал от газовой атаки гораздо большего эффекта. Мы тогда еще не знали, что действие газа могло быть в значительной мере парализовано действием сильного мороза. Тактический успех, помимо причинения русским большого ущерба в людях, выразился лишь в местном улучшении фронта. Впрочем, благодаря нашей затее внимание русского фронта и командования вновь привлечено было к 9-й армии.

До вечера 6 февраля 8-я и 10-я армии стояли в ожидании, занимая исходное положение. Командующий Восточным фронтом переехал со штабом в Инстербург.

20-й армейский корпус еще только выгружался у Ортельсбурга. Он должен был наступать на Мышинец, прикрывая правый фланг 40-го резервного корпуса и выдвигаясь по направлению к Нареву. Командующий Восточным фронтом предполагал и на западе наступательной тактикой разрешить вопрос о защите фланга.

Командование над войсками, стоявшими и скоплявшимися между Вислой и Оржицем, принял командир гвардейского резервного корпуса, генерал от инфантерии фон Гальвиц.

7 февраля южная ударная группа Лицмана, командира 40-го резервного корпуса, начала атаку на Иоганнисбург и далее на юг, в излучину реки Писсы. 10-я армия выступила днем позже. 8-й армии дан был приказ перейти в наступление, лишь только обнаружится попятное движение противника, и затем уже не терять соприкосновения с ним.

Нелегко было придерживаться намеченной диспозиции. Уже много дней, как началась настоящая восточнопрусская метель: снегу нанесло на целый метр, и резкий восточный ветер местами образовал из снега высокие валы и стены. Продвигаться вперед в сомкнутых колоннах было невозможно, пушки и повозки застревали в снегу.

Наших приготовлений русские совершенно не заметили. 7-го и 8-го утром у них по всему фронту сообщалось: «У неприятеля положение без перемен, он выгребает везде снег из окопов».