Стратег (СИ) - "Пантелей"

– Нет, граф. Вы останетесь здесь, наводите порядок в своём лене и продолжите опустошать окрестности Дамаска. Со мной пойдёт Сэр Кеннет, сеньор Сидона. Представьте нам руса, который смог бы управиться с полутысячным отрядом.

– Есть такой, Сир. Русы его зовут Корней Лютый, но крещён он под именем Кирилл. Лютый не княжич, поэтому все за ним, конечно, не пойдут, но шесть сотен охотников в его отряд наберётся обязательно. В степи его когда-то прозвали рудным[71] воеводой. Не русы прозвали, а половцы.

– Годится. – Ричард передал взглядом слово сеньору Сидона, рыцарю Спящего Леопарда.

Сэр Кеннет неопределённо пожал плечами.

– Багдад далеко, Сир, а рудный-лютый вполне может быть шпионом Базилевса. Если бы я внедрял в ваше окружение шпиона, подобрал бы именно такого, который вам понравится. Этот рудный воевода как раз из таких, он вам уже понравился, только со слов графа, а это категорически не нравится уже мне.

– Вы полагаете меня предателем, сеньор?

– Ну что вы, граф. Да отсохнет мой язык, если я посмею произнести такое. К тому-же, вашей рекомендации я склонен довериться, но это не значит, что я рискну доверить ей нашего короля. Если вы считаете мою выходку дерзостью – готов вам ответить по всем правилам.

– Молчать, – взревел Ричард, обнажая свой меч. – Убью обоих. Я пойду, и Леопард пойдёт со мной, Корней-Кирилл пойдёт под командой сеньора де Сидона. Сэр Рауль, принимайте свой фьев-лен и готовьтесь к принятию оммажа после взятия мной Иерусалима. Рудного воеводу Корнея-Кирилла немедленно ко мне, хочу с ним обсудить некоторые детали

Глава 5

То, что с введением Спящего Леопарда в военный совет крестового похода возникнут проблемы, для Ричарда было очевидно, но он пошёл на них сознательно. Кеннет Маккинли, сеньор Сидона, Бейрута и Тира, лучше всех крестоносцев умел воевать в пустыне, и то, что он не был ровней своим владетельным соратникам, чьи родословные сплошь выходили из королевских домов, английского короля нисколько не смущало. Леопард был кумиром толпы. Кумиром всех бедных крестоносцев, из которых на девять десятых и состоит армия. Пренебрегать такой популярностью нельзя, жаль, что этого пока не понимают в ближнем круге, но время ещё есть, стерпится-слюбится, как говорится. Кроме того, Ричард ценил в своих воинах удачу даже больше храбрости, ибо храбрых у него было очень много, а по-настоящему удачливых крайне мало. Такими он считал только двоих – самого себя и Спящего Леопарда.

Сначала король Англии планировал использовать русов под командой Рауля де Лузиньяна, но тот был слишком высокомерен, для воплощения планов Ричарда. Нет, командиром Рауль был храбрым и довольно умелым, но этого было крайне мало. Русам нужно было дать такого вождя, которому они верили бы как родному отцу, а не просто командира наёмного войска, и на эту роль никто лучше сеньора де Сидон не годился. Ричард отлично помнил, что когда-то Рюрик пришёл на Русь простым датским ярлом с небольшой дружиной, а ныне эту территорию делят между собой с полсотни его потомков. Скоро доделят до получения ярлыков на княжение от кочевых пастухов. Словом, по мнению английского короля, Русь уже дозрела до нового Рюрика, но начинать большой путь всегда нужно с малого. С первого маленького шага в правильном направлении.

Рудный воевода, Кирилл Лютый, богатырской статью не обладал. Он был на пол головы ниже и Ричарда, и Леопарда, но в его теле не было ни только жира, но и мяса. Рус был свит из одних сухожилий, покрытых часто посечённой шрамами шкурой.

– Здравия тебе, рудный воевода, – начал Ричард на знакомом ему из сна о будущем языке. – Знаешь, кто я?

– Здравия и тебе, конунг Франков. – Корней Лютый с достоинством принял кубок вина у Жиля де Сольте и слегка пригубил. – Тебя теперь знают все, кроме разве что самых тёмных мужиков-пахарей.

Король Англии усмехнулся и кивнул.

– Я действительно конунг, но не Франков, а Норманнов. Я рад, что ты меня понимаешь, воевода Кирилл.

– Говоришь ты чудно, конунг Норманнов, но понять тебя можно. Даже проще, чем чехов и ляхов. А чем Норманны отличаются от Франков?

– Хороший вопрос… Мы растём с ними из одного корня, но плоды у их древа, почему-то – подлость, а у нашего – доблесть. Несмотря на общих предков – мы теперь очень разные народы. Расскажи мне лучше о себе, рудный воевода. Нам предстоит воевать с тобой в одном строю и я хочу понять – кто же прикроет мне фланг. Называй меня Сир, а не конунг, воевода.

Кириллу шёл сорок третий год, из которых двадцать семь он провёл в походах и битвах. Воеводой он на самом деле не был, воевод у русов назначают князья, а Кирилл никому из князей не служил. Когда ему шёл шестнадцатый год, к родному Лукомлю подошла малая дружина черниговского князя Святослава Всеволодовича, возвращавшаяся из степи после неудачного похода. Своих, православных, да ещё и с ранеными, горожане не впустить не могли, за что и поплатились. Передохнувшие денёк черниговцы, перебили гарнизон, возглавляемый отцом Кирилла, городок разграбили и сожгли, в уцелевших жителей продали в рабство половцам. На счастье, или на беду, но семья будущего рудного воеводы, а пока одного из новиков переяславского князя, рабской доли избежала. Отец и старший брат погибли в бою, а мать с сёстрами сгорели при пожаре в собственном доме. Так Корней Шумило, ещё не ставший Лютым и Рудным, стал полным сиротой и абсолютно нищим. Продолжать служить князю, который, по каким-то своим причинам отказался от мести за разорённый удел, новик не захотел и подался в степь.

Сначала он примкнул к одному из отрядов, охраняющих днепровские пороги, в котором прослужил более десяти лет. Служил Корней-Кирилл храбро и честно, командовавший отрядом боярин даже планировал женить верного и удачливого полусотника на своей младшей дочери, но видимо не судьба. После окончания на Днепре навигации 1168 года, отряд ушёл на зимовку в Киев, где и попал под раздачу в княжеском мятеже[72]. Боярин погиб вместе с семьёй, а уже Лютому Кириллу удалось собрать небольшую банду из брошенных в Киеве князем Мстиславом дружинников и пробиться с ней в степь.

Подробности своих дальнейших похождений постарался умолчать, но по оговоркам Ричард понял, за что его половцы прозвали Рудным. Возглавляемая им банда просто вырезала всё живое, что встречалось ей на пути – от половецких кочевий, до княжеских отрядов. Смыслом их жизни стала месть. Потери, конечно, несли, но и пополнялась банда постоянно, слава о ней разнеслась по всем русским княжествам, а желающих за что-нибудь отомстить среди русов всегда хватало.

Так они и гулевали четыре года, на зиму отходя к союзным против половцев Аланам, где пропивали добычу, залечивали раны и с наступлением весны снова мчались в степь, поить свои клинки кровью. Однако всё в этой жизни когда-то заканчивается, закончилась и жажда мести у Рудного воеводы, собрал он однажды своих в круг, заявил, что пришла его пора подумать о душе и предложил наняться на службу к Византийскому Базилевсу. Пошли за Кириллом не все, но полторы сотни он с собой всё-таки забрал.

– И чем ты занимался на службе Базилевсу? – поинтересовался Ричард.

– Болгар воевали, сельджуков… Но чаще мятежи подавляли… Сир.

– И чем же это лучше для души? – удивился английский король.

– Службой, Сир. На службе у тебя приказ, а душа пусть болит у того, кто его отдал.

– Удобная позиция, – кивнул Ричард. – Хоть и спорная. Я предпочёл бы сам ответить за свои грехи, чем служить какому-нибудь проходимцу. А почему ты решил наняться ко мне?

– Наслышан о твоих славных деяниях, конунг, Сир. Уверен, что ты отобьёшь у агарян Иерусалим, и хочу в этом поучаствовать. Для души такая служба будет полезнее.

– Граф Алеппо сообщил мне, что русы признают тебя командиром.

– Не все, Сир. Черниговцы не признают, слишком много уже между нами крови.