На неведомых дорожках (СИ) - Вероника Азара

— А тростник мне на что?

— Знал бы — сказал. Ладно, жизнь подскажет. Тебе, смотрю, сумку знаток собирал.

Кратко рассказала о приятелях, оставшихся у Яги.

— Не тревожься за них. Когда домой вернешься, домовой придёт, раз пригласила. Для их породы нет границ между мирами. Они существа изначальные, к духам относятся. Магии в них самих не много, но пользоваться ею могут, так что он, если захочет и кота приведет. Правда не уверен, сможет ли кот у вас там говорить. Сомневаюсь.

— А домовой его понимать будет?

— И домовой его, и он домового. И тебя он будет понимать, вот только разговаривать… — Михал развёл прокопченными ручищами.

— Что ж, рада буду, если свидимся с ними.

Вышли на крыльцо. Проводник, не отличавшийся от человека парнишка лет пятнадцати, уже сидел верхом. Михал внимательно осмотрел меня и довольно кивнул. Надо сказать, одежда, выданная домовым, оказалась удобна и практична. Вот только, как отнесутся к моему виду люди, к которым еду.

Отрада принесла подбитую мехом неизвестного мне животного жилетку с капюшоном, с застежкой в виде волчьей морды. Талисман я так и оставила на талии, спрятав под одежду.

Михал подвел высокую кобылу, недовольно осмотревшую меня карими с лиловым отливом глазами. С первого взгляда проклятая коняга определила, что верхом ездить не умею. Разумеется, пока Михал подсаживал меня в седло, она стояла смирно, изображая рабыню на плантациях. Но стоило нам тронуться с места — тут же показала что почём.

Едва отъехали от дома, эта каштановая мерзавка решила, что направление движения ей не нравится, и повернула направо. Я, как и крикнул стоявший на крыльце Михал, потянула повод влево. Кобыла оглянулась на меня, совсем как сова, развернув голову на сто восемьдесят градусов, и воззрилась с таким удивлением, что я невольно отпустила повод. Довольно кивнув, каштанка продолжила путь, невзирая на крики Михала и проводника. Отрада молчала, уткнувшись до глаз в передник и подрагивая плечами. Ничего, мне хватило и глаз — понятно, что смеётся! Остальные провожавшие не были так тактичны, и смех не заглушали.

Сильно потянула повод в нужную мне сторону. Кобыла сделала вид, что слушается, и, проделав полный оборот вокруг себя, пошла в ранее выбранном направлении. Зрители уже потешались в голос, даже серьёзный Михал.

Опять потянула влево. Скептично пожав плечами, кобыла начала поворот, собираясь повторить финт. Ага, сейчас! Не на ту нарвалась! Ещё решительнее натянула правый повод. Слегка растерявшись, кобыла остановилась, мордой в нужном мне направлении.

И тут меня чёрт дернул шлёпнуть её по заду! У-у-у! Насмотрелась вестернов, дура несчастная! Деревня исчезла из виду минуту спустя, проводник едва сумел нас догнать, всё ещё давясь от смеха. Когда же догнал и увидел меня, то вообще едва не свалился с седла.

Рванув с места, кобыла скакала козлом, стараясь скинуть меня. Чтобы не остаться на дороге в полном одиночестве, пришлось обхватить её шею обеими руками, ногами обхватить бока изо всех сил, и повиснуть как репей на собачьем хвосте, не дав себя стряхнуть.

Конечно, я не молчала! Если кобыла и была знакома с ненормативной лексикой оборотней, то человеческую слышала впервые. Вообще-то, она и остановилась так нескоро, наверное, приняв всерьёз все мои «обещания» выданные в те минуты.

Короче, остановились мы, промчавшись ветром вдоль берега Устьи, у бурелома, где Инар перехватил повод, и изо всех сил потянув за него, остановил упрямую тварь.

Отдыхали около получаса. Пришлось подождать, пока мои руки и ноги придут в норму и перестанут трястись. Заодно я немного размяла судорожно скрюченные пальцы.

— Быть может, сядем на моего Рассвета вдвоём? — неуверенно предложил Инар.

Глянула на спокойно стоявших неподалеку скакунов. С одной стороны, это лучший выход. Но коню придётся работать за двоих, тогда как эта зараза будет рядом отдыхать, словно на променаде. Ни за что!

— Поеду сама.

Инар вздохнул и пожал плечами.

Подошли к нашему транспорту. Парень приготовился придержать кобылу, однако я подошла к её морде и встала, руки в боки, с самым уверенным видом, какой только могла изобразить.

— Так, красавица! Насколько я видела, ты всё прекрасно понимаешь, и поэтому не делай вид, что ты дура. Не верю. Предлагаю — ты меня мирно везёшь, за что обещаю постараться не слишком надоедать тебе. Если будешь отравлять мне жизнь, найду способ сделать и твою невыносимой пока я рядом.

Кобылка внимательно вслушивалась в мой голос, кокетливо глядя из-под густых ресниц. Для закрепления выступления я протянула на ладони зелёное яблоко. Кобыла яблоко обнюхала. Подумала пару секунд, потом милостиво сжевала. Окинула задумчивым взглядом небеса, спрашивая их совета, и передернула шкурой.

Инар ухватил капризницу за повод, и собрался держать её мертвой хваткой, пока я буду взбираться в седло. Дело действительно оказалось не таким уж простым. В деревне меня подсадил Михал, подбросив как из катапульты, даже не поняла, как оказалась в седле. Теперь пришлось ещё сообразить, как встать в странной формы стремя, что бы не оказаться на спине лошади лицом к хвосту. Хотела бы знать, как это удаётся в фильмах лихим ковбоям взлетать в седло без помощи стремян? Мне и со стременем это удалось лишь с четвертой попытки, причём пришлось делать вид, что не замечаю трясущихся от смеха губ мальчишки, и смешливых чёртиков в скошенных на меня глазах кобылы. Впрочем, оба вели себя внешне безупречно — Инар не издал ни звука, а кобыла не шелохнулась, высоко вздернув голову, и изображая занятость проплывающими облаками.

То ли воспитательная работа помогла, то ли кобыла, прозванная мною Каштанкой, притомилась от нервных переживаний, но до полудня мы продвигались лесными тропами с редкими остановками для того, чтобы я могла размять затекающие руки, ноги, спину… Короче, что бы могла размять ноющие мышцы… Всего тела!

Инар оказался замечательным знатоком леса, и тихим голосом, удивительно подходящим моему настроению и не тревожащим лесных жителей, рассказывал о травах и деревьях мимо которых проезжали. Слушала внимательно. Мальчишка старался отвлечь неумелую всадницу от физических страданий. Милый такой!..

Из его рассказа о житье оборотней, поняла, что в селениях людей они стараются бывать как можно реже. Люди всё-таки не слишком хорошо к ним относятся. Точнее, люди и не поняли бы, кто перед ними, но собак не провёдешь.

Оказалось, не истинным (как назвал их Инар) оборотням приходится прятаться только тогда, когда число их жертв уже настолько велико, что наводит ужас на всю округу. Но эти существа тоже совершенно не тревожат никого кроме собак. Да и собаки их чуют, но помалкивают, зная силу и злобность