Принц воров - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А нужно ли?
– Хозяин послал меня.
– Ну, раз послал – пой.
Девушка уселась на небольшой ковер у самого ложа, ловкие пальцы ее тронули струны лютни… послышалась нежная песнь, песнь без слов, лишь один голос…
– Ты еще не спишь, господин? Сейчас я буду танцевать для тебя.
– Можно без этого обойтись, – ухмыльнулся Саша, он и в самом деле не очень-то хотел того, зачем явилась – была послана – эта девчонка. Хотя… может, она и в самом деле просто песен попеть пришла?
Ага, как же!
Встала, положила лютню… сняла с себя пояс… И вдруг резко стащила с себя тунику. Нагая, пробежалась вдоль стен, легко и непринужденно, снова что-то запела, принялась кружиться, плясать, время от времени прихлопывая в ладоши. Надо сказать, все движения танцовщицы были настолько стремительны, изящны и ловки, что вовсе не вызывали у молодого человека никакого отторжения… да и у кого б вызвали бы? Только у самого упертого женоненавистника!
Закончив танец, Мириам, ничуть не стесняясь, уселась рядом с Сашей на ложе. Улыбнулась:
– Угостишь меня вином, господин? Или… я его не заслужила?
– Нет-нет, что ты! Пей! Твой танец – прекрасен.
Александр налил из кувшина вина в оба бокала. Выпил и сам… и встретился с девчонкой глазами.
Та облизала губы:
– Хочу тебя поцеловать, господин… И сделать тебе на ночь массаж.
– Вот этого только и не…
– Прошу, не прогоняй меня, господин! – кажется, вполне искренне взмолилась танцовщица. – Хозяин обязательно накажет меня, если узнает, что я тебе не угодила – а он ведь непременно узнает. Велит бить плетью.
– Плетью?
– Вот, господин… – Мириам повернулась спиною. – Протяни руку… чувствуешь? Это следы ударов.
Честно говоря, молодой человек ничего такого не чувствовал. Только шелковистый жар кожи, такой плотный зовущий жар…
Погладив девушку по спине, Саша вдруг обнял ее и принялся целовать – меж лопатками, в шею, руки его уже ласкали девушке грудь, а в глазах загорелось желание…
– О, господин, – девушка перевернулась на спину и томно смежила веки. – Целуй же меня, целуй… Я за этим пришла. Ты такой красивый…
Александр осторожно – а затем – все крепче и крепче – поцеловал танцовщицу в губы, чувствуя, как остатки одежды слетают с него, словно гонимые порывом холодного ветра осенние листья. Молодой человек ничего уже больше не видел, и ничего уже не чувствовал – только шоколадные глаза Мириам, только ее зовущие губы, и кожу – мягкую и приятную, словно шелк.
– О, мой господин… – закатывая глаза, стонала девушка. – О, мой господин… о…
Она неожиданно оказалась очень даже смешливой, эта смуглая ночная фея, бойко болтала на многих языках, смеялась, что-то рассказывала, ничуть не напоминая забитую рабыню.
– Ну, вот, и этот старый черт за мной подсматривал в термах, а я то заметила, ну, думаю – смотри, коль уж так хочешь – и так повернусь, и эдак… А тот… Видит око, да зуб неймет!
Ой, как она смеялась! Хорошая такая девчонка, без всяких комплексов – Саша занимался с нею любовью еще не раз, ну, никак не хотелось прогонять, рука не поднималась, наоборот, молодой человек чувствовал себя с Мириам на редкость легко – для этой девушки все казалось просто.
– Я тебе нравлюсь? Нет? Да?
– А как ты думаешь?
– Думаю, что – да, иначе б ты давно меня выгнал. Налей еще вина, выпьем… Уммм… вкусное… Поцелуй меня. Нет, не сюда… ниже… Ах…
Так вот до утра и провозились, а потом девчонка ушла, и Александр завалился спать, строго-настрого приказав заглянувшему в покои слуге разбудить его ближе к обедне. Слуга так и сделал, в точности исполнив приказанное, за что и получил мелкую монетку, после чего с поклоном удалился.
А вот Саша, одеваясь, вдруг хлопнул себя по лбу: черт, а танцовщице-то он заплатить забыл!
Главное, и сама-то Мириам о деньгах не вспомнила, вот ведь взбалмошная девчонка! Что же она, провела с ним ночь просто так, из любви к искусству? Да нет, денежки здесь все любят и считать умеют, особенно – подобного рода девушки. Ах да – она ж и сегодня обещалась прийти. Да… сегодня. Только, вполне возможно, Александра сегодня уже не будет. И что же делать? Неудобно как-то получается, нехорошо. Может, отдать деньги хозяину – за Мириам. А он ей их передаст? Что-то сомнительно. Тем более нельзя отдавать слугам – те уж точно не передадут. Наверное, лучше всего оставить дюжину денариев здесь, на ложе – под покрывалом. Догадается заглянуть? Должна бы – вроде не дура. Очень даже не дура.
Оставив деньги, молодой человек перекинул через плечо перевязь с мечом и, насвистывая, зашагал в торговую гавань, находившуюся от «Золотого Гуся» буквально в паре шагов.
В безоблачном синем небе, над головою, жарко сияло солнце. Под каштанами, кипарисами, пальмами расположились многочисленные мелкие торговцы, менялы, цирюльники. То и дело пробегали мальчишки – торговцы водой и сладостями, тут и там кричали, торговались, такое впечатление, на каждом углу, хотя городской рынок располагался совсем в другой стороне. И тем не менее.
– А вот лепешки, горячие сытные лепешки! Купи, господин, купи – дешево.
– Рыба жареная, вареная, печеная.
– Господин, верный слуга не нужен?
– Лепешки, лепешки!
– Вода! Чистая студеная вода!
– Рабы печеная…
– Могу предложить и девушек…
– Лепешки…
Прикрикнув на окруживших его торговцев, Александр прибавил шагу и вскоре уже спускался в гавань, полную торговых судов, в большинстве своем – местных, дальняя морская торговля отнюдь не процветала ввиду нешуточной угрозы войны.
Гадрумет представлял собой типичный позднеримский город, вековое владычество вандалов сказалось на нем очень мало, точнее говоря – и вовсе никак не сказалось: те же римские стены, сложенные из светло-серых глыб, те же ворота, башни, две широкие прямые улицы, делившие город на четыре главных квартала, меж ними – улочки поуже. Белые стены домов, мраморные – кое-где с отбитыми носами – статуи, коричневые и красные крыши, узкие окна базилик, ныне превращенных в церкви, высоченные аркады цирка, гордо сияющий белизной акведук, пересекавший весь город, зелень каштанов и пальм, спускающиеся за городом, с пологих холмов, оливковые рощи, виноградники, поля…
Что и говорить – красиво.
– Господин, купи свежую рыбку! Дешево отдам – почти что даром.
– Не нужна мне рыба.
– Ну, господин…
– Уйди, кому сказал!
В торговой гавани, на камнях, у причала, удили рыбу мальчишки, рядом с которыми, важно дожидаясь своей доли добычи, сидели многочисленные коты самых разнообразных мастей и видов: полосато-серые, черные, пятнистые, палевые, рыжие, бело-голубые. Котяры вели себя достойно – промеж собою не дрались, дурными голосами не вопили, у прохожих – корабельщиков, грузчиков, стражей – рыбу не выпрашивали, просто сидели и ждали. Знали – свое от них не уйдет. А юные удильщики таскали рыбку довольно часто – все больше мелкую, как раз для котов, которым ее и кидали.
Александр уселся в тенечке, пол крышей просторного портика, у самого начала причала. Там, за колоннами и на ступеньках, прохлаждалось человек с пару дюжин: кто-то, как Саша, кого-то ждал, кто-то уже дождался и, размахивая руками, выбегал навстречу.
– Каллист! Каллист! Скафа Лисандра еще не вернулась из Тапса?
– Нет, не вернулась. Лисандр обещался быть завтра к обеду.
– Не знаете, кто бы взял двух пассажиров в Колонию Юлия?
– Да тот же Лисандр и возьмет, уж подождите до завтра.
Колония Юлия… так здесь именовали Карфаген.
– А до Гиппона? Кто б взял товар до Гиппона?
– Опять же – договорись с Лисандром. Кроме него вряд ли кто пустится сейчас так далеко.
– А, говорят, Сульпиций Мас…
– Керкур Сульпиция недавно сел на мель близ Таспа. Этот корабль еще не скоро починят.
– А что, у Сульпиция Маса – только один корабль?
– Да не один, есть и другие. Только все они с узур… с нашим рэксом.
С узурпатором! Именно это словечко и должно было вырваться, да говоривший вовремя прикусил язык. Ну, еще бы – во-он, недалече, прошли вооруженные стражи! И как им только не жарко в кольчугах, шлемах…
А Гелимер – да, узурпатор. Классический узурпатор: туманно сославшись на какое-то там старинное завещание Гейзериха, взял да и скинул с престола любимого (или не очень любимого) дядюшку Хильдериха. О чем тут же известил письмом императора Юстиниана – персону, надо полагать, весьма в здешнюю эпоху, авторитетную – мол, теперь я – король, и все по закону, по завещанию, ведь там ясно сказано, что великий вандальский народ имеет законное право свергнуть плохого короля, а Хильдерих был плохим королем, об этом в Карфагене каждая собака знает. Вот великий вандальский народ и поменял плохого короля – Хильдериха – на хорошего – Гелимера.
