Половина желтого солнца - Чимаманда Адичи

— Поэтому вы так часто видитесь? — спросил Ричард хрипло, словно у него внезапно запершило в горле.

Кайнене промолчала. Возможно, просто не услышала. Видно было, что мысли ее заняты новым договором.

— Схожу в кабинет, сделаю кое-какие заметки и вернусь. — Кайнене встала.

У Ричарда не хватало духу спросить начистоту, нравится ли ей Маду как мужчина, были ли они близки прежде или, того хуже, близки до сих пор? Он подошел к Кайнене, привлек ее к себе и обнял, чтобы слышать стук ее сердца. Впервые в жизни он чувствовал, что у него есть свое место в мире.

1. Книга: Мир молчал, когда мы умирали

В прологе он рассказывает историю женщины с калебасом. Она сидела на полу в вагоне, переполненном людьми, вокруг нее плакали, кричали, молились. На коленях она держала закрытый калебас, молча поглаживая его, а когда пересекли Нигер, подняла крышку и попросила Оланну и ближайших соседей заглянуть внутрь.

Историю ему рассказывает Оланна, с мельчайшими подробностями. По ее словам, следы крови на одежде женщины сливались в ржаво-коричневый узор. Оланна описывает резьбу на калебасе — пересечение косых линий — и отрубленную голову девочки внутри: грязные косички, накрывшие лоб, закатившиеся глаза, изумленно раскрытый рот.

Затем он упоминает о немках, бежавших из Гамбурга с обугленными телами детей в чемоданах, о женщинах Руанды, увозивших с собой останки своих убитых младенцев, но намеренно старается не проводить параллелей. На обложке книги изображена карта Нигерии, где ярко-красным выделены реки Нигер и Бенуэ. Тем же цветом обозначена граница на Юго-Востоке, где на протяжении трех лет существовала Биафра.

Угву неспешно убирал со стола. Сначала отнес на кухню бокалы, потом миски из-под рагу и ножи, под конец сложил стопкой тарелки. Даже не подглядывая из кухни, он мог сказать, кто где сидел. На тарелке Хозяина, как всегда, осталось много риса — он ел рассеянно, и рисинки сыпались с вилки. На бокале Оланны отпечаталась полумесяцем помада. Океома все подряд ел ложкой, а вилку и нож откладывал в сторону. Профессор Эзека принес с собой импортное пиво, и рядом с его тарелкой стояла коричневая бутылка. Мисс Адебайо оставляла колечки лука, а мистер Ричард никогда не обгладывал куриные косточки.

В кухне Угву убрал тарелку Оланны в сторону, а из остальных вытряхнул объедки, глядя, как летят в мусорное ведро рис, рагу, зелень и кости. Кто-то разгрыз часть косточек в щепки, а Оланна только пожевала концы, и все три косточки сохранили форму. Угву сел за стол, выбрал одну и, прикрыв глаза, сунул ее в рот, представив, как ту же косточку обсасывала Оланна.

Он сосал кость за костью, не торопясь, с удовольствием, громко причмокивая. Стесняться некого — он в доме один, Хозяин и Оланна только что ушли с друзьями в университетский клуб. До ужина далеко, посуда в раковине, можно капельку побездельничать. Оланна называла эти часы «временем домашних заданий», и если была дома, то просила Угву взять книги и тетради в спальню. Она не знала, что над уроками он никогда не засиживался, а, быстренько покончив с ними, устраивался у окна и продирался сквозь запутанные фразы в книгах Хозяина, то и дело поглядывая из окна, как кружатся над белыми цветами бабочки.

Посасывая вторую косточку, Угву достал тетрадь и прочел стихотворение, которое списал с доски, старательно копируя почерк миссис Огуике. Закрыл глаза и повторил наизусть:

Зачем мне только обещалиИную жизнь в неведомой стране?Ах, в том краю — не то что в этом!Там весело зимой и летом,Там всюду фрукты и цветыНеобычайной красоты…[43]

Угву вновь пробежал глазами стихотворение, проверяя, не пропустил ли чего. Только бы Хозяин не попросил прочесть стихи. Угву хоть и выучил их, но не знал, что ответить, если Хозяин вдруг спросит: «В чем тут смысл?» Или: «Как по-твоему, о чем здесь на самом деле говорится?» Рисунки в книге, которую принесла на урок миссис Огуике, были совсем непонятные: длинноволосый человек ведет за собой довольных крыс. Чем больше Угву смотрел, тем больше убеждался, что это дурацкая шутка. Даже миссис Огуике и то, небось, невдомек, к чему все это. Угву нравилась миссис Огуике. Она не выделяла его среди остальных и будто не видела, что на переменах он сидит один, зато сразу заметила, что он схватывает все на лету, — в первый же день, когда давала ему устные и письменные задания, а Хозяин ждал за дверью душного кабинета. «Мальчик рано или поздно перепрыгнет через класс, у него врожденные способности», — сказала она потом Хозяину, точно Угву не стоял рядом. Фраза «врожденные способности» стала у Угву любимой.

Угву закрыл тетрадь и пошел мыть посуду. Все косточки он уже разгрыз — теперь во рту у него вкус губ Оланны. В первый раз он грыз за ней кости пару недель назад, увидев в субботу утром, как они с Хозяином целовались в гостиной. Мысль о том, что ее слюна во рту у Хозяина, и отталкивала, и волновала Угву. Точно так же и ее стоны по ночам: не очень-то приятно было их слышать, и все равно Угву часто подходил к хозяйской спальне и слушал, прижав ухо к прохладной деревянной двери. Точно так же он разглядывал в ванной белье Оланны — комбинации с кружевами, плотные бюстгальтеры, трусы.

Теперь уже невозможно было представить дом без Оланны. Вечерами, когда гостиная наполнялась людьми, голос ее, звонкий и красивый, был слышнее всех; Угву так и подмывало высунуть язык и сказать мисс Адебайо: «Не умеешь говорить по-английски, как моя мэм, — вот и заткни свою грязную пасть». Казалось, в шкафу всегда висела одежда Оланны, радиола всегда играла ее любимый хайлайф, в комнатах всегда витал запах ее кокосовых духов, а на дорожке у дома всегда стояла ее «импала». И все-таки Угву тосковал о былых днях, когда они жили вдвоем с Хозяином. Жаль было тех вечеров, когда он сидел на полу в гостиной, а Хозяин что-то рассказывал, и утренних часов, когда он подавал завтрак и в доме звучали лишь два голоса — его и Хозяина.

Хозяин тоже переменился. Он слишком часто и подолгу смотрел на Оланну, слишком крепко обнимал, а когда Угву распахивал входную дверь, он тут же рыскал взглядом по гостиной в поисках Оланны. А вчера, например, Хозяин сказал Угву: «На выходные приедет моя мама, так что приведи в порядок комнату для гостей». Не успел Угву ответить: «Да, сэр», как вмешалась Оланна: «Думаю, Угву стоит перебраться во фигель для слуг. У нас освободится еще одна комната, и твоя мама сможет погостить подольше».

«Верно», — согласился Хозяин так быстро, что Угву взяла досада: ради Оланны он, чего доброго, и голову в костер сунет. Как будто она теперь главная в доме! Меж тем Угву не прочь был пожить во флигеле, совсем пустом, не считая паутины да картонных коробок. Там он сможет прятать всякое старье, которое сохранил, там можно устроить все по-своему. Никогда прежде Хозяин не упоминал при нем о матери, и в тот вечер, прибираясь в гостевой, Угву пытался представить женщину, которая купала маленького Хозяина, кормила, вытирала ему нос. Угву заранее трепетал перед ней, ведь она произвела на свет Хозяина!

Оставшуюся от обеда посуду Угву помыл быстро. Если так же быстро приготовить зелень для похлебки к ужину, то до возвращения Хозяина с Оланной он успеет забежать к мистеру Ричарду поболтать с Харрисоном. С недавних пор Угву крошил зелень руками, а не резал ножом. Это Оланна его научила — так, мол, лучше сохраняются витамины. Угву понравилось — впрочем, как и все, чему учила его Оланна: жарить омлет с молоком, нарезать жареные бананы аккуратными кружочками вместо кривых овалов, готовить мой-мой[44] в алюминиевых чашечках, а не в банановых листьях. Теперь, когда Оланна доверила ему почти всю кухню, у Угву вошло в привычку то и дело выглядывать из дверей и смотреть, кто больше всех нахваливает еду, кто что любит, кто берет добавку. Доктору Пателю нравилась вареная курица с перцем узиза. Мистеру Ричарду тоже, только шкурку он никогда не ел — оттого, наверное, что у самого кожа бледная, как у курицы. А отчего же еще? Ведь шкурка — это самое вкусное! Мистер Ричард всегда благодарил, когда Угву заходил принести воды или убрать посуду: «Курица изумительная, спасибо, Угву». Бывало, когда все перебирались в гостиную, мистер Ричард заглядывал к Угву на кухню и принимался задавать вопросы. Такие смешные, что хоть стой, хоть падай. Есть ли у его народа резьба или скульптуры, изображающие богов? Бывал ли Угву в святилище у реки? Еще смешнее было, когда мистер Ричард записывал ответы в книжицу в кожаном переплете. На днях, стоило Угву обмолвиться о празднике ори-окпа, глаза мистера Ричарда засинели еще ярче, и он сказал, что хочет побывать на празднике и попросит Хозяина отпустить Угву вместе с ним в его родной поселок.

Угву прыснул, доставая из холодильника зелень. Представить только — мистер Ричард на празднике ори — окпа, где ммуо (мистер Ричард назвал их ряжеными; что ж, пусть будут ряженые, если это значит — духи) расхаживают по поселку, бьют парней и гоняются за девушками! Даже сами ммуо и те попадали бы со смеху при виде белого с записной книжкой. И все-таки не зря он рассказал мистеру Ричарду о празднике — значит, успеет повидать Ннесиначи до ее отъезда на Север. Вот удивится она, увидев его в машине с белым! Тогда-то она уж точно обратит на него внимание. Скорей бы удивить Анулику и всю родню правильным английским, новой рубашкой, познаниями в бутербродах и водопроводах и душистым порошком!