Сказания о земле Московской - Сергей Голицын

Так оно и случилось. Рыцари остановились. Немецкие кони начали спотыкаться, вставать на дыбы. Строй смешался. Тут справа и слева набросились на рыцарей пешие и конные русские ратники.

«И бысть ту сеча зла и велика немцам и чюди, и труск (треск) от копей ломления и звук страшен от мечного сечения, якоже и езеру померьзшю двигнутися (казалось, что двинулось замерзшее озеро). И не бе видети леду, покры бо ся кровию».

«Немецкая свинья» ринулась в бой по льду Чудского озера.

Так выразительно и ярко рассказывалось в повести о битве.

В первый час боя Александр находился на холме, над Вороньим Камнем и оттуда руководил сражением, но он не выдержал, бросился во главе конных полков в самую сечу, начал мечом крушить врагов направо и налево. Рыцари сражались упорно, однако конница и пехота русичей теснили их в сторону, туда, где лед был тоньше.

Под тяжело вооруженными рыцарями лед не выдерживал, трескался, ломался, рыцари и их кони тонули.

«Немци ту падоша, а чюдь даша плеща» (обратилась в бегство), — со злорадством отмечает сочинитель повести.

Чудь — чудские пехотинцы — вряд ли с охотой сражались на стороне немецких рыцарей.

«И секахуть гоняше, акы по аеру (воздуху)…и биша их на 7 врьстах по леду…»

Ледовое побоище 5 апреля 1242 года, миниатюра из летописи. Наверху слева: Борис и Глеб и другие святые помогают князю Александру Невскому, справа: святые князь Владимир и княгиня Ольга молятся за дарование ему победы, ниже — сама битва, на горе опять же Борис и Глеб на конях, в середине — всадник, это сам Александр Невский, внизу — немецкие рыцари тонут в Чудском озере.

Но далее по суше, по ливонской земле Александр не стал преследовать побежденных, а возвратился во Псков.

«И возвратился князь Александр с победою славною, и бяше множество полоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себя божии ритори» (и вели босыми подле коней тех, кто называл себя «Божьими рыцарями»).

Восторженно встречали Александра простые люди Пскова и Новгорода, а бояре не высказывали вслух своих опасений.

Победа Александра была полной. На много лет рыцари забыли и думать о нападениях на Русь.

Всего двадцать два года было Александру, а он уже успел прославиться и как многоопытный полководец, и как храбрый витязь.

«И нача слыти имя его по всемь странам, и до моря Хонужьского (Каспийского), и до гор Араратьских, и об ону страну моря Варяжского (Балтийского), и до великого Риму».

Так молва о его второй славной победе пошла по всей Руси, униженной владычеством Бату-хана. Узнал о ней и сам римский папа — верховный глава католической церкви, кому духовно подчинялась вся Европа. В великом гневе он направил послание своим верным рыцарям, благословлял их продолжать борьбу с теми, кто не склонял перед ним голову. Увидели русские люди — разгорелось пламя надежды. И те, кто успел припрятать оружие, доставали его, осматривали, очищали от ржавчины, да точили, и стрелы в колчанах пересчитывали. Придет время — пригодится…

На западных границах Руси появились новые враги — литва. Теснимые немецкими рыцарями, они в свою очередь сами начали нападать на земли полоцкие и торопецкие, но нападали малыми силами, и русичи легко отражали их летучие набеги.

Литовскому князю Миндовгу удалось объединить отдельные племена, и в 1245 году впервые двинулось на Русь сильное литовское войско.

Взяв город Торопец, враги оставили там часть своих полков грабить и брать в плен жителей, а другие их полки отправились к Торжку.

«В то же время умножися языка литовьского и начаша пакостити волости Александрове».

Узнав о нападении Миндовга, Александр тотчас же выступил навстречу литовцам со своей дружиной и с новгородским полком. Он действовал как всегда — стремительно и неожиданно, напал на врагов, засевших в Торопце, разбил их наголову, взял город, отобрал пленных и всю добычу, а затем погнался за отступавшими и возле озера Жижца уничтожил их. Далее он отправился к Торжку и, нагнав врагов, разбил и второе их войско.

Так Александр стяжал себе славу в борьбе с третьим врагом — литовским князем Миндовгом.

Но основными врагами для Руси оставались те, кого летописцы назвали татарами. Александр это хорошо понимал, однако отношения с ними пошли совсем иными путями.

5

тец Александра, Ярослав Всеволодович, волею Бату-хана поставленный великим князем владимиро-суздальским, затаив горечь унижения, покорно выполнял все требования хана, и в первую очередь помогал взыскивать с населения дань, какую летописец называет «выход».

Понимал Ярослав, что татары — сила грозная, сознавал, что Руси, обескровленной, ослабленной нашествием Бату-хана, бороться с ними будет невмоготу.

Ладить надобно с татарами.

Долго ли придется унижаться? Ярослав не знал. Дальновидный Александр надеялся, что придет время — и забрезжит на Руси звезда утренняя, а пока придется ждать.

И народ русский надеялся и ждал. Без надежды невозможно было бы и жить…

Подчинив своей воле Русь, Бату-хан основал в низовьях Волги город Сарай-Бату и оттуда правил всеми покоренными им народами. Позднее его царство стало именоваться Золотой Ордой.

Выше Бату-хана, выше других ханов — сыновей и внуков Чингисхана — стоял верховный глава всех подвластных татаро-монголам земель сын Чингисхана Угедей.

Вынужден был Ярослав собираться в дорогу, ехать на край света, за тридевять земель получать от Угедея «ярлык» — особую серебряную пластинку с выбитой на ней надписью — знак того, что волею хана он пожалован великим князем владимирским, старшим для всей Северо-Восточной Руси.

Не хотелось Ярославу отправляться в Монголию, куда и предприимчивые новгородские купцы не хаживали, да нужда заставила! Чуть ли не целый год длилось его путешествие. С малой свитой поплыл он сперва по Волге и Каме, потом перевалил через Каменный Пояс, каким путем он дальше ехал — неизвестно, но, наконец, добрался в 1246 году до озера Байкал и через пустыню Каракорум прибыл на реку Онон, где был стан верховного владыки монголов. К тому времени умершего Угедея сменил его сын Гуюк.

Плано Карпини, видевший там Ярослава, упоминает в своих записках, как мало чести оказывали ему вельможи монгольские, сидел он на пирах ниже многих из них и все ждал, когда хан вручит ему ярлык.

Мать Гуюка, ханша Туракиня, однажды позвала его в свой шатер и в знак якобы особой милости дала ему из своих рук серебряную чашу с питьем. А через неделю он скончался. Молва по Руси пошла, что был он отравлен. Не потому ли отравлен, что покровительствовал ему повелитель Золотой Орды Бату-хан? А Туракиня и Гуюк с беспокойством наблюдали, как Золотая Орда с каждым годом набиралась сил. Они ненавидели Бату-хана, боялись его и хотели ему досадить.

После смерти Ярослава преемником ему стал его брат Святослав — князь Юрьев-Польской. Сел он по праву, идущему издревле: брат наследует брату, но сел без ханского ярлыка.

Тем временем Бату-хан вызвал Александра получать ярлык. Поехал князь в Золотую Орду, повез многие подарки.

С того времени начались поездки князей за ярлыками на великое княжение над всей Северо-Восточной Русью. Но народу надо было показать, что власть князь получал не от хана, а от бога. Поэтому после получения ярлыка князь должен был ехать в древнюю столицу Руси — город Владимир. И там, в Успенском соборе, духовный глава православной церкви — митрополит всея Руси «венчал» его на великое княжение.

Завязались отношения между ханами и князьями, между могущественными повелителями и им подвластными данниками. В летописях о ханах говорится хоть и с затаенной ненавистью, но одновременно с почтением, их называют «царями», их родичей — «царевичами».

В повести об Александре говорится: «И бысть грозен приезд его, и промчеся весть его и до устья Волгы». О чем думал, что переживал прославленный победитель шведов, немцев и литовцев, когда пришлось ему преклонить колени перед ханом Золотой Орды? Унижаясь перед победителем, он спасал жизнь многим и многим своим соотечественникам.

Бату-хан говорил про Александра: «Истину ми поведаша, яко несть подобна сему князя во отечествии его. И отпусти его с честью» (то есть дал ему ярлык на великое княжение).

Хан Гуюк не посчитался с решением своего двоюродного брата Бату-хана, а повелел Александру вместе с братом Андреем ехать в далекую Монголию к нему на поклон и получить ярлык от него, от верховного владыки.

В 1248 году отправились они в дальний путь. А трое их младших братьев остались в тех уделах, каких завещал им отец: Ярослав — в Твери, Василий — в Костроме, Михаил — в Москве.