Босиком до неба - Эд Раджкович

Мурад был погружён в свои мысли: беспечная молодость закончилась, и у него совсем не устроена жизнь для того, чтобы здесь чувствовать себя хозяином своей судьбы. Он научился делать выводы и понимал, что многое предстоит менять ему самому в дальнейшей своей судьбе.

– Зарема, постели Мураду в комнате, где я отдыхаю.

Женщина безропотно ушла исполнять этот наказ.

– Этот коньяк остался со времён, когда был ещё жив твой отец. Смелый был человек, ходил всегда один и никого не боялся, занимая такое положение во власти, а в те времена он был основным представителем власти в нашем районе.

Эти слова деда вернули Мурада из гнетущих размышлений.

– Он любил этот коньяк и привозил мне всегда. Я Абакара сначала ненавидел, а после того как он упокоился, оценил его качества и способности. Твоя мать – красавица, я в ней души не чаял, и настырность твоего отца привела к тому, что она стала его женой. Родился ты, тебя выкормила Марьям. Никто не верил, что выживешь, а она не сдавалась, и ты окреп. Дочь моя стала устраивать свою жизнь, и ей это удалось. Красота – страшная сила, Мурад. Женщин нужно держать в страхе и уважении к себе, иначе они готовы прыгать через заборы любой высоты. Одна покажет пример, и другие норовят повторить. Поэтому здесь всё держится не на любви, а на традициях.

Дед налил Мураду, свою стопку наполнять не стал.

– Выпей, повеселеешь. Сколько лет не отдыхал в своих стенах.

От таких слов все невзгоды и печали ушли из сердца Мурада. Говорить дед Хасан умел, и мало кто мог с ним сравниться по смыслу и грамотности рассуждений.

– Ломать стереотипы тяжело. В горах рай климатический, но жёсткий мир человеческий. Однако это помогает в жизни как опыт. В других местах окажешься и всё легко переживёшь, потому что люди на равнине проще. Ты отдыхай с дороги несколько дней и ничем себя не обременяй. Дальше будем вместе думать, как действовать. У каждого человека своя судьба, и нельзя уступать давлению трудностей.

Мурад проспал двенадцать часов. Для него стояла еда на столе, и он плотно позавтракал. Дед сидел во дворе и смотрел в просторы горизонтов, думая о чём-то своём. После вчерашнего разговора мнение Мурада о Хасане стало много уважительней. Он даже не подозревал ранее, что этот человек такой тонкий психолог по любым ситуациям и вопросам.

– Я велел тебя не будить, вот жду, пока ты проснёшься. В комнате ружьё и патронташ у меня под матрацем, иди, возьми. Сходи на охоту, вспомни навыки, когда-то у тебя получалось.

Мурад забыл обо всём, кроме предстоящей охоты. Взял с собой хлеба и мешок, а после отправился на лесистый склон горы в нескольких километрах от селения. Он долго бродил по зарослям и снова забрёл в тот район, где когда-то охота была удачной для него. Вспомнился момент последней охоты перед армией и встреча с диким существом в образе человека с зелёным светом в глазах. По всему видно было, что сюда не ступала нога человека, но он, обладая дерзким характером, продолжал искать дичь именно здесь, в этих зарослях.

Треск сучьев привлёк его внимание. На поляну вышел медведь и начал обнюхивать воздух по ветру. Душа Мурада сжималась в груди, это был не страх, а больше похожее на преклонение перед величием этого зверя. Он проверил патроны и заменил заряды с дробью на патроны с пулями. Спрятался за пригорком в надежде, что медведь уйдёт, но события развивались иначе. Быстрыми прыжками этот огромный зверь оказался в нескольких шагах от него. Руки не слушались, взгляд людоедских глаз привёл его в ужас. Мысли летели в голове одна за другой, он думал о том, чего, по его мнению, с ним никогда не было. Мелькали лица людей ему незнакомых, и он услышал колыбельную, которую в детстве пела ему Марьям, баюкая на своих руках. Было ясно, что с этим зверем не совладать. Максимум, что можно сделать – это выстрелить, но положение матёрого зверя было таким, что уязвимые места были закрыты лапами. Мурад вернулся в чувство, но направить ружьё не решился. Внезапно тяжёлое тело зверя упало на бок, и он, перевернувшись быстрыми прыжками, удалился из вида, будто кто-то невидимый во много раз сильнее зверя сбил его с ног. Холодок прошёл по всему телу Мурада. Он старался быстрее покинуть эту местность. Ружьё держал наготове и был уверен, что выстрелит не сомневаясь. Толчок в спину был неожиданным, и он, ударившись о ствол дуба, упал на землю. Ружьё отлетело в сторону. Чувство безразличия пришло вместо охотничьего азарта. Тело стало каким-то ватным и невесомым. Он совсем не ощущал физической силы, но был уверен, что жив. Воздух начал плавиться и возникло свечение, которое выходило из центра расплавленного шара. Что-то похожее на воздушный коридор с прозрачными стенами возникло над самой его головой. Он утратил связь с реальностью. Сознание подвергалось воздействию энергии, исходящей сверху. Слова, которые он услышал, были беззвучными, но он их слышал в своём разуме.

– Ищи свою судьбу не здесь, твоё время ещё не пришло.

Как в бреду он шёл к пределам селения. Чувство одиночества в этом мире пронизывало прямо в сердце, расходясь по каждой клетке организма.

– Как охота? Что удалось добыть? – поинтересовались чабаны, когда Мурад проходил рядом с колхозной отарой. Он взглянул в их сторону, и оба отшатнулись от его взгляда. Блеск хищных искорок был в его глазах. Он вернулся в дом и свалился в кровать. В состоянии между сном и явью он провёл несколько часов.

– Хватит валяться, молодой, а как столетний дед всё к кровати поближе держишься. Идём ужинать, – приветливо позвал Садык.

Все недоразумения теряли смысл, и Мурад ощутил уют и безопасность после этих слов.

– Что-то ты молчаливый сегодня. Как охота? – спросил дед Хасан.

– Ничего не получилось добыть, – ответил Мурад, – прогулялся по лесу, увидел знакомые места, этого тоже немало. Развеялся немного.

Разговор не получился. Мурад замкнулся в себе, и к нему никто не лез с расспросами. Тишина и спокойствие создавали невероятную скуку в восприятии Мурадом этой жизни. Отстранённость возникала всё больше, и Мурад решил рассказать деду Хасану о случившемся. Выслушав, Хасан начал свои рассуждения:

– Дольше живёшь – больше узнаёшь. Я ничему не удивляюсь, в жизни бывает и такое. Садык сообщил долгожданную новость, что Зарема ждёт ребёнка. Дождусь внука, и можно на покой, – спокойно констатировал дед. – Знаешь, Мурад, я много думал, в чём я ошибся, а в чём был прав и не нахожу ответов на все вопросы до сих пор. Женился на Марьям, нас долгие годы не воспринимали сельчане. От того что она русская, её незаслуженно клеймили, будто это недостаток. Прошло время, и всё поменялось. Сейчас многие из детей тех, кто строил козни вокруг нас, покинули эти места, и некоторые женились на женщинах других национальностей. Никто не обсуждает, полагая, что каждый делает свой выбор и ему жить. Именно такого отношения в понимании хотел и я, но незаслуженно иногда обижал Марьям из-за этих нападок со стороны односельчан. Сейчас понимаю, что эта интеллигентная женщина пожертвовала всем ради меня, и я с опозданием уважаю её как никогда. Вера вышла замуж за русского, и они ладят. Ты мне сказал, что утеряны твои документы. Я напишу Вере письмо, она поможет тебе с решением этой проблемы. Если хочешь, то можешь навестить свою мать. Она живёт внизу в селении. Жизнь заканчивается, а живём разобщено как чужие. Родственники по линии твоего отца занимают хорошее положение в республике. Многие во власти. Я им никто, а ты имеешь право на внимание с их стороны, – в нотках голоса Хасана Мурад слышал прощальные интонации. – Мне недолго осталось, я своё пожил. Чем смогу помочь тебе, смело рассчитывай на меня. Дом, который рядом пустует, по праву твой. Завтра сходим – всё посмотришь сам. Этот дом построил твой отец перед твоим рождением.

Мурад с трудом справлялся с количеством информации, таким образом, с ним никогда не говорили. Хасан мудрый и помогает во всём самому разобраться и принять решение. Именно дед Хасан справедливо подводил его к тому, чтобы он осознавал в полной мере своё право на жизнь.

– Случай с тобой в лесу не рассказывай даже Садыку, вообще никому. Достаточно, что мне высказался. Многое необъяснимое случается, но об этом люди не говорят. Начинают верить в Бога и просят помощи и милости. С годами и я всё чаще задумываюсь, что там дальше? Но скажу тебе точно, ни один не вернулся. Смерть всех уравнивает. Я не боюсь её потому, что прожил свою жизнь независимо от чужого мнения. Марьям много лишений увидела, встав рядом со мной.

Он замолчал, стал что-то обдумывать, а через несколько минут продолжил:

– Всё, что с тобой случается – это твоя судьба. Принимай как знаки, которые поймёшь только ты сам в нужное время.

Дед Хасан внезапно уснул, похрапывая. Мурад какое-то время сортировал, усваивая его назидания.