Я все умею лучше! Бытовые будни королевского гарнизона - Анна Лерой

О господи. Но сама виновата, хотела видеть дисциплину и уважение вышестоящего — получай.

— Аттика, я так оглохну. Тише. Лучше скажи, ты видела здесь — на территории — такое существо… ну… — я раздвинула руки примерно на полметра, потому что понятия не имела, водятся ли тут коты. Водится ли тут вообще нормальная живность, а не всякие бронезавры, камнееды и морлоки и еще какая-нибудь неведомая хтонь, названия которой я пока что не знала. — Такое? — Аттика пожала плечами. — Серое?

И снова удивленное покачивание головой.

— Тогда, когда увидишь, зови.

Коридор разветвлялся. Там, дальше, он терялся в беспросветной черноте, а еще здесь крики слышались явно. Хорошо: крики уже такие, не боевые, скорее радостные, и судя по всему, никто серьезно не пострадал. А плохо было, потому что фиг его знает, что там, в темноте. Про пасть с зубами я все еще помнила.

— Я направо, ты налево. — Не могла эта тварь ни уйти, ни раствориться. Или могла? Аттика резво отправилась исследовать коридор — без всякого страха, а я заполошно закрутила головой. Может, оно сейчас на меня пырится желтыми буркалами прямо из стены, ну и сверху бросится.

Где-то очень, очень далеко, наверное, где-то на пересечении коридоров и лестницы наверх — на втором этаже я, конечно, еще не была, но лестницу видела — загрохотали сапоги и донеслись взволнованные голоса. Не встревоженные, нет, такие интонации я слышала после игры, причем когда победа вырвана у соперника с очень небольшим перевесом, но сама игра при этом выматывающей и морально, и физически не была. Радость, усталость, есть что обсудить, но в целом — говорить не о чем. А я оказалась теперь уже в полной тьме… Ну, маршал сам виноват, что я сейчас не с личным составом. Мне, может, и хотелось разобраться в причинах его ко мне неприязни, подслушать, о чем говорят, но я отложила все это на потом.

Что-то скребнуло где-то совсем рядом. И довольно хищно зашипело, как будто воздух проходил по трубе.

— Ой.

Я вся превратилась в слух. Так создавалось какое-то обманчивое впечатление, будто кошка скребет украдкой диван. Но, скорее всего, это тварь полосует жертву. Уже не сопротивляющуюся. Это хорошо, это здорово для меня, подумала я, значит, она хоть немного будет сыта… Так, а кого она жрет?!

— Аттика!

Ответа было не слышно. Бесполезно. Каменные стены отражали звуки, смех, топот, перекрикивания, и мой громогласный шепот Аттика, естественно, не услышала. Снова шорох. Еще и еще. Опять это «скр-р-р». Совсем рядом со мной…

— Аттика! — мой голос — ну совсем капельку — задрожал.

В это время кто-то взорнул благим матом, кого-то, как я поняла, принялись качать, чуть ли не стены вокруг подпрыгнули от рева, и неуловимая серая крупная пыль проскочила прямо между моих ног. Я подавилась воздухом, не успев сложить пальцы как надо, обернулась, увидев еще пыльный хвост, и несся он как раз в том направлении, куда ушла Аттика. Я в два прыжка добежала до развилки, убедилась, что пыль не понесло на улицу — ну как убедилась, решила, что там слишком шумно для монстра — и бросилась на выручку своей жизнерадостной подчиненной.

— Лейтенант!

Аттика выскочила из тьмы как чертик из табакерки, и меня накрыла волна ужасающей несправедливости. Это как это так? И с поля боя выгнали, и монстра поймала не я?

— Ты чем его? — спросила я пораженно, рассматривая в темноте то, что было у Аттики на руках. Небольшое. Четыре лапки, хвост, ушки, голова… Инопланетное нечто. Глаза расставлены чуть шире привычного мне, ушки лохматые, лапы достаточно мощные, но если бы мне в моем прежнем мире показали это, я бы однозначно сказала, что…

— Ничем, — пожала плечами Аттика. Вот невозмутимая, ее хоть чем-то возможно пронять? Или радостно орет, или непробиваемая как скала. — Это же котенок. Не знаю, как пришел сюда… Вроде бы у нас тут котов не было, из деревни кто принес, может.

Да ладно! Все-таки не монстр? Я пару раз моргнула. Все-таки кошь. Очень странная, непривычная мне, даже сказочная, но кошь. И правда, из-за пушистой шерсти похожа на комок шустрой пыли.

— Они здесь… все такие? — спросила я совершенную глупость, но Аттика поняла меня по-своему.

— Вообще разные, но я такое чудо первый раз в жизни вижу, — призналась она. — Кошки как кошки… Есть чернее, есть серее. А эта, смотрите, как…

— Пыль. — Точно, Пыль. — Какая прелесть. И что нам с ней делать?

Отличный вопрос. Зачем она мне? Кто в казарме держит кошку, это не Хогвартс! Но мозг орет дурниной «не смей выбрасывать», и глаза боятся, а руки делают. И я забрала Пыль у Аттики — божечки, какая невыразимая милота, она мягкая, теплая, шерстка на ощупь как пух, и смотрит на меня так доверчиво огромными желтыми глазами! Я растаяла.

— Аттика. Давай на кухню. Скажи, что… — А чем ее кормить-то? Но вряд ли чем-то особенным, зубки есть, нос кошачий. — Чтобы дали молока. Теплого. И мяса.

— Мяса же нет, лейтенант, — Аттика задумчиво рассматривала Пыль, пригревшуюся у меня на руках. — Есть осетри…

— Ты что, какая осетрина! — распушилась я, немного кляня себя за дырявую память. Мяса действительно не было на складе, мороженые куры не в счет, но вдруг что завалялось. — Она же просрочена, осетрину пусть маршал сам жре… ест, ребенок еще растет, ей нужно все самое лучшее и самое свежее! Пусть Ким извернется как хочет, но только чтобы еду кошке нашел. Давай, мухой!

И я, уже искренне радуясь тому, что все заняты и никому до меня дела нет, кинулась в сторону казармы, решила, что в моей комнате животному будет хорошо. Всегда мечтала завести себе такого мягкого и милого питомца. Но все никак, да и вдруг нужно будет куда уехать, нельзя же просто так оставить животное! А тут мечта осуществляется, да? Так, что нужно котенку? Когтеточка, коробка для сна, еда, лоток и — о, черт, открытые двери!

— Извини, — прошептала я, — вот двери я открывать не буду. Иначе ты удерешь. Поняла? Я тебе лучшего желаю, да, желтоглазка? Так что не ори, когда я уйду на службу, и все будет просто супер. Да? Ты меня понимаешь? Умница!

Пыль щурила глаза. Я спустила ее на кровать, и