Современный детектив. Большая антология. Книга 1 - Карстен Дюсс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я втайне надеялся, что Эмили в дороге уснет, чтобы я незаметно смог выпустить Драгана и провести его в дом. Но Эмили всю поездку была бодра. Когда я заглушил мотор и выключил музыку, из багажника донесся стук. Я обошел машину и собирался уже отстегнуть Эмили от детского кресла, когда она услышала стук.
— Папа, что это? — спросила она.
— Это… работа. У папы там работа в багажнике. Мне нужно ее быстренько отнести в дом.
Бывают такие моменты, когда даже дети в возрасте двух с половиной лет вдруг начинают вести себя очень мудро и по-взрослому. Это был один из таких моментов. Эмили подняла указательный пальчик и серьезно посмотрела на меня:
— Папа. Работа — это нехорошо. Прогулка — хорошо. Сначала у нас прогулка. Потом работа.
Человечек двух с половиной лет, который с поднятым вверх указательным пальцем диктует житейские мудрости сорокалетнему мужику, показался бы, вероятно, постороннему не по годам смышленым. Но если этот человечек — ваша собственная дочь, то эмоции переполняют вас. Поговорка «устами младенца глаголет истина» ничуть не передает той гордости, которую испытывают родители, обнаружив, что в их чаде, возможно, дремлет будущий далай-лама. Моя дочь только что самостоятельно сформулировала формулу островка времени.
— Сначала прогулка. Потом работа, — повторил я. Так и решились все проблемы.
При ближайшем рассмотрении постулат Эмили являлся комбинацией островка времени и так называемой философии однозадачности. Принцип островка времени предполагал, что человек не должен ничему и никому позволять мешать себе в защищенном пространстве. Принцип однозадачности гласил, что неприятные вещи нужно отрабатывать одну за другой. А не все разом.
Итак, по всем законам практики осознанности не было вообще никакой причины выпускать Драгана из багажника прямо сейчас. А что он может сделать? Полицию вызвать?
В моем справочнике по осознанности на каждой странице были советы по организации островка времени. Телефон выключен, пылесос не фигурирует в планах, и никто не поливает цветы. Нужно просто осознанно прислушиваться к себе самому и своим потребностям. И хотя там открыто не было сказано, что в момент пребывания на островке времени не следует вытаскивать мафиози из багажника, но это вытекало как нечто само собой разумеющееся из принципа однозадачности.
А моя потребность сейчас заключалась в том, чтобы после многодневной зверской работы наконец-то насладиться жизнью со своей дочерью. В течение каких-то жалких тридцати шести часов. Посидеть на причале. Погрызть орешков. Поудить рыбу. И я не должен испортить все это своим гипертрофированным чувством долга. Даже если бы мне пришлось насильно принуждать себя к этой чертовой осознанности. Но мне почему-то не пришлось.
Совсем наоборот: если бы я сейчас выпустил из багажника этого верзилу, то всему настал бы конец. Выходным с Эмили. Рыбалке, купанию, орешкам. И папочка оказался бы вруном. Хуже того: папочка превратился бы в марионетку в руках этого бандита. И конечно, Эмили рассказала бы обо всем Катарине. И настал бы конец нашим осознанно проработанным отношениям. И моему общению с Эмили.
На тот момент для меня действительно не существовало сценария, хоть как-то связанного с открытием багажника. А если багажник не открывать, то все останется как было.
Я стоял, зажав в кулаке ключи от машины и переводя взгляд с Эмили на багажник и обратно.
Внутри себя я слышал голоса Йошки Брайтнера, Катарины и Драгана.
«Вы должны не делать того, чего делать не хотите».
«Если ты облажаешься, то вообще больше никогда не увидишь Эмили».
«Если бы ты не был нужен мне для побега, ты был бы уже мертв».
Решение было таким простым. Оно заключалось в одной-единственной фразе, которая зацепила меня еще при первой встрече с Йошкой Брайтнером: я должен не делать того, чего не хочу делать. Я свободен.
Драган — это работа. Работа может подождать. Я убрал ключи и помог Эмили выбраться из машины.
— Знаешь что, давай сейчас посидим на причале, погрызем орешки и покормим рыбок, хорошо?
— Так и сделаем!
До самого вечера мысль о Драгане даже не приходила мне в голову. Работа, которая ждала меня в сотне метров в багажнике, была в действительности за сотни световых лет от меня.
Я сидел с Эмили на причале и грыз орешки. Мы кормили рыбок, далеко от нашего берега на озере покачивались парусные лодки. Мы купались, строили замки из песка.
И пока я каждые полчаса намазывал Эмили солнцезащитным кремом с фактором защиты пятьдесят, машина с Драганом в багажнике, стоящая перед домом на палящем солнце, нагрелась до пятидесяти девяти и семи десятых градуса.
Я не врач. Но юристы обычно в состоянии детально разобраться в любой области знаний. Благодаря Интернету я позже смог сравнить, как проходил день у нас и у Драгана. Пока мы сидели на причале, багажник разогрелся и стал на двадцать три градуса выше температуры тела Драгана, которое сначала пыталось сохранить свою привычную температуру — тридцать шесть и семь десятых градуса, для охлаждения оно на полную мощность использовало потовыделение. Сосуды кожи расширились, кровообращение усилилось. Возможно, Драган пытался высвободиться из багажника. Что затруднительно, особенно если ты такой гигант, а места развернуться совсем нет. Эти попытки, очевидно, не дали никакого результата, кроме как еще больше повысили температуру. Когда мы с Эмили первый раз зашли в прохладную воду, пульс Драгана должен был заметно ускориться. Вероятно, у него уже кружилась голова и начало подташнивать. Так как попить в багажнике было нечего, то пот в какой-то момент перестал вырабатываться, возможно в тот самый, когда мы с Эмили запускали в песочный замок соломинки из надутых пакетиков «Капри-Зонне». Когда мы после короткого дневного сна в тени эллинга во второй раз прыгнули в озеро, тело Драгана из-за отсутствия потоотделения уже не могло поддерживать нормальную температуру. Она поднялась до сорока градусов Цельсия. Классический тепловой удар. В какой-то момент отказала вся сердечно-сосудистая система, органы перестали получать кислород. Мозг начал отключаться, сознание помутилось.
Думаю, что, когда мы жарили первые маршмеллоу на берегу, Драган был уже мертв. Для меня и для Эмили это был чудесный день. Для Драгана — последний. Ирония судьбы заключалась в том, что в день моей осознанной релаксации, предпринятой против моего выгорания, Драган как раз и «выгорел».
Глава 10
Счастье
Счастье никому не дают. Источник счастья в нас самих. Поэтому не нужно напрягаться и искать счастье где-либо вне себя. Мы
