Признания новобрачного - Ванесса Келли

Роуз передала ей ребенка с явным облегчением, но посчитала своим долгом спросить:

— Вы уверены, мисс? Камин в вашей комнате, наверное, давно погас. А сегодня очень холодная ночь. Боюсь, вы оба замерзнете насмерть.

Джастин взяла малыша и улыбнулась, глядя на его румяное личико.

— Я отнесу его вниз в кухню и приготовлю себе чаю. Так нам обоим будет тепло. А когда он заснет, принесу и положу в колыбельку. — Она поцеловала ребенка в лобик. — Как вам нравится такая перспектива, мистер Стивен?

Ребенок ответил веселым гугуканьем. Он высвободил из-под одеяла ручку и крепко вцепился в воротник халата Джастин.

— Я буду вам очень благодарна, — сказала Роуз и сладко зевнула. — Начинаю думать, что для меня единственный способ выспаться — вернуться на работу. — Она устало подмигнула Джастин. — Там я по крайней мере лежу на спине… и ноги не так устают.

— Все будет хорошо, — поспешно сказала Джастин, не любившая, когда беседа принимала подобный оборот. — Когда Стивен уснет, я уложу его в колыбельку.

Роуз еще раз зевнула и принялась устраиваться рядом с сыном, а Джастин, перехватив ребенка поудобнее, вышла в коридор. Как обычно, на столике у стены горела лампа. Судя по всему, в доме у Стила всегда кто-то бодрствовал, независимо от времени суток. Ей это не мешало. Весьма необычный хозяин поддерживал в своем доме образцовый порядок. А для человека, имевшего репутацию воротилы преступного мира, он слишком любил тишину и покой. Во всяком случае, там, где жил. В Гриффине Стиле было много эксцентричных черт, однако он определенно был человеком дисциплинированным и организованным и требовавшим того же от своих домочадцев.

Осторожно, держась за перила, она спустилась вниз, пошла по коридору в заднюю часть дома, распахнула еще одну дверь и спустилась по ступенькам, ведущим к кухне. Войдя внутрь — ее шлепанцы мягко шуршали по каменному полу, — она не удивилась, увидев Фелпса, который проверял, закрыта ли задняя дверь. Насколько она поняла, этому человеку было достаточно нескольких часов сна. Казалось, он всегда был рядом, готовый исполнить любое распоряжение.

Фелпс обернулся, и глаза его на мгновение округлились. Все же Джастин была не вполне одета. Но он тут же пришел в себя, покосился на ребенка и сочувственно проговорил:

— Малыш опять не дает спать? Колики?

— Нет, слава богу. Но он не желает спать, а Роуз необходим отдых. Вот я и решила спуститься в кухню — здесь намного теплее — и выпить чаю.

Фелпс указал ей на стул.

— Садитесь, пожалуйста, а я приготовлю вам чай.

— Не надо, — запротестовала Джастин. — Я сама справлюсь. Не хочу мешать вам отдыхать. Вы и так почти не спите. А день был долгим.

Жилистый человек усмехнулся и поставил на плиту чайник.

— Все в порядке, мисс. Знаете, как говорят, — отосплюсь на том свете.

Видимо, он считал эту поговорку своей жизненной философией, и его энергия, казалось, была неиссякаемой. В доме он выполнял самые разные функции: дворецкого, лакея и мастера на все руки.

Были, конечно, и другие слуги. Жена мистера Фелпса была кухаркой, а Том Дикон, грубоватый, но умный человек, был управляющим. Еще здесь работали Клара Льюис, дочь Фелпса, и ее муж Джошуа. Клара была горничной, а Джошуа — конюхом и грумом.

Учитывая богатство Стила, он мог себе позволить большее число слуг, но Джастин узнала, что он больше всего ценит преданность и уединение. Его люди служили ему много лет и были рабски преданы. Правда, они совершенно не походили на обычных слуг, к которым привыкла Джастин — все они разговаривали гак, словно их только что вытащили из грязных трущоб вокруг Ковент-Гардена, — но с работой по дому справлялись безукоризненно. Да и Джастин они приняли спокойно. Похоже, им было наплевать на то, что благовоспитанная старая дева с хорошими манерами живет в скандальных условиях. Главное, хозяин одобрил ее присутствие. Все остальное их не касалось.

В этом доме слово Гриффина Стила было Библией.

Джастин опустилась на стул, стараясь не потревожить малыша. У него уже начали закрываться глазки, но любой шум или неловкое движение могли его разбудить.

Пока Фелпс суетился у плиты, она позволила себе расслабиться в уютном тепле кухни. Джастин сидела за абсолютно чистым кухонным столом у железной плиты. В двух больших буфетах были уложены кастрюли, сковородки и блюда. Один из них стоял у высокого окна, выходившего во двор. Днем через него в кухню поступало много света. Джастин очень нравилась эта чистая и устроенная кухня. Она подозревала, что причиной тому — недостаток воображения, но предпочитала кухню всем остальным комнатам в доме, несмотря на их комфорт и роскошь.

Конечно, она могла оценить роскошь, но придерживалась, если можно так сказать, упрощенного подхода к жизни. Однако такие слова, как «простота» и «безыскусность», были неприменимы ни к самому Гриффину Стилу, ни к его делам, ни к образу жизни.

Фелпс поставил перед ней заварочный чайник, большую кружку и кувшинчик с молоком.

— Пожалуйста, мисс, — сказал он. — Через несколько минут чайник закипит.

Джастин начала благодарить его, но дворецкий остановил поток благодарностей взмахом руки и насторожился.

— Что-нибудь не так? — тихо спросила девушка. Она ничего не слышала, но слугу явно что-то встревожило.

Фелпс покачал головой.

— Все в порядке, мисс. Просто возвращается мистер Гриффин.

Джастин взглянула на часы, стоявшие на ближайшем буфете. Было больше четырех часов утра.

— Как он поздно!

— Нет, мисс. Хозяин тоже спит немного.

Он распахнул дверь и вышел, оставив Джастин одну в ночной тишине. Как и многие люди, она по ночам, если не спала, испытывала чувство одиночества. Когда еще был жив отец, она плохо спала, зная, что он выполняет очередное опасное задание короны. Или вскакивала от ночного кошмара. Много лет ей снился один и тот же ужасный сон: ее отец пробирается по какой-то труднопроходимой местности, спасаясь от чего-то ужасного. Сон всегда оканчивался одинаково: выстрел из пистолета — и отец падает на землю, одинокий и беспомощный, и жизнь постепенно покидает его вместе с вытекающей из раны кровью. Джастин снова и снова звала его, но он никогда не отвечал.

В конце концов он умер, как ей и снилось, от пулевого ранения, полученного от врага.

Мальчик завертелся и широко зевнул. Джастин, очнувшись от невеселых дум, вздрогнула. Движение испугало малыша. Он широко открыл глаза и приготовился зареветь.

— Нет, дорогой, только не плачь. Тише… тише… — Девушка стала поспешно успокаивать ребенка.

Она встала и принялась ходить взад-вперед по кухне, укачивая мальчика. Засвистел, чайник. Джастин потянулась за прихваткой, чтобы не обжечься о медную ручку, и услышала, как за ее спиной распахнулась кухонная дверь. Обернувшись, она увидела входящего мужчину.