Пятёрка с хвостиком - Всеволод Нестайко

Нет, ничего в Иринархе Ивановиче нету чудаческого.

Но человек он необыкновенный.

Его уроки труда не только уроки труда, но и уроки истории нашего государства.

На своих уроках Иринарх Иванович всё время рассказывает, А рассказать ему есть что.

Иринарху Ивановичу далеко за шестьдесят, а может быть, даже и за семьдесят, но он ещё крепкий как дуб. Начал он свой трудовой путь в двенадцать лет. И кем только в своей жизни не был: и слесарем, и столяром, и трактористом, и бетонщиком, и каменщиком, и штукатуром, и электриком, и монтажником — все, наверное, профессии рабочие освоил.

— Как десантник, — сказал Дениска.

И куда только не бросала Иринарха Ивановича судьба! Он строил Днепрогэс и Комсомольск-на-Амуре, Магнитогорск и Волго-Балт…

Во время войны он тоже и воевал, и строил. Он был в войну сапёром, строил блиндажи, мосты, наводил переправы. А после войны отстраивал тот же Днепрогэс, разрушенный фашистами, поднимал целину, строил посёлки для первоцелинников. Неспокойный был у него характер. Любил Иринарх Иванович новые впечатления. Любил быть, как он говорил, на передовом рубеже эпохи.

— И работу люблю «оперативную», как я её называю, — говорил он. — Чтобы сделал — и сразу видишь, что ты сделал. И что нужно это людям.

Потом он возводил в Киеве новые районы — Русановку, Березняки, Оболонь.

На Оболони с ним случилось несчастье: упала бетонная плита и раздробила ему ногу. И хоть возраст у него и так был пенсионный, а тут ещё и инвалидность, не захотел Иринарх Иванович сидеть дома. Пошёл в школу учителем труда.

— И ничуть не жалею, что жизнь подкинула мне на закуску такую петрушку, как я это называю, — улыбался Иринарх Иванович. — Десять лет уже вожусь с вашим братом калистратом и не скучаю, дорогие мои товарищечки, сыны и дочки. Нравится.

Надо сказать, что и четвёртому «А» (как и всей, правда, школе) очень нравились уроки Иринарха Ивановича. Даже Гришка Гонобобель на уроках труда молчал и только свистел носом, выпиливая какой-нибудь крючок и слушая в то же время рассказы Иринарха Ивановича.

Этот год для их школы знаменательный. Вот-вот должен был открыться школьный пионерлагерь труда и отдыха. В лесу за тридцать километров от Киева по дороге на Обухов.

Помогали строить лагерь шефы школы — экскаваторный завод, на котором работал Николай Иванович Ярёменко, папа Ивасика и Тины.

Да и не только он работал на этом заводе. В школе училось много детей, чьи родители работали на экскаваторном заводе. В их микрорайоне было несколько домов экскаваторного.

И вот, благодаря энергии Вадима Григорьевича (которая, как вы помните, была равна энергии атомной электростанции) и активной поддержке родителей, удалось построить школьный пионерлагерь труда и отдыха.

Вадиму Григорьевичу очень хотелось торжественное открытие лагеря приурочить к концу учебного года и первую смену «запустить» сразу после экзаменов.

Но, как это нередко случается, строители немного не справились, не уложились в сроки. Поэтому было решено устроить родительский воскресник по доведению школьного пионерлагеря до кондиции, как выразился Вадим Григорьевич.

Это стало известно в последний день занятий, перед последним звонком.

— Слушайте! — сказала вдруг Шурочка. — А давайте и мы попросимся! Старшеклассники не могут — у них экзамены. А мы же в пятый перешли, и экзаменов у нас нет.

— Ой! Правильно! Давайте! — подхватили все. — Это же так интересно!

— А фто? Можно! — сказал Боцман Вася.

— Категорически! — кивнул Ромка Лещенко. Даже Гришка Гонобобель, который все благородные идеи сначала под любыми предлогами старался завалить, эту поддержал сразу:

— Годится! Свежий воздух… лес… В казаков-разбойников поиграем. Рио-де-Жанейро!

— Мы не играть едем, а помогать довести лагерь до кондиции, — строго сказала Шурочка.

— Я пошутил. Хи-хи! — хихикнул Гонобобель. Глафире Павловне идея тоже понравилась, но она решила всё-таки для верности посоветоваться с Вадимом Григорьевичем.

Вадим Григорьевич идею четвёртого «А» горячо поддержал:

— Прекрасно! Молодцы! И четвёртый «Б» сагитируем! Третьи, конечно, ещё рановато, а четвёртые, то есть они уже даже пятые, как раз. Всё! Решено! Заказываю автобусы с сопровождением,

И вот в воскресенье утром пять автобусов, два детских (каждому классу по отдельному) и три взрослых, выехали на Обуховское шоссе.

Автобусы ехали, хоть было солнечное утро, с зажжёнными фарами. Возглавляли и замыкали автоколонну жёлтые с синей полосой милицейские машины. Такой теперь порядок: если везут большую группу детей, автобусы зажигают фары, а впереди и сзади колонну сопровождают машины Госавтоинспекции.

Уже одно это настроило оба четвёртых (а точнее, уже пятых, но мы будем называть их по привычке четвёртыми) на праздничный лад.

— Как испанских королей везут, — улыбнулся Валя Тараненко. — Или премьер-министров.

— А ты думал! — гордо сказала Шурочка. — Дети у нас в стране важнее королей. Не говоря о премьер-министрах.

Так всегда говорила пионервожатая Оксана. В их автобусе ехал Иринарх Иванович. Он уже знал, что идея зародилась в четвёртом «А», и очень за это их четвёртый «А» уважал.

— Молодцы! Хвалю! Именно за инициативу — этот детонатор взрыва трудовой активности масс, как я его называю. Чаще проявляйте инициативу, дорогие товарищечки, сыны и дочки, как можно чаще. И жизнь ваша будет интересной, ценной и неповторимой.

Автобусы свернули с шоссе в лес и на ухабистой лесной дороге закачались, как на волнах. По окнам хлестали ветки деревьев.

А вот и лагерь.

Белые корпуса с грязными, заляпанными извёсткой стёклами. Всюду кучи разного строительного мусора — и на аллеях, и на дорожках.

До кондиции ещё было далековато.

Хоть и предупреждали маленьких детей не брать, поскольку это не развлекательная поездка для отдыха, а трудовой воскресник, кое-кто всё-таки не удержался. Приходьки взяли Наталочкину пятилетнюю сестричку Лесю ("Она у нас тихая и смирная, как овечка, да и оставить не с кем, хоть плачь"). И Миркотаны Любиного шестилетнего брата Андрюху прихватили ("Вы же его знаете, он и в работе сноровистый, больше, чем некоторые ваши четвертаки, сделает").

Что касается Андрюхи, то в классе его таки прекрасно знали. Хлопец он был интересный, самостоятельный, что называется, с выдумкой. И для своих шести лет весьма сообразительный. Когда ему не было ещё пяти, он пришёл записываться в школу. И, что интересно, уже тогда знал буквы, счёт, умел читать по слогам, считать до двадцати и даже немного писал. Когда ему сказали: "Подожди годик-второй и тогда приходи", он сердито нахмурил брови: "Некогда мне ждать. Мне надо поскорее. Я же буду первым космонавтом детского возраста. Им такие нужны. Чтобы летать на далёкие планеты".

Оказывается, старшая сестричка Оксана когда-то рассказывала при нём Любе фантастическую книжку, в которой на ракете, кроме взрослых, летели и дети, так как только они уже под старость могли долететь до желанной планеты.

И Андрюха решил готовиться в космонавты. Причём проявил немалую настойчивость.

Как вы уже знаете, Миркотаны любили семейный туризм и каждую субботу-воскресенье отправлялись в поход. Так в этих вот походах малый Андрюха не отставал от старших, а Люду и Оксану иногда и мог перещеголять, особенно в собирании грибов, земляники, разных интересных сучков, из которых папа Миркотан вырезал диковинных животных.

Чтобы казаться старше, Андрюха то и дело хмурил брови и надувал губы, отчего лицо его приобретало комично-серьёзное выражение. На все попытки взрослых да и старших детей посмеяться, подтрунить над ним Андрюха никакого внимания не обращал. Ирония в отношениях с ним как-то сама собой постепенно исчезала, и все начинали относиться к нему серьёзно.

Поскольку директору Вадиму Григорьевичу пришлось агитировать четвёртый «Б» на воскресник, то и бригадиром четвёртого «Б» стал он сам.

А бригаду четвёртого «А» возглавил уже Иринарх Иванович. Бригадой родителей руководил Николай Иванович Ярёменко. Бригада родителей доводила до кондиции корпуса лагеря: мыли помещения, красили окна, двери, исправляли разные технические недоделки (подгоняли двери, прибивали шпингалеты, ручки, врезали замки). А также убирали с территории остатки тяжёлого строительного материала.

Ну а бригады «бешников» и «ашников» разделили всю территорию на два одинаковых участка, и каждая бригада должна была убрать со своего участка весь мелкий строительный мусор — разные камешки, щепки, железячки и тому подобное. Территория была довольно большая, поэтому работы хватало.

И ясное дело, само собой возникло соревнование. Ну, просто не могло не возникнуть. Где вы видели, чтобы рядом работали три бригады и каждая не хотела бы сделать свою работу лучше и быстрее?