Секретный полигон - Александр Тамоников

– Физкультуру в массы, Семен Игнатович? – вдруг пробормотал он, не поднимая глаз. Он почти не шевелил губами – наука несложная, надо лишь немного потренироваться.

– Да, Дмитрий Сергеевич, надо следить за собой. Вот вы не следите и скоро жиром обрастете. – Мужчина с бородкой смотрел в другую сторону, и у него губы почти не шевелились. Но звуки извлекал явно он. Лавочки разделяла аллея – три метра пустого пространства, можно было не повышать голос. – Нормально добрались, Дмитрий Сергеевич, слежки не было?

Подполковник Романов – офицер из Управления спецопераций Генштаба ВСУ (попутно российский разведчик) – перевернул лист, снял очки и начал протирать линзы платком.

– Не было, Семен Игнатович.

– Вы можете это гарантировать?

– А вы можете гарантировать, что сейчас на наши головы не свалится двигатель очередного российского «Прогресса»?

– Вы правы, – улыбнулся бородатый – связной из центра, отзывающийся на имя Януш Семен Игнатович. – Такое вам никто гарантировать на сто процентов не может…

– Все в порядке, Семен Игнатович, слежки нет. Я проверился – не новичок в этом деле. Вы и сами в этом убедились – бегали тут кругами. Все правильно – доверяй, но проверяй.

Мужчины замолчали, к лавочкам приближалась уже знакомая мамаша с коляской. Ребенок проснулся и начал ныть. Девушка наклонилась к нему, что-то улюлюкала, трясла погремушкой. Юная мать и дитя проследовали мимо. Мужчины, не сговариваясь, смотрели ей вслед – длинные ноги лишь весьма условно прикрывала юбочка-коротышка.

– М-да… – неопределенно хмыкнул Януш. – Но мы отвлеклись. Вы хотели встретиться, Дмитрий Сергеевич. Мы встретились. Я вас внимательно слушаю.

– Первое. – Дмитрий Сергеевич нацепил на нос очки и начал что-то перечеркивать в документах. – Эпопея с обезвреживанием российского «крота» закончилась благополучно. Все уверены, что «крот» – это ликвидированный подполковник Вышковец. На даче в тайнике нашли шифры, коды и несколько пачек перетянутой резинками североамериканской валюты, гм… Так что эту тему можно спокойно закрыть и продолжить работу. В Генштабе Украины вздохнули с облегчением и приступают к планированию особо важных диверсионных мероприятий на территориях, не подконтрольных ВСУ. Второе. В Киев без афиш и торжественных представлений прибыли несколько специалистов по ведению разведывательно-диверсионной деятельности. Это американцы. По моей информации, не НАТО. Частная военная компания LCC – дочернее предприятие небезызвестной ACADEMI, или, если угодно, BLACKWATER. Это не просто рабочий визит, а предтеча взаимовыгодной совместной деятельности. Серьезные специалисты, имеющие опыт Афганистана и Ирака. Я назову их имена: Джон Сорвино, Алекс Маккол и Джефф Рейли… – Дмитрий Сергеевич сделал паузу, чтобы собеседник запомнил имена. – Это не просто наемники, которых на Украине, как грязи. Именно с упомянутыми господами украинское руководство связывает свои будущие успехи на востоке страны. Это очень долгожданные, скажем так, визитеры. Возможно, они только рядятся под сотрудников упомянутой «дочки»…

– Господи… – поморщился связник. – Какое только дерьмо сюда не заносит! В России воистину три беды: дураки, дороги и Америка. Хорошо, Дмитрий Сергеевич, я запомнил. Пробьем эти лица, посмотрим, чего они стоят и на чем их можно зацепить. Что-то еще?

– Третье, – не разжимая губ, продолжал Романов. – Информация достоверная. К западу от Тернополя, в местечке Собяны, на засекреченном полигоне «Пригорье» натовские инструкторы тренируют группу будущих диверсантов. Публика способная, тщательно отобранная, у всех имеется боевой опыт. Командует группой капитан Бурковский Игорь Борисович, боевой офицер, известный своей приверженностью крайне правым взглядам. По окончании учебы группу перебросят на Донбасс.

– Ну и что? – не понял связник. – Такие группы в наше время готовят десятками, если не сотнями. Ну, завезут на восток Украины очередную пробную партию украинских диверсантов…

– За что купил, Семен Игнатович, – пожал плечами Романов. Опомнился, быстро глянул по сторонам. – К подготовке группы приковано пристальное внимание. Пока не знаю, с чем это связано. Готовят по полной программе плюс психологическая обработка. Работают натовские инструкторы. С украинской стороны группу курирует небезызвестный полковник Петрик, а со стороны наших американских друзей – заместитель главы миссии НАТО полковник Алекс Фиш.

– Ого, не слабо, – присвистнул Януш. – Публика серьезная. Не догадываетесь, с чем это связано?

– Полагаю, перед группой будут стоять серьезные задачи, выполнение которых способно вызвать большой общественный резонанс. В некотором роде элитная диверсионная группа. Процесс обучения уже заканчивается, впереди зачеты и экзамен. Не исключаю, что с группой Бурковского будут работать и американцы. О постановке задачи говорить еще рано. Возможны крупные провокации с участием данного коллектива. Какие именно, не знаю. Где они будут добывать информацию – тоже. Но обязуюсь собрать исчерпывающие сведения о группе и планах ее кураторов. Имею такую возможность. Назревает что-то серьезное, Семен Игнатович. Боюсь, что «партии войны» в украинских властных структурах надоело перемирие. Будет большая буча. Американцам выгодно, чтобы ситуация вокруг Украины накалялась до критической. Пока могу предоставить руководству только имена членов группы и информацию о ее командире капитане Бурковском.

– Валяйте. Я запомню…

У связника была отличная память на имена и фамилии. Прикрыв глаза, он впитывал информацию.

– Усвоено, Дмитрий Сергеевич. Вообще странно, не находите? В наш технически развитой век, когда существуют разнообразнейшие средства связи и надежные средства защиты информации, мы тут сидим, как в XIX веке, и изо рта в ухо, как говорится… Нет, я не против… Видимо, я тоже ретроград, считаю это самым надежным способом.

Он едва заметно кивнул, поднялся и, не попрощавшись, затрусил дальше по дорожке. В парке становилось людно. Дмитрий Сергеевич посмотрел на часы, захлопнул папку и принялся всовывать ее в портфель…

Глава 6

В последний день занятий опять был марш-бросок на тридцать километров. С чего начали, к тому и пришли. В первый раз практически вся группа полегла, не добежав до финиша. Карасю пришлось вызывать помощь – у бедняги желудок выворачивался наизнанку. Мало того, что бежали по пересеченной местности при полной амуниции и по жаре, так еще каждому в вещмешок добавили по два кирпича. Последняя треть пути была самая страшная. Бойцы просто падали и не вставали. К ним тут же подбегали разъяренные инструкторы, пинали, оскорбляли на ломаном русском (ломаного украинского никто не знал), грозились всеми смертными карами, если боец не встанет и не побежит. До финиша доковылял лишь один Гаевский – доковылял и свалился без чувств. Наказание было страшное – ночью группу подняли по тревоге и снова куда-то погнали, до рассвета продирались через жгучий кустарник, несколько раз переправлялись через Лобанку. В последующие дни было не легче. Тактические занятия, основы маскировки на местности, стрельбы, обучение приемам рукопашного боя. Времени на подготовку было мало, поэтому людей изматывали по двадцать часов в сутки. Расчет был верен – не только обучить, но и озлобить, превратить в разъяренную (хотя и думающую) машину для убийства. Психологические тренинги, матчасть, взрывное дело – это было чистое наслаждение, никто не гнал, не орал в лицо, не выносил душу и мозг. Но после этого снова начиналась беготня, изматывающие кроссы, преодоление на время невероятно сложной полосы препятствий. Спали курсанты по несколько часов в сутки – только падали на койку и сразу же отключались. Инструкторы оказались безжалостными монстрами. Сержант Фостер вполне понятно изъяснялся по-русски, но предпочитал орать и оскорблять. Если кто-то ошибался или, боже упаси, ленился или хитрил, наказание было асимметричным. За одного страдали все, и это блестящим образом способствовало воспитанию жестокости. А применение методик нейролингвистического программирования на психотренингах – повиновению и полной роботизации. Возразить или ослушаться было смерти подобно. Повиновались беспрекословно. «Есть, сэр», «Да, мэм» – пока не остановили и не начали тренироваться заново. Олейник однажды не то что окрысился – просто косо взглянул на сержанта Лилиан Холл. Той хватило, чтобы до конца дня он стал ее «любимым» подопытным животным. Лилиан оказалась сущим демоном. Никто из обучаемых уже не видел в ней женщину. Ее боялись как огня, старались не злить, ее команды выполнялись на счет «раз». Разумеется, особое внимание на занятиях Лилиан уделяла Тарасу Скубе, и в этом не было ничего удивительного. Он проклял все на свете, что посмел однажды подвалить к ней с неприличным предложением…

Методики работали. Солдаты капитана Бурковского превращались в исполнительных, хорошо подготовленных роботов, лишенных совести и нравственных качеств. Это были еще не зомби, но уже и не то разношерстное, охочее до баб и до выпивки воинство. Люди замыкались в себе, старались поменьше общаться, но, как ни странно, это не влияло на качество работы в команде. К концу второй недели бойцы назубок знали вооружение, с которым им придется иметь дело, разбирались во взрывчатке, умели пользоваться минами – магнитными, кумулятивными, противотанковыми, противопехотными. Зачеты по стрельбе и рукопашному бою все сдали на «отлично». Тактические занятия, преодоление всевозможных сред, полосы препятствий (вместо рва с крокодилами был водоем со змеями и лягушками), маскировка, специальные диверсионные мероприятия, ведение слежки – бестолковых не оказалось, все дисциплины были сданы…