Неоцененная попытка - Томас Шерред

«Оссерваторе романо»: …Папская Курия… с часу на час ожидается заявление…

«Джексон стар-клэрион»: …надлежащее использование подтвердит ошибочность теории о равенстве рас…

Пресса вопила почти в один голос. Влиятельный политический обозреватель Пеглер брызгал слюной; другой видный комментатор — Уинчелл ерничал. Из газет мы узнавали лишь о внешней стороне положения.

Но военная охрана состоит из солдат, номера в гостинице убирают горничные, обед приносят официанты, а где тонко, там и… Мы узнавали правду от тех, кто своим трудом зарабатывает на жизнь.

На улицах и в помещениях проходят митинги и собрания, две крупнейшие организации ветеранов сместили своих руководителей, губернаторы семи штатов были вынуждены оставить свои посты, трое сенаторов и около двух десятков конгрессменов подали в отставку по причине «слабого здоровья», общая обстановка крайне накалена. То же самое происходит и в Европе. Азия бурлит, а в Южной Америке готовые взлететь транспортные самолеты дежурят в аэропортах. Ходят упорные слухи, что на рассмотрение внесен проект поправки к конституции, в котором предлагается запретить использование любого подобного аппарата отдельными лицами при сохранении за федеральным правительством права изготовлять такие приборы и передавать их в аренду исполнительным органам власти и состоятельным корпорациям. Поговаривают и о том, что по всей стране формируются автокараваны для похода в Вашингтон, чтобы потребовать от Верховного суда решения по поводу правдивости выдвинутых нами обвинений; как подозревают многие, все- средства массовой информации поставлены под прямой контроль федерального правительства и Пентагона; телефонные и телеграфные провода буквально гудят от петиций и требований, адресованных конгрессу, но телеграммы и звонки редко доходят по назначению.

Однажды утром горничная сказала: — Отель, можно сказать, закрылся. Весь этаж блокирован, у каждой двери — военные полицейские, прочих постояльцев быстро выселяют. Да целого здания не хватит, чтобы вместить все письма и телеграммы, поступающие на ваше имя, и людей, которые хотят встретиться с вами. Только ни черта у них не выйдет, — мрачно добавила она, — наше заведение кишит солдатней.

Майк покосился на меня, и я, кашлянув, чтобы прочистить горло, спросил: — А вы-то что обо всем этом думаете?

Она ловко взбила и перевернула подушку.

— Я видела вашу последнюю картину, прежде чем ее запретили. И все другие ваши фильмы. А в свободные дни слушала репортажи о вашем процессе. Я слыхала, как вы их отбрили. Я вот до сих пор не замужем, потому что мой жених не вернулся из Бирмы… Спросите-ка его, что он думает. — Она кивнула на молодого солдата, который должен был следить, чтобы она не разговаривала с нами. — Спросите его, хочет ли он, чтобы какая-нибудь шайка прохвостов заставила его стрелять в другого такого же бедолагу. Послушайте, что он скажет, а потом спросите меня, хочу ли я получить себе на голову атомную бомбу из-за того, что каким-то богатеям мало тех денег, что у них есть, и они хотят загрести еще.

Она внезапно повернулась и вышла, солдат ушел вместе с ней. Мы с Майком выпили по бутылке пива и легли спать. На следующей неделе газеты вышли с громадными заголовками: ЧУДО-ЛУЧ СТАНЕТ СОБСТВЕННОСТЬЮ ПРАВИТЕЛЬСТВА США. ПОПРАВКА К КОНСТИТУЦИИ ОЖИДАЕТ ОДОБРЕНИЯ ШТАТОВ.

ЛАВИАДА И ЛЕВКО ОСВОБОЖДЕНЫ.

Нас действительно освободили по настоянию судьи Бронсона и президента. Но я уверен, ни президент, ни Бронсон не знают, что нас тут же арестовали снова. Сказали, что будут держать «под охранным арестом», пока достаточное число штатов не ратифицирует конституционную поправку. Положение у нас как у «человека без родины»[ Имеется в виду герой рассказа американского писателя Э. Э. Хейла (1822-1909), офицер, который был приговорен к пожизненному пребыванию на военных кораблях США и «вышел на свободу» только после смерти. ], который тоже находился под «охранным арестом». И похоже, на волю мы выйдем тем же путем.

Газет нам не дают, радиоприемник отобрали, ни писать, ни получать письма не разрешают. И ни слова объяснения. Хотя и без объяснений ясно: нас никогда, ни за что отсюда не выпустят и дураками они были бы, если бы выпустили. Думают, раз мы не можем ни с кем общаться и не в состоянии построить другой аппарат, значит, мы не опасны. Что ж, другого аппарата нам не сделать. Но вступить с кем-то в контакт?

Ну сам посуди: солдат становится солдатом, потому что готов служить своей стране. Солдат не хочет идти на смерть, когда нет войны. Да и на войне смерть — caмое последнее дело. А теперь войны стали не нужны, ведь есть наш аппарат. Как же быть — готовить войну тайком, в темноте? Попробуй-ка составить план или заговор в кромешной тьме, а ведь это единственный способ скрыть их от нашего аппарата. Попробуй подготовить и вести войну без письменных приказов и документов. То-то. Далее…

Аппарат Майка в руках Пентагона. И сам Майк тоже.

Если не ошибаюсь, это именуется военной необходимостью. Чепуха! Каждому мало-мальски разумному человеку ясно, что присвоить такой аппарат, скрыть его — значит провоцировать весь мир к нападению в целях самозащиты. Если бы каждая страна или каждый человек владели таким аппаратом, то все были бы в равной степени защищены от внезапной агрессии. Но если только одно государство, только один человек присвоили себе право видеть и знать все, то другие не захотят оставаться слепыми. Может, мы вообще все сделали не так.

Бог свидетель, как много мы об этом размышляли. Бог свидетель — мы искренне старались спасти человечество от западни, которую оно само себе уготовило.

Времени осталось в обрез. Один из солдат-охранников переправит тебе эту рукопись — надеюсь, вовремя.

Когда-то мы дали тебе ключ, думая, что нам никогда не придется просить тебя им воспользоваться. Но, к сожалению, наши надежды не оправдались. Это ключ к сейфу в Детройтском сберегательном банке. В сейфе ты найдешь письма. Брось их в почтовые ящики, но не все сразу и не в одном районе. Письма разлетятся по свету, к людям, которых мы хорошо знаем и за которыми часто наблюдали: умные, честные, они способны претворить в жизнь план, изложенный в письмах.

Но ты должен спешить! В один прекрасный день ктонибудь примется выяснять, нет ли у нас в запасе еще нескольких аппаратов. Конечно, у нас их нет. Не такие мы дураки. Но если аппарат достаточно долго пробудет в руках какого-нибудь смышленого лейтенантика и тот решит шаг за шагом проверить, чем мы занимались все эти годы, то непременно обнаружит сейф с планами и письмами, приготовленными для рассылки. Понимаешь теперь, отчего надо спешить?