Пятьдесят оттенков Дориана Грея - Оскар Уайльд

Розмари молчала, набираясь храбрости, чтобы сказать что-то… Чтобы что-то сделать. Она была потрясена. Ее сны полностью воплотились в жизнь. Дориан хотел причинить ей боль. Дориан сделал это. Тяжело дыша, он упал на кровать рядом с ней, касаясь ее плеча, чтобы она перевернулась на спину, но она не отнимала головы от подушки.

– Розмари? – позвал он.

Она не хотела, чтобы он видел ее слезы. Или, напротив, хотела. Она не понимала, чего сейчас хочет. Наверное, ничего. Единственное желание – убежать отсюда.

Прижимая полотенце к груди, она встала. Ноги дрожали, мышцы слишком долго были напряжены. Внутри ее что-то саднило, как будто ее насадили на усеянный шипами кулак, и каждый шаг давался с трудом. Она посмотрела вниз и увидела следы крови на внутренней стороне бедер. Розмари уронила полотенце. Насыщенный красный цвет ткани скрывал пятна девственной крови, но они все равно бросались в глаза.

– Розмари? – вопросительно произнес Дориан с ноткой беспокойства в голосе.

– Что? – спросила она, немного оправившись от рыданий.

– Куда ты?

Она быстро одевалась, не позаботившись надеть все нижние юбки. Нельзя было показаться на людях в таком виде, ей нужен был экипаж.

– Пожалуйста, попроси Виктора – его ведь так зовут? – взять для меня экипаж. Мне срочно нужно ехать.

– Но, Розмари, – он вскочил с кровати и бросился к ней. Он все еще был раздет, и она не решалась взглянуть на него и на то, что несколько секунд назад находилось внутри ее.

Дориан схватил ее руки и поднес их к губам, покрывая поцелуями и умоляюще глядя на нее. Исчезла мрачная отчужденность, его глаза снова были живыми и яркими. Они напоминали глаза, которые она писала.

– Скажи что-нибудь, – просил он.

– Ты жесток, – пробормотала она.

– Что? – переспросил Дориан удивленно.

– Жестокий! – выкрикнула она. – Ты жестокий! Ты варвар!

– Но, Розмари…

– Нет. Ничего не говори. Ничего. Я не хочу обсуждать это сейчас. Я должна уйти отсюда.

Она пыталась справиться со слезами и даже не взглянула на его красивое лицо, на котором отразилась обида, – лицо ее господина, ее бога. Она слишком много пережила сегодня, и ей казалось, что если она сейчас же не уйдет, то потеряет сознание. Человек, который был источником любви и обожания, оказался безжалостным дикарем.

– Не провожай меня, – сказала она. Дориан был слишком потрясен, чтобы спорить.

По пути в прихожую она в приоткрытую дверь увидела портрет, забытый у камина. «Сжечь его», – подумала она, но прошла мимо. Краем глаза она заметила Виктора, который открыл ей дверь, и с вымученной улыбкой сквозь пелену слез выскользнула на оживленную улицу, где только ее восприимчивый глаз мог заметить, как дождь смазал привычные очертания, на первый взгляд оставшиеся неизменными.

Глава 7

Театр был полон в тот вечер. Директор встретил Дориана и Хелен в дверях робкой, подобострастной улыбкой. Он проводил их в ложу со смешанным выражением торжественности и смирения на лице, указывая дорогу толстой рукой, унизанной крупными перстнями, и не переставая болтать пронзительным голосом.

Они разместились в собственной ложе прямо напротив сцены, и Дориан оглянулся с видимым удовлетворением. Его поражала страсть Хелен к упаднической роскоши. Удивительно, что еще остались женщины, способные его поразить. Все это, конечно, обеспечивал ее муж. За те несколько недель, которые прошли со времени знакомства с Хелен, он не раз размышлял над тем, сколько денег уходило у лорда Уоттона на то, чтобы потворствовать желанием его жены. В чем причина его благосклонности? Дориан хотел спросить об этом Розмари, предвкушая, что здесь кроется какая-то непристойная история.

– Вы говорили, что ваш муж не интересуется театром? – спросил он, нащупывая почву.

– Я говорила, что мой муж не интересуется ничем, достойным внимания, – отрезала она.

– Вот как, – произнес он, отказавшись от всяких попыток заговорить о лорде Генри Уоттоне. Возможно, в его интересах было знать как можно меньше о нем, чтобы не поддаться сочувствию к человеку, с чьей женой он недавно занимался любовью в ее собственном экипаже.

Еще было рано, и зал был ярко освещен. Некоторые зрители сняли пальто, перекинув их через спинки кресел, и переговаривались друг с другом через весь зал. Несколько безвкусно одетых женщин пронзительно хохотали над чем-то в партере. Из буфета доносился звук хлопающих пробок.

– Вам нравится какая-нибудь? – спросила Хелен.

– Прошу прощения? – переспросил он, лениво просматривая афишу.

– Девушки, – пояснила она, указывая жестом на толпу раскрашенных девиц в партере.

Дориан изобразил непонимание. Ему еще было неловко появляться на людях с этой женщиной, которая, как всем было известно, является источником порока. Обычно они встречались наедине или в такой поздний час, когда никто не смог бы увидеть их вместе. Он боролся с собой. Почему он должен стыдиться этого? Почему бы не признать, что он неуклонно падает вниз? И неужели кому-то было еще неизвестно, что Хелен Уоттон – лучший проводник в пучину греха? Он взял бинокль из рук Хелен и начал изучать публику.

Женщины всех возрастов были разодеты в преддверии веселой ночи. Локоны у всех завиты и высоко подобраны на макушке, в волосах были булавки с драгоценными камнями и бархатные ленты. Среди них были действительно красивые девушки, но, как только его взгляд замечал миниатюрную фигуру и темную головку, сердце начинало учащенно биться – ему казалось, что это Розмари. Но каждый раз, когда она оборачивалась, он видел близко посаженные глаза, или мясистый нос, или слишком тонкие губы и понимал, что это не она – не так красива. Обманутая надежда каждый раз болезненно отзывалась в нем, и он спрашивал себя: пройдет ли это когда-нибудь? Ничто не могло принести ему радости с тех пор, как Розмари ушла. Он писал ей письма, в которых пытался оправдать себя. Однажды он даже отправился к ней домой, но его встретил дворецкий и ледяным тоном сообщил, что Розмари нет дома. Дориан в отчаянии ударил головой в дверь, а затем бродил, как безумный, вокруг дома, произнося ее имя. Он чувствовал, что она здесь, но дворецкий не впустил его, пригрозив, что вызовет полицию, если он не уйдет.

Дориан не хотел поддаваться своим сексуальным фантазиям, бросаясь в объятия первой попавшейся женщины, но в то же время был не намерен растрачивать скоротечную юность и мужественность, иссушая душу романтической тоской по Розмари Холл. Нет, он будет регулярно удовлетворять свои потребности!

– Некоторые из них довольно привлекательны, – сказал он Хелен.

– Довольно? – переспросила она, лениво зевая.