Плотина Фараона и Первая еврейская революция - Сергей Бычков

Фуидж не знала ответа на эти вопросы, да и сейчас это было не важно, важно было то, что она любит и любима и определённо запросто может сунуть голову в петлю, подчиняясь этой коварной болезни, под названием любовь. Ох, как мечтала Фуидж об этом моменте! Особенно часто она представляла их свадьбу. Её, в белом платье и украшенную семейными ювелирными украшениями, переходящими по наследству, отец и мать выведут на крыльцо дома, а во дворе их уже будут ждать приглашённые гости. Вот появляется процессия жениха и эта процессия с шумом, песнями и шутками, весело вваливается во двор невесты. Отец и мать Наина подводят его к крылечку и просят Фуидж ответить люб ли их молодец её сердцу. Конечно, люб, но бывали случаи, что невесту силком выдавали замуж и тогда те, кто не хотел подчиниться, кричали в лицо жениха: Нет. Свадьба расстраивалась. Было такое и не раз. Но это не про неё, она тихо ответит — да.

Затем молодожёны должны встать на колени перед родителями и просить их благословить их союз, а те по сложившемуся обычаю должны посыпать их пшеницей и жрец храма торжественно заключает: — Да пусть боги хранят ваш союз. После чего все кинуться к ним, поздравлять, и весёлая процессия двинется по узким улочкам на пристань. Этого момента с нетерпением и ждут те, кого не пригласили на свадьбу, потому, что всем встречным будут наливать вино и просить выпить за любовь. Самые жаждущие вина, будут делать несколько кругов, что бы опять нечаянно встретить процессию. На пристани молодых посадят в наряженную лодку, и гребцы вынесут их на самую середину красавца Нила, где они должны бросить в воду два венка из цветов. Существует примета, если волны или течение разнесут их в стороны, то счастья молодым не будет. Но зачем тогда с молодыми друзья в лодке? На случай надейся, а сам не плошай и они, верные друзья, перед тем как бросить венки в воду, незаметно стянут венки льняной ниткой и все будут рады видя, как два венка, словно голубки, бок об бок поплывут по волнам обещая жениху и невесте счастье. И только потом, вся процессия будет гулять в доме жениха два, а то и три дня.

А в это время, в доме Фуидж решалась судьба свадьбы. В связи с необычным состоянием дел, это совещание родителей было похоже на военный совет. Конечно, Бахан и Сербай были полководцами, а их жёны Малис и Молин простые снабженцы. Решалась тяжелая, и казалось не решаемая задача, как собрать свадьбу за несколько часов. Задача боеприпасов, то есть снабжение праздника вином и провизией решалась пусть не легко, но решалась, а вот, как собрать всех родственников, друзей и знакомых в будний день, не имела решения.

От безысходности, полководцы попросили подкрепления в виде бутылочки хорошего вина, но это предложение было с возмущением отвергнуто, и вдобавок их обвинили в саботаже и срыве свадьбы.

В самый разгар планирования, в комнату осторожно заглянул телохранитель Бахана и стал делать ему сигналы, прося выйти. Бахан отмахнулся от него, но тот, не смотря на это, продолжал делать знаки. Хочешь, не хочешь, Бахану пришлось встать и выйти с ним во двор. Через минуту он вернулся и был необычно мрачен. Подойдя к столу, из-за которого на него смотрели три пары вопросительных глаз, он проговорил: — Свадьбы не будет, объявлен траур, в столице убит сын Фараона.

Глава 34.Похороны сына Фараона

Отбушевали страсти в душе Фараона. Даже его плотина казалась ему ненужной суетой. Он чувствовал себя словно скаковая лошадь, которой перебили ноги и, не добив, оставили умирать на обочине. Оставили умирать от боли, от чувства, что самое хорошее уже позади, что впереди уже ничего нет, только одиночество и пустота. С тех пор как умер Рам, словно свеча потухла в душе Фараона и все 40 дней(1), что положено было для мумификации тела сына, он находился в каком то оцепенении. Он не мог поверить, что его Рам мёртв, что он уже никогда не войдёт в этот зал, не обнимет его и не обрадует какой-нибудь идеей. Все эти 40 дней ему было страшно, страшно и больно оттого, что вернуть сына невозможно, хоть кричи, хоть плачь, хоть молись. Иногда Фараону казалось, что это какой то кошмарный сон и что он вот вот проснётся и всё будет по прежнему, но пробуждение не наступало, а леденящее душу сознание непоправимой беды говорило ему: — Это не сон, это реальность.

Всё это Фараон уже пережил однажды, когда его любимая жена умерла при родах. По этому печальному опыту он знал, что облегчение наступит только после похорон и что только со временем боль утихнет, и жизнь будет продолжаться своим чередом только уже без сына.

Прошло долгих 40 дней. Теперь весь Египет будет прощаться с телом Рама ещё 30 дней и только после этого, он будет похоронен в его Фараоновской гробнице, потому что своей он не успел построить.

Сегодня в Главном храме, гроб с телом Рама выставили во дворе для прощания, и каждый египтянин считал своим долгом прийти и попрощаться с сыном Фараона. Весь двор был завален цветами, их несли, и несли, и казалось, что гроб Рама плывёт по реке, где цветы заменили воду.

1. Согласно египетским обычаям,40 дней продолжалось бальзамирование,

30 дней прощание с телом и 7 дней оплакивание у могилы. Библия. Быт.50:3,10.

После тридцатидневного прощания, все сановники соберутся здесь в столице, и похоронная процессия тронется в свой печальный путь.

Впереди пойдёт сотня плакальщиц, и их вопли будут раздирать сердца собравшихся людей по пути следования. За ними, на похоронном картеже повезут гроб с телом Рама, Фараон будет следовать за гробом на боевой колеснице, а позади войска и все, кто захочет идти до мета погребения. Там, у гробницы Рама будут оплакивать ещё 7 дней и только потом навеки положат отдыхать до того момента, когда боги воскресят его душу.

— Только, как вот всё это пережить, — думал Фараон, как не сойти с ума от этого чувства невозвратной потери.

Беда не приходит одна, вот и его соратник, его друг и единомышленник Главный жрец всё — таки умер. Казалось, что всё уже позади и его заштопанное сердце ещё долго будет работать, но неделю назад у него поднялся жар и на следующий день он скончался.

Фараону было жалко старого друга, но к его смерти он был готов, а вот Рам…

От этих потрясений Фараон потерял сон. Бессонные ночи казались ему такими длинными и мучительными, что порой ему, казалось, что ночь никогда не закончится и рассвета ему не дождаться.

Но, самое мучительное для Фараона было думать о Моисее. Как он не старался, он не мог понять, почему Моисей убил Рама. Этот вопрос, почему, долго крутился у него в голове, пока он не понял, что существует особая категория людей, ущербных умом и сердцем, которые ради своей цели пойдут на всё и для них не существует такого преступления, на которое бы они не пошли.

Всё, что хотел Фараон в эти дни, так это поймать подлеца. Поймать и казнить его медленной смертью с садисткам наслаждением наблюдая, как тот будет мучиться. Он назначил большую награду за его голову, но Моисей, как в воду канул. — Зря я приказал казнить Охоса, — подумал Фараон, — он бы нашёл.

Глава 35. Казнь Охоса

Когда Охос очнулся, он долго не мог сообразить что с ним и где он находится. Кругом было темно, и сильно болела голова. Последнее что он помнил, было дикое лицо Фараона, который свирепо посмотрел на него в комнате убитого Рама и приказ казнить его Охоса немедленно.

— Эх, Фараон, неужели ты подумал, что я захочу жить после смерти твоего сына!? Он, начальник безопасности государства не выполнил своих обязанностей и желал только одного, что бы ему позволили ударить себя в грудь кинжалом. Не дали!

Его заместитель Хорум, медленно, словно раздумывая, подошёл к нему, оголяя на ходу меч, и ударил не сопротивляющегося Охоса сверху вниз.

Значит он мёртвый и судя по тому, что кругом темно, то он находится где, то в загробном мире и душа его вместо светлого и цветущего рая попала в ад. — Так мне и надо, — подумал Охос, — слепец, а не начальник службы безопасности.

— Но, почему так болит голова, неужели она может болеть у мёртвых?

В этот момент, где — то вдали послышались шаги, и через несколько минут яркий свет факела высветил идущую к Охосу фигуру Хорума. Охос догадался, что он находится в своих подземных казематах, что он, почему — то живой и от этого у него болит голова.

Хорум укрепил на стене факел и стал молча раскладывать на столе принесённую еду. Налив вино в кружки, он, наконец, произнёс: — Давай Охос выпьем за твоё пришествие из мёртвых, — и рассмеялся, как только умел он один.

Охос много лет провёл с Хорумом и знал своего помощника очень хорошо. Если он ослушался приказа Фараона и оставил его в живых, то значит, он задумал что — то серьёзное.

— Ну и напугал ты меня, — сказал ему Охос, — я думал, что это сам чёрт идёт ко мне, что бы поджарить меня на раскалённой сковороде.