Звезда гарема - Тамара Лей

Последовало продолжительное, очень напряженное, молчание. Диван был приведен в порядок, и ей ничего не оставалось делать, как усесться на него. Удобно устроившись, девушка подняла глаза – лицо Люсьена потемнело от гнева, белизна тюрбана резала глаза, тело напряглось словно перед броском, исчез блеск глаз и улыбка. Он больше не смеялся своим диковинным смехом, слышным только ему и его госпоже.

– Я спросила о том, что нельзя обсуждать? – предположила Александра.

Ответом была тишина. Люсьен молча направился к двери и вышел. Ничто больше не напоминало о его пребывании здесь. Не было ли его появление и поцелуй плодом ее воображения? Александра провела рукой по губам, почувствовала их саднящую боль и припухлость, затем кончиком языка дотронулась до верхней губы и попробовала ее на вкус.

Да, он был здесь. Каждая клеточка ее тела, особенно почему-то внизу, знала это.

Девушка попыталась не думать о случившемся, но вновь и вновь ее мысли возвращались к жеребцу, с которым она сравнила Люсьена, – своенравному, отважному.

Люсьен сдерживал свой гнев до тех пор, пока не укрылся от любопытных глаз в глубине сада. Затем он взорвался проклятиями, посылая их равнодушному небу, крепко ударяя кулаками по стволу старого дерева.

В конце концов, охрипнув и сбив в кровь костяшки пальцев, мужчина прислонился к стволу и долго смотрел на стену, отделяющую его от свободы.

С момента появления в доме Джаббара он не позволял себе заострять внимания на обидах, причиненных ему в рабстве. Невинный вопрос Александры разбудил в нем ярость, оживил образы, которым лучше было бы покоиться в глубине его памяти.

– Будь проклята эта женщина! Черт бы побрал всех баб! – выругался Люсьен. – Они вероломны почти все, и те две, с кем был помолвлен, даже Александра...

Она помолвлена с Рашидом, но позволила мужчине прикоснуться к ней. Невзирая на ее протесты, он, если бы захотел, мог взять ее, а если он действительно хотел, что же удержало его?

Люсьен отрицательно покачал головой. Хотя он никогда не доверится женщине, его гнев не направлен против этих сильных в своей слабости очаровательных созданий. Решив так, он направил свой гнев на кошмары рабства.

Глава 6

Через несколько дней вернулись Джаббар и Рашид, привезли богатые подарки – шелка, драгоценности, позолоченные шлепанцы.

В зале играла музыка и танцевали рабыни, а возбужденные женщины демонстрировали друг другу свои новые сокровища. Служанки внесли множество подносов со сладостями, но радостные обитатели гарема почти не обращали на них внимания.

По случаю приезда хозяина все оделись в лучшие наряды, и каждая обитательница гарема стремилась показаться хозяину на глаза в надежде, что именно с ней он проведет сегодня ночь. Скромностью, как всегда, их одежды не отличались, разговоры – тем более. Их легкие цветные шаровары и сорочки, едва прикрывавшие тело, позволяли лицезреть полные груди и ягодицы, стройные бедра и тонкие изящные лодыжки. Их ладони, ступни и волосы были окрашены хной, на лицах лежал слой косметики.

В дальнем углу сидел Джаббар, с легкой улыбкой наблюдавший за всей суматохой. Слева от него сидел Рашид, справа – Сабина. В отличие от других она была одета в широкое платье, украшенное изящной вышивкой. Серебряные и золотые нити сверкали на свету, но одеяние полностью скрывало ее фигуру. Самое удивительное, что она все еще оставалась любимицей купца, ему не нужны были прозрачные одежды, чтобы испытывать страсть к этой женщине. Несомненно, именно с Сабиной он проведет эту ночь.

Александра очень любила такие празднества, однако ее радость несколько омрачилась подарком, преподнесенным ей Рашидом.

Отойдя от возбужденных женщин, девушка мяла в руках ткань, предназначенную для ее свадебного наряда. Да, ткань была просто превосходна, она выгодно подчеркнет красоту ее волос и фигуры, но Александру искренне огорчило, что ей не позволили выбрать материю самой.

Сущий пустяк, Александра понимала это, но право выбора имело огромное значение для нее. Кроме всего прочего, поездка в город развеяла бы скуку и монотонность гаремной жизни. Она означала бы чудесные, насыщенные событиями часы на шумном базаре, с криками продавцов, до хрипоты расхваливающих свои товары, смехом и гомоном многоязычной, разноцветной толпы. Путешествие в город – это свобода, пусть ограниченная, но все-таки свобода, о которой девушка давно мечтала.

«Может, мама права, – невольно задумалась Александра, – и эта жизнь не для меня. Но будет ли мне лучше в Англии?»

– Вам не нравится ткань?

Девушка подпрыгнула от неожиданности, услышав голос Сейфа. Широко открытыми глазами она смотрела на него. С тех пор, как несколько дней назад он ушел, не сказав ни слова и не прощаясь, их отношения оставались весьма натянутыми. Впервые за это время Александра почувствовала, как напряжение постепенно ослабевает.

– Что? – переспросила она.

Держа руки за спиной, мужчина кивком головы указал на ткань.

– О нет, нравится, – с показным воодушевлением произнесла девушка, кривя губы в тщетной попытке изобразить радостную улыбку. – Она великолепна.

– Это для вашей свадьбы?

– Как ты узнал?

Люсьен пожал плечами, но в его глазах сверкали искорки неподдельного интереса. Напряженные, заинтригованные, они смотрели на нее, не отрываясь.

– Догадался.

– А... – Александра сделала вид, что вслушивается в разговор женщин справа от них и отвела глаза.

– Если это не ткань так вас расстроила, то что же тогда? – настаивал Сейф.

– Неужели я выгляжу такой несчастной?

– Очень. Ни музыка, ни танцы не радуют вас.

А ведь он прав. К этому времени, в самый разгар веселья, ее ноги уже должны были отбивать ритм, но сегодня Александра не обращала на музыку ни малейшего внимания.

Она вновь посмотрела на евнуха.

– Порой я себя чувствую так, будто... – девушка тщательно подбирала английские слова, лучше выражавшие ее состояние, – будто я не могу вздохнуть полной грудью, словно что-то давит на нее.

Мужчина нахмурился.

– Вы больны?

– Я не говорю о болезни, – быстро произнесла Александра. Его вопрос заставил подумать о матери и о том, почему Сабина до сих пор не может сбросить тяжкий груз, мешающий ей дышать, – не вылечится от кашля, который душит ее уже долгое время. – Нет, все идет от моей головы, все мысли, не дающие покоя и напоминающие мне о свободе. Да наверняка у тебя тоже так бывает. Он улыбнулся.

– Вы говорите, если я вас правильно понял, что вы такая же рабыня, как и я.

– Рабыня, – повторила девушка, обдумывая значение этого слова, прежде чем отрицательно покачать головой. – Нет, это звучит грубо, и, думаю, слишком несправедливо с моей стороны называть эти чувства подобным образом.