Континент - Александр Бушков

- Ну, прощай, старина... - сказал он "роллсу". - И спасибо за все. Передавай им там всем привет.

- Передам, - сказал "роллс". - Прощай, Гай...

Он даже не сделал попытку рассказать анекдот или отмочить непристойную шуточку - понимал печальную серьезность момента.

Гай взял за руку Алену, и они вошли в туман. Видимость была метров на пять, а дальше все заволакивали лениво трепетавшие сизые струи. Заблудиться Гай не боялся - кирпичи были уложены вдоль пояса.

Туман глушил звук шагов. Время от времени Гай поглядывал на Алену, Алена чуточку испуганно улыбалась ему, и у него замирало сердце - такая она была красивая здесь, сейчас, в легком голубом платье.

Он не сразу услышал этот звук, посторонний - странный стук твердым о твердое, - но, прислушавшись получше, убедился, что это ему не мерещится.

- Слышишь?

- Слышу... - тихо сказал Алена.

- Что это?

- Не знаю...

Он попробовал пустить в ход приобретенное здесь шестое чувство, видение на расстоянии, - и не смог. Скорее всего, в Поясе оно уже не действовало. Шевельнулась в сердце смутная тревога, предположения о таинственной страже, охраняющей рубежи Ирреального Мира, - во многих сказках вдоль границ зачарованных стран бродят драконы, или великаны, или колдуны. В сказках это самое обычное дело.

Гай сунул руку под рубашку и до боли сжал распятие Сатаны, но таинственный стук не исчез. Казалось, он рыщет, мечась вправо-влево, словно кто-то ищет их и никак не может найти.

- Стой... - прошептал Гай Алене и остановился. Замер, слушая стук собственного сердца и с трудом подавляя неудержимое желание кинуться прочь, бежать, покуда хватит сил, - нечто похожее он испытывал в детстве, когда осенью туман затопил улочку одноэтажных деревянных домов, по которой он спешил ранним утром в школу, и до боли хотелось знать, что не один, и радовался случайному прохожему...

Они стояли и молчали, взявшись за руки, а стук приближался, и что-то шепнуло Гаю: его желание перехитрить таинственного преследователя, замерев, - та же наивная детская игра, будто на свете наступил мрак, если ты закрыл глаза. Господи, какими же солипсистами мы были в детстве, сейчас-то мы знаем, что мир не рос вместе с нами, что многие встречи не зависят от нашего желания, и таких встреч, увы, большинство...

Из тумана выплыли три странных силуэта, превратившиеся в трех всадников на вороных конях, всадников в длинных серых плащах и тусклых медных шлемах.

Всадники остановились в трех шагах. Средний, с длинной седой бородой, молча смотрел на Гая.

- Что вам нужно? - не вытерпел Гай.

- Стража Круга, - бесстрастно сказал старик. - Можешь посмотреть на нее в последний раз. Только недолго. Лучше для тебя самого, если это произойдет быстро.

Гай обернулся к Алене, протянул руки, но не успел.

Алена таяла в воздухе, сначала она сделалась бесплотной, как ветер, и руки Гая сомкнулись в пустоте, потом она стала таять, таять, таять, исчезать, только на короткий промельк времени задержалось ее лицо и тоскливый взгляд.

Вскрикнув от ярости и боли. Гай рванулся к всадникам, но наткнулся на невидимую стену.

- Но почему? - крикнул он туману, ветру, тоске.

- Ты же помнишь сказки, - сказал старик. - Тех, кто покидал зеленые острова вечной молодости, всегда заставляли на берегу отряхнуть даже пыль с ног... Это ложь, будто Орфей потерял Эвридику оттого, что он оглянулся назад у выхода из ада. Просто-напросто прошлое всегда остается за спиной, и то, что принадлежит прошлому, как бы ни было тебе дорого, невозможно унести... или увести с собой. Как невозможно и вернуться назад... Мир уходящему...

Они повернули коней, хлестнули их и галопом скрылись в тумане, вернее, растворились в нем, потому что стук копыт тут же утих.

Гай побрел вперед. Он и не пробовал вернуться назад, знал, что нечего и пытаться, что та же невидимая стена была за его спиной и двигалась следом за ним, примерившись к его шагу.

Времени не существовало. Казалось, он бредет сквозь туман тысячу лет, миллион лет, и еще миллион лет пути впереди. Казалось, теперь он не сможет никого любить - ни женщину, ни землю, ни небо. Он был слишком измучен, чтобы ощущать боль.

Чайки кружились над головой, и в уши лез назойливый скрипучий крик:

- Три кварка для сэра Марка, три кварка, три кварка... Три кварка по сэру Марку, три кварка, три кварка...

Туман стал бледнее, и Гай побежал, стремясь уйти от чаек. В небе раздался гул, и, как умирающий еще находит силы приподняться, Гай уловил в себе последний затухающий всплеск шестого чувства, и оно на несколько секунд послужило ему, помогло увидеть над Кругом реактивный бомбардировщик, от которого отделился и, кувыркаясь, падал вниз черный предмет.

"Может быть, так даже лучше", - подумал он и остановился, ожидая взрыва. От Реального Мира его отделяло пространство в два кирпича - на один шаг. Может, так даже лучше...

На мгновение его ослепило немыслимой яркости светом, и весь мир одну короткую секунду состоял из страшного грома, для которого нет и не будет сравнений и аналогий.

Когда вернулись зрение и слух, Гай оказался невредим и не увидел следов взрыва. Он стоял на заросшей зеленой травой равнине, в двух шагах от намеченной полосатыми гербовыми столбами линии границы, за которой протянулись вспаханная контрольно-следовая полоса, а за ней - шеренга столбов иной полосатой расцветки с другими государственными гербами. В голубом летнем небе безмятежно сияло солнце.

Он услышал, рев мощных моторов и повернул голову на шум. Страшная, непонятная боль пронзила мозг, и последнее, что увидел Гай перед тем, как рухнуть лицом вниз, - показавшиеся из-за холма бронетранспортеры и бегущие к нему люди в мешковатых костюмах противорадиационной защиты и в голубых касках.

12. АРЛЕКИН ПОД ДОЖДЕМ

- Если мне и случалось когда-нибудь о чем-нибудь сожалеть, так это о том, что на вашем месте не смог оказаться я, - признался полковник Ромене.

Гай вежливо, вяло улыбнулся в ответ, не поднимая головы от подушки - не от недостатка сил, просто не хотелось говорить и двигаться.

- Вас ведь наградили посмертно, - продолжал полковник, расхаживая по комнате. - Вы помните, мы договаривались - будем ждать вас десять дней?

- Помню, - сказал Гай.

- А больше вы ничего не помните? - спросил полковник Ромене с любопытством, которого он не мог и не хотел скрыть.

- Нет, - сказал Гай. - Под нами - удобное такое зеленое поле, идеальное место для посадки, вертолет снизился... и все. Когда я открыл глаза, надо мной стояли дозиметристы. Так что вам совершенно незачем завидовать мне, полковник, я все забыл...

- Неужели все, что мы засняли в Круге, не помогло вам вспомнить?

- Нет, - сказал Гай и покосился на подвешенный к потолку над изголовьем кровати экран. - Я часами смотрел эти фильмы, но хоть бы крохотный обрывочек шевельнулся в памяти... - Он скомкал незажженную сигарету, и полковник торопливо подал ему другую. - Хочется биться головой об стену ведь что-то я делал там эти пятнадцать дней, как-то жил, что-то ел, с кем-то встречался...