Эвропатология личности и творчества Льва Толстого - Г Сегалин

Предполагают, что он окончил самоубийством.

Таков был дед.

Бабушка его также была особа ненормальная и, по-видимому, более ненормальная, чем дед.

Дочь слепого князя Горчакова, ее сам Толстой характеризует также, как очень недалекую особу в умственном отношении. Известно также, что она была очень неуравновешенная и взбалмошная женщина со всякими причудами и самодурствами, мучила своих приближенных слуг, а также родных. Была также взяточница.

Страдала галлюцинациями. Однажды, она велела отворить дверь в соседнюю комнату, где она будто увидела своего сына (тогда уже покойного) и разговаривала с ним. Кроме всего, она страдала и истерическими припадками. Об этом нам повествует Толстой в "Детстве" таким образом:

... "Бабушка получила ужасную весть только с нашим приездом, и горесть ее была необыкновенна. Нас не пускали к ней, потому, что она целую неделю была в беспамятстве, доктора боялись за ее жизнь, тем более, что она не только не хотела принимать никакого лекарства, но н и с кем не говорила, не спала и не принимала никакой пищи. Иногда, сидя одна в комнате, на своем кресле, она вдруг начинала смеяться, потом рыдать без слез, с ней делались конвульсии и она кричала неистовым голосом бессмысленные или ужасные слова. Это было первое сильное горе, которое поразило ее, и это горе привело ее в отчаяние. Ей нужно было обвинять кого-нибудь в своем несчастии, и она говорила страшные слова, грозила кому-то с необыкновенной силой, вскакивала с кресел, скорыми, большими шагами ходила по комнате и падала без чувств.

Один раз я вошел в ее комнату; она сидела, по обыкновению, на своем кресле и, казалось, была спокойна; но меня поразил ее взгляд. Глаза ее были очень открыты, но взор неопределенен и туп: она смотрела прямо на меня, но должно быть не видала. Губы ее начали медленно улыбаться, и она заговорила трогательным, нежным голосом: "поди сюда, мой дружок подойди, мой ангел". Я думал, что она обращается ко мне и подошел ближе, но она смотрела не на меня. "Ах, коли бы ты знала, душа моя, как я мучилась, и как теперь рада, что ты приехала"... "Я понял, что она воображала видеть maman, и остановился. А мне сказали, что тебя нет, -- продолжала она, нахмурившись, -- вот вздор! Разве ты можешь умереть прежде меня? -- и она захохотала страшным истерическим хохотом... (курсив наш).

.... "Через неделю бабушка могла плакать, и ей стало лучше. Первою мыслью ее, когда она пришла в себя, были мы. и любовь се к нам увеличилась... (Детство. Ст. 131--132).

Бабушка его (по отцу) сравнительно рано впала в старческое слабоумие. В "Войне и мире" он описывает ее в лице старухи графини Ростовой таким образом:

"Графине было уже за 60 лет. Она была вся седа и носила чепчик, обхватывающий все лицо рюшем. Лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла и глаза были тусклы. После так быстро последовавших одна за другой смертей сына и мужа, она чувствовала себя нечаянно забытым на этом свете существом, не имеющим никакой цели и смысла. Она ела, пила, спала, бодрствовала, но она не жила, жизнь не давала ей никаких впечатлений. Ей ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия и спокойствие это она могла найти только в смерти. Но пока смерть еще не приходила, ей надо было жить, т. е. употреблять свои силы жизни. В ней в высшей степени было заметно то, что заметно в очень маленьких детях и очень старых людях. В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидно была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у нея был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень. Все это она делала, не вызываемая ничем внешним, Не так, как делают это люди во всей силе жизни, когда из за цели, к. которой они стремятся, незаметна другая цель приложения своих сил. Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими, языком. Она плакала, как ребенок. Потому что ей надо было просморкаться и т. д.

То, что для людей в полной силе представляется целью, для нея, очевидно, был предлог".

"Это состояние старушки понималось всеми домашними, хотя никто Никогда не говорил об этом и всеми употреблялись всевозможные усилия для удовлетворения этих ея потребностей. Только в редком взгляде, грустной полуулыбке, обращенной друг к другу между Николаем, Пьером, Наташей и графиней Марьей, бывало выражаемое это взаимное понимание ея положения.

Но взгляды эти, кроме того, говорили еще другое. Они говорили о том, что она сделала уже свое дело в жизни, о том, что она не вся в том, что теперь видно в ней, о том, что и все мы будем такие же и что радостно покоряться ей, сдерживать себя для этого, когда то дорогого, когда-то такого же полного, как и мы, жизни, теперь жалкого существа. "Memento mori" говорили эти взгляды".

Из детей этой четы:

Один сын -- Илья Ильич (т. е. младший брат отца) был горбатый и умер в детстве.

Дочь, Александра Ильинишна (сестра отца Толстого). Отличалась мистическим характером, жила в монастыре, держала себя, как юродивая, и была очень неряшлива (по словам самого Льва Николаевича).

Понятно, что здесь речь идет о патологической неряшливости. Другая дочь -- Пелагея Ильинишна также, по-видимому, умственно отсталая, юродивая, мистически настроенная, с тяжелым и неуживчивым характером (например, плохо жила с мужем и часто расходилась). Ее религиозность переходила в ханжество.

В конце концов, она удалилась в монастырь, впала в старческое слабоумие (несмотря на религиозность, не хотела при смерти причащаться).

По-видимому, одна из этих теток также страдала истерией. К одной из них относятся слова о болезни после неприятности в письме Л. Толстого к А. А. Толстой, написанные 7 августа 1862 г.

"... Тетенька выскочила мне навстречу -- она думала, что это я и с ней сделалась та болезнь, от которой она и теперь страдает...

"... Тетенька с этого дня стала хворать все хуже и хуже.. Когда я приехал, она расплакалась и упала; она почти не может стоять теперь... (Разрядка наша Г. С. ).

(Из письма Л. Н. Толстого -- А. А. Толстой от 7 авг. 1862 г. ). Со стороны материнской линии мы имеем характеристику его деда -- князя Волконского, описанного в "Войне и мире" под именем старого князя Болконского. В характеристике, даваемой Толстым старому князю, мы видим в нем много явно патологических черт.

Будучи по натуре резко аффективным и вспыльчивым, он обрисовывается Толстым человеком с явно ненормальным и деспотическим, доходящим до крайнего самодурства, характером, от которого страдали не только все окружающие, но и дети его: князь Андрей и Мария Болконская -- (мать Льва Толстого).

К старости он обрисовывается как человек впавший в старческое слабоумие, не дававший себе ясного отчета в происходившем. Со своими детьми: Андреем и Марией жил в ссоре и, наконец, в одном. из приступов аффекта у него появляется правосторонний паралич. Через некоторое время у него появляется второй инсульт, от чего он и умирает.

Отец Толстого -- Николай Ильич, судя по отзывам самого Льва Толстого, был человек недалекий. 16 лет он, по-видимому, болел какой-то нервной болезнью, и, по-видимому, в целях его здоровья, был сведен в незаконный брак с дворовой девушкой. Толстой рисует его, как веселого человека с "сангвиническим" характером. На самом деле это был вспыльчивый, легко возбудимый человек, который, выходя из себя делался агрессивным.

Сам Толстой в "Войне и Мире", рисуя характер отца, в лице Николая Ростова, говорит о нем:

"Одно, что иногда мучило Николая по отношению к его хозяйничанию, эта была его вспыльчивость в соединении с его старой гусарской привычкой давать волю рукам. В первое время он не видел в этом ничего предосудительного, но на второй год своей женитьбы его взгляд на такого рода расправы вдруг изменился.

"Однажды летом из Богучарова был вызван староста, заменивший умершего Дрона, обвиняемый в разных мошенничествах и неисправностях. Николай вышел к нему на крыльцо и с первых ответов старосты в сенях послышались крики и удары".

Его жена, графиня Марья тщетно боролась с этим явлением. Однако, несмотря на клятвенные обещания этого не делать, он удержаться не мог от вспыльчивости и агрессивности, что говорит за то, что это было патологическое явление и меньше всего его агрессивность надо рассматривать, как бытовое явление тогдашнего времени с крестьянами расправляться кулаками за их провинности.

Чтобы удержаться от вспыльчивости и побоев, жена его давала такие советы: "Ты уйди, уйди поскорее, ежели чувствуешь себя не в силах удержаться", с грустью говорила графиня Марья, стараясь утешить мужа.

"В дворянском обществе губернии (говорит далее Толстой об отце) Николай был уважаем, но не любим. Дворянские интересы не занимали его, и за это то они считали его гордым, другие -- глупым человеком".

Из всех сыновей его (братьев Льва Николаевича) -- один был определенно нервно психически больной.