Расследует Эллери Квин - Эллери Квин

— Не вижу оружия. Нож?

— Да, для вскрывания писем, принадлежавший убитому. Мы не смогли проявить отпечатки пальцев, поэтому отправили его в лабораторию.

— Ящики стола и шкафа с документами были найдены открытыми и пустыми, как сейчас?

— Мы ничего отсюда не забирали, кроме орудия убийства. Между прочим, Талли собирались предъявить обвинение в ростовщичестве — должно быть, он почуял неладное и намеревался смыться. Доктор Праути говорит, что его прикончили между половиной девятого и половиной десятого…

Инспектор сделал паузу, когда тело вынесли. Эллери надеялся, что Клер Уиттер будет плакать на плече у дежурного полицейского, когда труп пронесут мимо нее.

— В течение этого часа в контору входили трое, — снова заговорил инспектор. — Мрачную особу рядом с усатым мужчиной зовут миссис Лестер. Усач пришел следующим — это парикмахер по фамилии Доминини. И наконец, Уиттер.

— А старая леди рядом с миссис Лестер?

— Уборщица здания. Она обнаружила тело. — Инспектор повысил голос. — Миссис Боган!

Старуха в бесформенных туфлях зашаркала вперед. На ней все еще был фартук, а седые волосы прикрывала ветхая косынка.

— Повторите вашу историю, миссис Боган.

— Минуты в две одиннадцатого я пришла сюда убирать. — У нее были скверно подогнанные вставные челюсти, поэтому слова вылетали изо рта с шипением и бульканьем, как вода из ржавого крана. — Я увидела, что мистер Талли лежит лицом вниз на столе, а в спине у него торчит нож. Всюду была кровь… — Ее блеклые глаза закатились, хотя сейчас на столе ничего не было.

— Вы к чему-нибудь прикасались, миссис Боган? — спросил Эллери.

— Еще чего! Я выбежала отсюда сломя голову, мистер, и нашла на улице копа. Теперь мне будет сниться этот нож у него в спине!

— Вы ничего не слышали — например, ссору или драку — между половиной девятого и половиной десятого?

— Тогда меня не было на этом этаже. Я убирала двумя этажами ниже.

— Миссис Лестер! — позвал инспектор Квин.

Мрачная женщина в щегольском костюме побледнела под слоем макияжа. Ей было хорошо за сорок, волосы были выкрашены в ярко-рыжий цвет, а фигура выпирала из корсета. Она кусала губы, но Эллери видел на ее лице выражение хронического беспокойства, часто присущее женщинам, не обремененным занятиями.

— Вы тоже были одной из жертв Талли? — спросил он.

— Только не говорите моему мужу, — отозвалась миссис Лестер быстрым фальцетом. — Он вышвырнет меня вон, как пить дать. Мне пришлось тайком занять деньги, потому что… ну, мы с подругами устроили покер-клуб, и я проигралась в пух и прах — задолжала порядочную сумму, в основном миссис Карсон. Если мой муж Фил об этом узнает — он ненавидит азартные игры… А миссис Карсон сказала, что, если я не заплачу, она все расскажет Филу. Вот я и заняла шестьсот долларов у этой акулы Талли.

— И он потребовал с вас долг, миссис Лестер?

Женщина ломала руки в перчатках.

— Он сказал, что я должна уплатить все сегодня к половине девятого вечера. А я тем временем проиграла еще больше — наверняка эти гарпии пользуются краплеными картами! Поэтому я пришла сюда к половине девятого и отдала Талли двести долларов — все, что мне удалось наскрести дома и заложив кольцо: я сказала Филу, что потеряла его. Но Талли заявил, что я должна уплатить остальное. Я умоляла его дать мне время, а эта крыса только вынимала бумаги из ящиков и обращала на меня не больше внимания, чем на грязь!

— Почему он это делал, миссис Лестер?

— Откуда мне знать? Талли забрал у меня деньги и сказал, что либо я принесу ему завтра утром еще четыре сотни, либо он пойдет к моему мужу. Я оставила его все еще рвущим какие-то бумаги.

— И разумеется, живым, — улыбнулся Эллери.

— Шутите? Вы ведь не думаете… — В ее выпученных глазах мелькнул испуг.

— Мистер Доминини! — прервал инспектор Квин.

Возбужденный парикмахер шагнул вперед. Он объяснил, что ему приходится много стричь и брить, дабы содержать десятерых детей сытыми, одетыми и обутыми. У него маленькая парикмахерская, но рядом живут только бедняки, поэтому дела шли хуже и хуже, и в результате ему стала грозить потеря парикмахерской.

— Я пошел в банк, но мне отказали в кредите, — продолжал итальянец, размахивая волосатыми руками. — Что мне оставалось делать? Вот я и обратился к этому кровососу Талли.

В течение года Доминини выплачивал проценты. Но в прошлый вторник ростовщик позвонил ему и потребовал уплатить весь долг в четверг вечером — самое позднее без четверти девять.

— Где мне было взять полторы тысячи долларов? — восклицал усатый парикмахер. — Я принес ему пятьсот шестьдесят пять — все, что смог собрать. Он говорит: «Так не пойдет, Доминини». — «О'кей, мистер Талли, — говорю я ему. — Забирайте мою парикмахерскую, и я буду работать на вас». Тогда он обругал меня, взял деньги и велел мне убираться, пригрозив судом. Часа через два меня задержал полицейский. За что? Жена плачет, bambini[29] прячутся под кроватью… Я не убивал Талли!

— Значит, он был жив, когда вы сегодня вечером уходили из конторы, мистер Доминини? — спросил Эллери.

— Конечно!

— Это очищает от подозрений миссис Лестер, — заметил инспектор.

Эллери нахмурился.

— Что делал Талли, когда вы были здесь? — спросил он парикмахера.

— То, что говорила леди. Доставал документы из шкафа, рвал бумаги и папки.

— Это приводит нас к Генри Уиттеру, — сказал инспектор Квин.

Сержант Вели подтолкнул Генри вперед. Бедняга опустился на стул — его тик работал сверхурочно. Внезапно ноздри Генри дрогнули, и он поднял взгляд. Эллери зажигал сигарету.

— Можно мне одну? — попросил Уиттер. — Мои кончились.

— Конечно. Берите всю пачку.

— Нет-нет…

— У меня есть еще одна, мистер Уиттер.

— Тысяча благодарностей. — Генри жадно затянулся. — Мне следовало давно бросить курить.

— Мистер Уиттер, вы застали Талли живым в девять вечера?

— Да.

— Он был один?

Генри кивнул.

— Это оправдывает Доминини, — заключил инспектор. — Все ясно.

— Даже слишком, — отозвался Эллери. — Расскажите мне, мистер Уиттер, что произошло, когда вы пришли сюда.

Генри зажег новую сигарету от окурка старой, огляделся вокруг и, поколебавшись, выбросил тлеющий окурок в мусорную корзину.

— Я сказал Талли, что не смог достать денег. «Можете делать что хотите, мистер Талли, — подавайте на меня в суд, бейте, убивайте, это ничего вам не даст — из камня кровь не выцедишь». Талли сидел за столом и рвал бумаги, словно не слушая. Но он все слышал. Как только я умолк, он начал осыпать меня ругательствами… — Генри набрал дыма в легкие и закашлялся.

— Да, мистер Уиттер? — поторопил его Эллери.

— Я в жизни не поднимал ни на кого руку. Но Талли говорил мне такое, что ни один человек не сможет вынести. Меня охватил гнев… — Тик Генри все усиливался. — Я думал о том, как мы месяцами отказывали себе во всем, чтобы выплачивать ему его чертовы проценты и одновременно платить за лечение моей маленькой дочурки Джоди в надежде, что когда-нибудь она снова сможет ходить. Думал о чулках, которая моя жена не могла купить, о бейсбольных карточках, которые мой сын Эдди не мог собирать, о жалобах на тараканов, которые мы не могли подать в санитарную инспекцию, потому что хозяин вышвырнул бы нас из квартиры и нам пришлось бы арендовать новое жилье за большую плату… Я думал обо всем этом, а потом наклонился над столом и ударил Талли изо всех сил.

— Ножом для вскрывания писем? — мягко осведомился Эллери.

— Ножом? Нет, вот этим. — Генри Уиттер сжал костлявый кулак и посмотрел на него. — Двинул ему прямо в нос! — Его глаза блеснули при этом приятном воспоминании. — Я и не знал, что могу ударить так сильно. Он сразу отключился.

— Как он упал, мистер Уиттер?

— Лицом на стол. Мне стало легче, и я ушел.

— Оставив Талли без сознания, но живым?

— Конечно. Он дышал как морж.

— Вы заметили кого-нибудь в коридоре или на лестнице?

— Только ночного портье, моющего пол в подъезде.

— Поэтому мы знаем, — сказал сыну инспектор, — что больше никто не входил в дом между уходом Уиттера и временем, когда миссис Боган обнаружила тело. Портье видел, как пришел и ушел Уиттер, а потом он все время работал в подъезде… Да, Вели?

Сержант, которого вызвали в коридор, вернулся и что-то прошептал инспектору на ухо.

— Это решает дело, — заявил старик. — В лаборатории обнаружили три частично смазанных отпечатка на ноже Талли. Один из них принадлежит ему, а два других — вам, Уиттер.

Генри застыл с раскрытым ртом. Вскрикнув, когда сигарета обожгла ему пальцы, он швырнул ее в корзину и закрыл лицо руками. Эллери, опасаясь пожара, подошел к корзине, но увидел, что в ней ничего нет, кроме двух окурков.