Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

Такое же непонимание устройства и смысла общества проявилось в его фразе, достойной позднесталинского схоласта: «Частный капитал нанимает власть. Форма найма называется «демократические выборы»». Воплощая ее в жизнь, он, как и другие либералы, воспринимал сопротивление оскорбляемого и насилуемого им общества как ненормальность, плоды заговоров и национальных пороков, — и лишь в конце жизни осознал, хоть и не свою ошибку, но свое бессилие.

Невозможно говорить о нем без слова «авантюрист». Березовский был не предпринимателем, а поверхностным, не вникавшим в суть случайно решаемых им задач, мошенником, притягивавшим к себе таких же, — только помельче.

Вокруг него постоянно клубились разнообразные просители, и чем меньше у него было власти, тем больше среди них было жуликов, вытягивавших у него от десятков тысяч до миллионов долларов на самые нелепые проекты.

Латынина приводит пример проворовавшегося и. о. директора НИИ «Росконверсвзрывцентр» Че- кулина, получавшего от Березовского 5 тыс. фунтов в месяц за рассказы о том, что ФСБ взорвала Россию гексогеном именно его НИИ. «А когда родник стал иссякать, Чекулин записал БАБа на магнитофон и перебежал в Россию обратно». На заре карьеры Березовский всегда пытался действовать через других, манипулируемых им людей. Это увеличивало его силу и защищало его от ошибок, так как используемые им люди невольно корректировали его подходы.

Но со временем, уверовав в свою непогрешимость, а главное, — во всесилие денег, Березовский стал действовать в одиночку и открыто, от своего имени, уверовав, что ему все по плечу. Это привело к перенапряжению, а затем и краху.

Многие полагают, что патологический обманщик Березовский инсценировал смерть и скрылся в каком–то потаенном убежище.

Впрочем, даже если бы он и поступил так, сейчас он уже точно скончался — от скуки и отвращения к тому, что каждый день был вынужден наблюдать в зеркале.

Когда–то он сказал: «Жизнь в Советском Союзе — это целый период, ровный, яркий, счастливый. Я был абсолютно счастлив в Советском Союзе, рос в классической советской семье… Школа, институт, …университет, потом аспирантура, потом диссертация кандидатская, диссертация докторская, член–корреспондент Российской Академии наук. Повторяю, был абсолютно счастлив, потому что занимался любимым делом.»

И вряд ли он (как и другие либералы) задумался о том, что своей жизнью отнял саму возможность такого детства и такого счастья у миллионов детей своей страны.

ВОЛОШИН

Стратег либерального клана

От хулигана до администратора

А. С. Волошин, ставший символом агонизирующей России на мучительном рубеже 90‑х и 2000‑х, родился в 1956 году в Москве в интеллигентной семье. Отец рано умер, и его воспитала мама, преподававшая английский язык в Дипломатической академии. В конце 90‑х она считалась одним из лучших педагогов во всей Москве.

В детстве Волошин талантами не блистал, в олимпиадах не участвовал, зато слыл, по ряду воспоминаний, хулиганом. Среди его подвигов (уже в комсомольском возрасте) — езда на спор босым в московском метро до станции «Площадь Ногина» (на которой располагались ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ), что тогда было связано с риском.

Дождавшись 18 лет, женился на своей сверстнице; денег катастрофически не хватало, но Волошин предпочитал жить самостоятельно и снимал комнату в коммуналке; через два года родился сын.

Окончив московский институт инженеров транспорта, по распределению пошел инженером на железную дорогу. Вопреки легендам, поезда не водил, а заведовал лабораторией организации труда; затем возглавил комсомольскую ячейку депо Москва — Сортировочная.

Взявшись за ум, самостоятельный молодой человек понял ограниченность перспектив на железной дороге и пошел учиться во Всесоюзную академию внешней торговли, открывавшую качественно новые перспективы.

Решение было принято удивительно вовремя: Волошин окончил ее в 1986 году, на заре рыночных реформ — и устроился во Всесоюзный научно- исследовательский конъюнктурный институт Министерства внешнеэкономических связей, где поднялся до заместителя заведующего отделом.

По ряду сообщений, там Волошин начал подрабатывать, предоставляя коммерсантам полезную при организации внешней торговли автомобилями информацию, и в начале 90‑х познакомился с Березовским, возглавлявшим в то время созданный им автомобильный альянс AWA. Березовский собирал деньги под создание «народного автомобиля»; похоже, это была первая в России «финансовая пирамида». Волошин быстро стал его деловым партнером (разумеется, младшим) и даже выступал в качестве личного биржевого агента.

В 1993 году Волошин вместе со своим партнером возглавил четыре инвестиционные фирмы, бывшие «дочками» «ЛогоВАЗа» Березовского: три инвестиционных фонда собирали приватизационные чеки у населения, а четвертая работала на финансовом рынке.

Энергичный Волошин быстро рос; часть создаваемых или возглавляемых им фирм обслуживала интересы структур Березовского. В 1993–1996 годах он возглавлял АО «ЭСТА Корп.», которую называли посредником между до сих памятным многим своим банкротством банком «Чара» и AWA Березовского, в акции которой банк вложил в 1994 году основную часть денег, собранных у населения.

В 1995 году Волошин стал вице–президентом, а в 1996–1997 годах был президентом АО «Федераль–ная фондовая корпорация» (ФФК), генерального агента Российского фонда федерального имущества по проведению специализированных денежных аукционов, в том числе скандальных залоговых. 2 % ФФК принадлежали AWA Березовского. СМИ сообщали, что ФФК лоббировала интересы Березовского и Абрамовича в ходе как минимум приватизации «Сибнефти».

Тщательный, работоспособный и изобретательный Волошин ценился Березовским, и в ноябре 1997 года, когда Березовский лишился должности заместителя секретаря Совета безопасности, Волошин был двинут им в помощники главы администрации президента.

В то время «семибанкирщины», разгула произвола олигархов, смачно и самозабвенно грабивших страну после сохранения у власти Ельцина, реальная власть принадлежала «семье», а точнее — альянсу «Тани и Вали», как их тогда называли: дочери президента Дьяченко и главы администрации Юмашева, журналиста, когда–то организовавшего написание и издание «Исповеди на заданную тему».

Олигархические кланы, ключевые из которых возглавлялись Березовским и Чубайсом, боролись за власть и «доступ к телу», влияя на президента прежде всего через «Таню и Валю». В этой хаотической и жестокой борьбе Волошин вел себя крайне умно: реализуя интересы Березовского, он быстро наладил контакты со всеми значимыми фигурами.

Разумеется, он не ограничивался госслужбой, — например, участвовал в написании экономической программы продвигавшегося Березовским генерала Лебедя, ставшего губернатором Красноярского края в мае 1998 года.

Обретение самостоятельности

После дефолта, когда попытки Березовского усадить в кресло премьера подчинившегося ему Черномырдина провалились, немедленно после утверждения Е. М. Примакова премьером России Волошин сменил Лившица в качестве заместителя руководителя администрации по экономическим вопросам. Ситуация становилась для Березовского критической, он терял власть и нуждался в продвижении наверх своих людей, которые не имели своего аппаратного И политического веса и исполняли бы его волю безоговорочно.

Пресса смеялась над Волошиным: он не пытался выглядеть мыслителем, не боролся за популярность и на фоне величавого Лившица выглядел жалко. Но он был по–настоящему деятелен и сразу начал засыпать Ельцина аналитическими записками, жестко критикуя правительство Е. М. Примакова — Ю. Д. Маслюкова.

Помимо понятной идеологической несовместимости (Волошин, как прошедший горнило ваучерной приватизации представитель Березовского, не мог не быть крайним либералом), неприязнь к Е. М. Примакову была вызвана, похоже, и коммерческими причинами.

Одним из достижений либеральных реформаторов перед дефолтом было введение упрощенной процедуры банкротства, резко облегчавшей рейдерство и помогавшей олигархам расширять свои империи. Е. М. Примаков отменил ее, так как она дезорганизовывала хозяйственную деятельность, чем вызвал негодование уцелевших олигархов и либералов, выражавших их интересы, — в том числе и Волошина.

Не вмешиваясь в социально–экономическую политику правительства (так как он сам принадлежал к либеральному клану и был проводником того курса, который только что довел страну до катастрофы), Волошин сосредоточил свои усилия на ее критике. Порой она была откровенно нелепа и безграмотна (как, например, возражения против бюджета на 1999 год, авторы которого правильно спрогнозировали начало восстановления экономики, что вызвало животную ярость либералов), так как готовили ее догматики–либералы, воспитанные и отобранные Лившицем, — но и читатели этих документов, включая Ельцина, не пытались разобраться в экономике.