Красная сирена - Морис Дантек

Она стояла перед размеченной картой, словно ждала, что странная схема таинственным образом даст ей знать, где находится Алиса. Странно, но она не взорвалась. Обернувшись к Вильхейму, она бросила ледяным тоном:

— Мне нужно с тобой поговорить.

И направилась в коридор, ведущий в их личную гостиную. Ева не проронила ни слова, пока он не закрыл дверь, потом встала напротив мужа, разглядывая его, как если бы он был тысячу раз виденным предметом мебели.

— Кеслер не справляется, — произнесла она наконец. — Мы больше не можем на него рассчитывать в тонких операциях, — надеюсь, ты это понимаешь?

Вопрос был явно риторическим, и Брюннер промолчал.

Ева подошла к великолепному письменному столу работы Филиппа Старка и уставилась в ночь, окутывавшую окрестность: покрытые снегом альпийские вершины, освещенные луной, напоминали висящие в воздухе купола. Внезапно она резко обернулась, и Вильхейм с ужасом ощутил охватившую ее новую волну раздражения.

— Мы будем вынуждены покинуть Европу, то есть привести в действие план срочной эвакуации, а мы еще не готовы…

Голос Евы напоминал свистящее шипение змеи, но она была даже опаснее гремучки, на которую по неосторожности наступили ногой.

— Промах Кеслера все очень усложнил. Если бы не его чудовищная тупость в магазине, Алисин побег от полицейских не вызвал бы никаких проблем… Теперь время работает против нас. Полицейские разошлют ордера на задержание по всей Европе и наверняка отправят за ней погоню, чтобы взять показания о перестрелке… Ситуация становится… критической. Форсмажорной. А ведь мы могли бы тихо, без шума, забрать ее… и раствориться, как и было предусмотрено.

Вильхейм заметил в глазах жены жестокий блеск

— Итак, — проговорила она ледяным тоном, — нужно как можно скорее отозвать Кеслера.

Брюннер отважился робко возразить:

— Но ведь Кеслер в базовом лагере, занимается Йоханом.

— Слушай внимательно, Вильхейм…

Ева не отрывала ледяного взгляда от лица мужа. Потом ткнула ему в грудь длинным ярко-красным ногтем и рявкнула:

— Мне плевать, что станет с этим мудаком Йоханом. И даже наоборот… Впрочем, это я тебе объясню позже, а сейчас ты позвонишь этому южноа-фриканцу, который у меня уже в печенках сидит, и попросишь его приехать как можно быстрее, соблюдая секретность.

— Но… Кто же будет управлять группами в Амстердаме? А с лысым что делать? Он ранен, и его разыскивает вся голландская полиция!

Ева сделала вид, что размышляет, хотя ответ был готов заранее, и Вильхейм это знал.

— Мы решим обе проблемы одновременно.

— Каким образом? — недоуменно выдохнул Брюннер.

— Я пошлю Сорвана в Нидерланды… Он возьмет на себя лысого — тот стал для нас обузой. Потом он вернется руководить поисками, будет оставаться на связи с группами Кеслера во Франции, и они начнут одновременно двигаться на юг, сжимая кольцо.

Вильхейм ничего не ответил, размышляя. Ева устроилась за столом, положив ноги в красных шпильках на матово-черный край, и закурила одну из своих любимых сигарок.

— Я запущу еще одну операцию. Вильхейм допил виски и пробормотал заплетающимся языком:

— Какую именно?

Ева выпустила в потолок струю сероватого сигарного дыма.

— Десантную, котик.

— Десантную?

— Использую джокер, как в покере. Гамбит, обеспечивающий победу.

Колечко, струйка дыма. И возбуждение, исходящее от молодой женщины в красном платье.

— Гейм-бит? — непонимающе переспросил Брюннер.

— Я пошлю в Португалию частного детектива. Завтра утром. Надежного человека. Преданного. Он умеет быстро находить пропавших людей. Я знаю, куда направляется моя дочь, Вильхейм. Ты понимаешь? Я знаю, что она едет к своему отцу, Стивену Тревису. В Альграву или в Андалусию, в общем, куда-то туда. Англичанин и маленькая девочка. Мой детектив их разыщет очень быстро, если она попадет в Португалию прежде, чем ее схватят люди Сорвана. Вот что я называю десантной операцией.

Вильхейм в третий раз долил себе виски.

— Как только сыщик их найдет, мы отправимся туда с самыми верными из наших людей, заберем Алису, пустив в ход официальную бумагу, выданную Хасленсом и Хаммером, хоть она и липовая, и скроемся с малышкой в наш новый мир… С другой стороны…

Она навалилась грудью на ребро стола. Взгляд ее витал где-то далеко, словно она высчитывала траекторию смертоносного лезвия.

— С другой стороны, — наконец продолжила Ева, — по описанию тип в «вольво» не похож на Тревиса, но мы должны изначально быть готовы к худшему.

— К худшему? — переспросил Вильхейм.

— Да. Он наверняка послал вместо себя одного из друзей и руководит из какого-нибудь богом забытого местечка в Португалии. От всего этого несет тщательно выношенным планом… И мы отправимся туда, как только мой человек их вычислит.

Ева с размаху плюхнулась на стул, сбросив ноги со стола.

Открыла один из ящиков, достала оттуда карту Европы, разложила перед собой на столе.

— Подойди, — приказала она хриплым голосом.

Он повиновался — инстинктивно, как загипнотизированный, похожий на марионетку… Боже, как он любил это ощущение!

Красный ноготь нацелился на один из кусочков разноцветной мозаики карт. Брюннер узнал Швейцарию. Ева прочертила линию вниз, на юг Испании, спустилась к Гибралтарскому проливу, пересекла границу Марокко, на секунду задержалась на побережье у юго-западной части Мараке-ша, дойдя до самой южной точки Африки. «Дакар» — прочитал Брюннер. Дальше линия шла через океан. Ярко-красный ноготь на синеве Атлантики. Маленькие желтые пятна: Караибы, Антильские острова, Ямайка, Панама, Венесуэла. Рай. Рай на земле.

Вильхейма завораживал кобальтовый блеск, дрожавший в зрачках жены.

В ее глазах словно выражалась вся великолепная полнота мира, с которым им предстоит вскоре слиться.

Они будут подобны молодым волкам в овчарне.

Внезапно красное платье Евы приобрело именно тот оттенок красного цвета, который он больше всего любил. Ода, проклятье, именно так: рай на земле!

8

Холодное осеннее солнце освещало воды Рейна и пустынные набережные. В воздухе витали резкие запахи, по обеим сторонам реки стояли заброшенные, проржавевшие пакгаузы. Старые цеха сталелитейных и нефтехимических заводов, предприятий черной металлургии и трубопроката, когда-то составлявшие славу Рурской области, уступали место стеклянным башням и современным невысоким изящным зданиям. Над всем этим промышленным пейзажем синело небо. Когда-нибудь здесь будет красиво.

Тороп смотрел на жирную золотисто-коричневую воду, блестевшую в желтом свете зари.

Рядом стоял высокий человек в очках — сутулый, невероятно худой, со светлыми волосами. Короткое пальто с капюшоном было ему велико как минимум на два размера. Витали Гузмана его внешний вид волновал так же сильно, как космонавта в скафандре — щипчики для сахара.

— У тебя с собой никаких бумаг, которые могут повредить сети?

— Нет, — ответил Тороп, — конечно нет.

Они говорили на французском, родном языке Хьюго. Еще одна уловка Витали на случай, если их подслушивают. К тому же французский — язык Малларме и Вольтера, а Витали был ценителем высокого стиля.

Сейчас он погрузился в глубокие раздумья.

— Ты совершенно уверен, что те типы на дороге были вооружены? — наконец спросил он со своим неистребимым акцентом, так не вязавшимся с его правильной речью.

Хьюго не обижался, зная, что этот человек всегда прокручивает в голове все возможные ситуации.

— Да. Таких я чую за многие километры, Вит. Подобных Тороп часто брал на прицел в Сараеве и в Бихаче. Обычно они приезжали из Белграда в автобусах, как на сафари. «Уик-энд» — так они это называли. Как минимум десяток он подстрелил.

Витали что-то пробормотал, покачав головой.

Хьюго понял, что бывший восточный немец, уроженец Берлина, недоволен сложившейся ситуацией. В душе он костерил себя за то, что так некстати впутал Витали в историю с Алисой: у того и так много работы, жизнь течет все стремительнее… Подпольная сеть «Либерти» охватывала теперь всю Европу. Каждый день новые мужчины и женщины связывались с ними, становясь активными участниками их работы по составлению Картотеки военных преступников. Студенты, безработные, рабочие, инженеры, несколько государственных чиновников, ученые, рок-музыканты, полицейские, военные, писатели…

Витали, конечно, мог бы теперь снять с себя ответственность за некоторые виды деятельности, но управление разросшейся сетью агентов оказалось несколько сложнее, чем было предусмотрено.

И вот теперь еще ему на голову свалился Хьюго Тороп со своей проблемой.

— Мне нужен только твой совет, — начал Хьюго. — Эту девочку преследуют вооруженные люди. Мать ее, судя по всему, по-настоящему опасна… Два кардинальных момента: с одной стороны, я ни при каких обстоятельствах не хочу сталкивать нашу организацию с мафией или любой другой преступной группировкой, разве что для приобретения оружия. С другой — я не могу бросить девчушку на произвол судьбы, зная, что за ней по пятам гонится банда вооруженных до зубов психопатов… Только не теперь, после всего, что мы пережили, понимаешь?