Одинокие ночи вдвоем - Анна Данилова

– Я видел ее. Это с ней Оля приходила к нам в ресторан и пила кофе. Точно… У меня хорошая память на лица.

– Значит, – подытожила я, – Маша сначала, возможно, просто звонила Дине, чтобы поговорить с ней о брошенной Оле, они даже встретились, Маша пыталась уговорить Дину вернуться к дочери, а потом почему-то решила поехать на ферму. Поэтому Дина, увидев или узнав каким-то образом, что за воротами стоит Орешина, быстро перерезала провод звонка и убедила Ананьева, что крики, которые он слышал, раздаются из телевизора… Она просто не хотела открывать Орешиной. Она знала, что за этим последует и что ее тайна, которую она так тщательно скрывала, может раскрыться…

– Думаю, что если бы Дина могла предположить, что на Машу набросятся собаки, то открыла бы, ну не зверь же она… А так… Просто не открыла, и все… – Лиза сделала еще одну запись в своем блокноте, озвучив ее: «Найти таксиста, который привозил Орешину в Чернозубовку из Иловатска».

– Я тоже думаю, что она не открыла не потому, что хотела, чтобы Орешину загрызли собаки. Этого ведь нельзя было предугадать… – сказал Адам. – Но, послушайте, какая ужасная смерть! От клыков бездомных, одичавших собак…

Мы с Лизой посмотрели на Адама, и я уверена, что мысль о том, что Дину мог убить Вадим Орешин, родилась у нас одновременно…

Глава 13

Валентин заболел. Весь вечер Ольга сидела у его постели и ждала, когда же спадет жар. Она окунала полотенце в таз с холодной водой, отжимала, встряхивала и аккуратно, словно боясь причинить боль, укладывала на его горячий лоб.

Валентин простыл: когда возвращался с работы, попал под дождь, промочил ноги. Сначала у него сильно болело горло, и Оля, уложив его в постель, согрела молока, заставила его выпить с медом и маслом. Потом начался жар, и она дала ему аспирин.

Все ее переживания, связанные с переездом к нему, с ее тяжелыми телефонными разговорами с матерью и страшными упеками, – все это сейчас померкло и лишилось смысла перед главным: болезнью Валентина.

Больше того, Оля вдруг почувствовала себя виновной в том, что он заболел. Она решила, что это из-за нервов. Что он и так жил в постоянном нервном напряжении из-за смерти жены, а тут теперь какие-то дурацкие обвинения в растлении… Растление. Какое изуверское слово! Они дружно живут с Валентином, и она воспринимает его как родного человека. Как дядю. Или старшего брата. Они поддерживают друг друга, помогают, и в их образовавшейся семье нет места печали и боли. До его болезни они жили хорошо, о многом говорили, строили планы… И Валентин даже оправдывал Дину, которая, по мнению Маши, бросила Ольгу.

Иногда их приглашали на обед или ужин Орешины. И там, среди хороших и теплых людей, Оля начинала себя чувствовать совсем взрослой и благополучной. Во-первых, у нее теперь был Валентин, которого она считала своим защитником, союзником, близким и родным человеком. Во-вторых, у нее как-то наладилась внутренняя жизнь. Она успокоилась. Стала даже учиться лучше. В доме появилось много новых книг, фильмов, они с Валентином стали часто ходить в театры, филармонию, кино. И все вокруг стало совершенно другим, переливающимся радостными, яркими красками… Оказывается, помимо материальных благ, из-за которых чуть было окончательно не разрушилась их с матерью жизнь, существовала и другая сторона жизни, более значительная и приятная – душевная, духовная, в которой теперь все пребывало в покое и гармонии и где каждый день приносил счастье и радость.

А потом так случилось, что Оля стала забывать мать, ее упреки, разговоры о Валентине… Больше того, ей даже захотелось, чтобы мать позвонила ей и снова начала свои разговоры, и тогда бы Оля ответила ей. Да, она уже знала, что ответит ей: «Почему же ты не пришла, мама, если считаешь, что я попала в руки растлителя? Почему не вызвала милицию? Почему ограничиваешься одной руганью?» Но ответ она и так знала: мать ругала ее словно для очистки совести, хотя на самом деле она была, скорее всего, рада, что дочь пристроена, что нашла бесплатную крышу над головой и что теперь она не умрет с голоду… Конечно, мать продолжала передавать Ольге деньги через бармена, но Валентин подсказал ей откладывать их, копить…

В субботу они приглашали к себе Орешиных. Оля испекла пирог, Валентин сам приготовил салат, Орешины пришли с домашним печеньем и новым фильмом… Вечер прошел так хорошо, Оле было ужасно приятно, что она принимает гостей совсем как взрослая.

И вот теперь Валентин слег. Оле казалось, что он даже не слышит ее. Однако, когда она начинала заговаривать о том, чтобы вызвать «Скорую», Валентин открывал глаза и мотал головой: нет, нет…

Оля позвонила Маше Орешиной, попросила зайти. Маша пришла, постояла на пороге и сказала, что, скорее всего, это грипп. Что Оле следует ходить в марлевой повязке. Они вместе нашли в аптечке марлю, Оля пообещала, что постарается поберечься, чтобы не заразиться от Валентина.

– Обязательно утром вызови врача. Вот номер телефона поликлиники… Я запишу тебе сейчас фамилию, возраст Валентина, и ты скажешь все это по телефону… Это вирус, с этим шутить нельзя…

Ближе к ночи жар спал, Валентин вспотел, и Оля протерла ему лицо и шею полотенцем, как могла, переодела в сухую чистую пижаму, снова укрыла одеялом. Дала чаю с малиной. Он пришел в себя, даже пытался шутить:

– Давно меня никто не лечил… Но знаешь, мне стало намного легче… Не знаю, где это я мог так простудиться…

– Была Маша, она сказала, что это вирус. Грипп. Что мне надо ходить в марлевой повязке… А утром я вызову врача. Непременно.

– Хорошо. Но я соглашаюсь потому, что живу не один и не могу позволить себе болеть долго. Во-первых, ты можешь заразиться, а во-вторых, не хочется быть тебе обузой…

– Обуза? Валентин, какие глупости!

Утром она вызвала участкового врача, он, точнее, она, появилась ближе к обеду. Неразговорчивая, неприятная и какая-то нервная особа в зеленом берете, которая долго что-то писала, а потом, отдав рецепты, сказала, чтобы ее вызвали повторно через три дня. Оле показалось даже, что она забыла сказать им, как лечить Валентина. Рецепты рецептами, но хотя бы произнесла что-нибудь вроде: пейте побольше жидкости, чай с лимоном, постельный режим… Какие-то обычные слова, какие говорят в подобных случаях. Ничего! Она ушла, и у Оли осталось какое-то нехорошее чувство, словно они впустили в дом врага.

Оля купила лекарства и принялась лечить Валентина с удвоенной силой. Даже находясь в школе, она постоянно звонила ему, чтобы справиться о его самочувствии. Ей было приятно заботиться о нем, она чувствовала, что нужна ему, и это чувство делало ее сильнее, ей даже хотелось, чтобы ее почаще вызывали к доске, чтобы она сумела продемонстрировать все свои знания и желание учиться хорошо, очень хорошо, чтобы догнать и перегнать всех классных отличников…

Вернувшись после школы, она принялась готовить обед. Сварила куриный суп, зная, что куриный бульон очень полезен для болящих. Еще – блинчики с мясом. Разморозила вишню и приготовила кисель. Ей казалось, что за последние месяцы она повзрослела на целую жизнь и теперь ей уже ничего не страшно… Вот только при мысли о матери сердце ее щемило, и становилось как-то холодно, неприятно на душе.

…Она крепко спала в своей комнате, когда в дверь позвонили. Звонили долго, резко, за дверью слышались чужие голоса… «Пожар», – подумала Оля, накидывая на себя халат.

– Валентин, думаю, что-то случилось в доме… Может, пожар? Ты лежи, я сейчас все узнаю…

Завернутый в пуховый платок с компрессом на груди, он все равно попытался подняться, но Оля решительно его остановила:

– Говорю же, сама открою…

Посмотрела в глазок. Увидела несколько человек – соседи, милиционер… Открыла.

– Извините, что беспокою вас в столь поздний час… – сказал извиняющимся тоном молодой милиционер с большими розовыми ушами. – Но мне поступил сигнал… Могу я увидеть хозяина квартиры, гражданина Юдина?

– Можете, конечно… Но у него грипп. Он лежит… в компрессах…

– Ну, я же говорила, что они живут вместе! – сказала женщина, которая проживала в одном подъезде с ними. – Они сожительствуют! Он – взрослый мужик, совсем потерявший голову, а она – да ей еще и пятнадцати-то, наверное, нет!

– Вы дура! – сощурив глаза, прошипела Оля, давясь подступившими рыданиями. – Что вам надо?

– Вот видите? Она уже и обзывает меня!!! Пройдемте, пройдемте, и вы сами убедитесь, что они спят вместе… Да она наверняка беременная от него!

Это была самая активная женщина. Остальные жильцы дома в наброшенных поверх ночных рубашек и пижам куртках и пальто просто с любопытством разглядывали худенькую встревоженную девочку, которая вроде бы сожительствует с вдовцом Юдиным. Все знали, что у него недавно умерла жена и что он очень тяжело переживал утрату, что не ел, не пил, и поговаривали даже, что хочет уйти вслед за женой…