Вера Штольц и олигархическое счастье - Владислав Картавцев

– Ну, что за фигня – звони, звони! А вот тебе – шиш! Лучше позвоню-ка я еще раз домой! – но из трубки снова раздались только тягучие длинные гудки. Степан разочарованно сунул телефон в карман, потом передумал, вытащил – нажал на кнопку его отключения и вновь убрал. Помрачнел и двинулся вслед за отцом, который уже давно вошел в здание и теперь ждал его в кабинете местного руководителя.

Отдохнув на лавочке минут десять и уже собираясь двинуться дальше, Вера вдруг обратила внимание на странный шум, который сильно диссонировал с ощущением разлитого вокруг в воздухе спокойствия. Шум доносился откуда-то слева из-за деревьев и был похож на многоголосый галдеж множества возбужденных молоденьких студенток, собранных вместе. Причем, он постепенно усиливался, становился громче и ближе и свидетельствовал о том, что к Вере приближается настоящая девичья демонстрация, двигающаяся по своим неотложным делам по тенистым парковым дорожкам.

Вере стало интересно, что бы это могло значить. А лавочка наилучшим образом подходила для наблюдения за окрестностями, и Вера осталась сидеть, сказав себе, что вот сейчас посмотрит немного и встанет – ведь она никуда не торопится.

Через две минуты первые действующие лица начали выходить на простор – т. е. именно на ту аллею, возле которой на лавочке и расположилась Вера. Процессия была разношерстная, но, однако, действительно состояла в основном из девушек – хотя, впереди небольшой колонны (человек в сто) следовали несколько мужчин, причем трое из них несли телевизионную аппаратуру – камеры, треноги и даже несколько прожекторов плюс огромный аккумулятор на небольшой тележке. Похоже, сегодня предполагались ставшие уже местной достопримечательностью натурные съемки в Таврическом саду – о чем дополнительно свидетельствовал самый главный – режиссер или продюсер (или режиссер и продюсер в одном лице) – который уверенно шагал впереди всех с толстой деловой папкой и огромным мощным мегафоном.

Вера удивленно раскрыла глаза: перед ней явно были фотомодели или модели из модных агентств – они все, как одна, были высокими, на высоченных же каблуках и фигурами походили на вешалки – плоские, широкоплечие и с походкой, как у матроса на палубе под напором боковой качки. Такая манера ходить, судя по всему, была отличительным признаком настоящих профессионалок, проводящих по многу часов в закреплении навыков правильного передвижения по подиуму. Или скачкам вокруг шеста – доподлинно узнать было невозможно.

Когда процессия миновала Веру, она скромно пристроилась сзади и решила последовать за ними, чтобы посмотреть, как проводятся съемки. Ведь ей было по-настоящему интересно, и Вера, пропустив девушек вперед метров на пятьдесят, неторопливо пошла следом, особо не приближаясь, но и не отставая. А то, что съемки никак не могли уже завершиться, а только еще впереди, было совершенно очевидно – ведь еще очень рано (всего около двенадцати), да и все участники действа выглядят оживленными и слишком свежими – принимая во внимание, сколько много сил и энергии обычно требуется, чтобы получить хотя бы пару удачных кадров.

Вере не пришлось долго идти – не успела она как следует развить приличный темп, как демонстрация моделей остановилась и образовала некое подобие плотного людского квадрата с дыркой, в середине которого встал продюсер-режиссер и сразу начал громко объяснять девушкам, что от них требуется. Вера осторожно приблизилась и, сделав вид, что просто околачивается и ни на что не претендует, попыталась понять, о чем идет речь.

Тем временем трое парней-телевизионщиков выбрали место для съемок и принялись устанавливать осветительную аппаратуру и видеокамеры на треноги, а потом откалибровывать их и менять интенсивность света, добиваясь лучшего эффекта. Один из них, заметив Веру, которая с интересом смотрела на их работу, сначала помахал ей рукой, а потом торопливо двинулся в ее направлении. Подойдя поближе, он обратился к ней, как к старой знакомой:

– Привет! Ты ведь из массовки? Пойдем, поможешь мне настроить аппаратуру! Кстати, тебя как зовут? Меня – Кирилл!

– А меня – Вера!

– Очень приятно! Ты из новеньких? Что-то я тебя раньше не видел! Хотя нет, наверное, видел – лицо уж больно знакомо! Только одета ты как-то странно – в джинсах вместо платья! Говорили же, что обязательно нужно приходить в платьях! Ну да ладно, это не мои проблемы! Пойдем скорее – встанешь в центр и будешь позировать, пока я не дам отбой!

– Пойдем! – Вере вдруг так захотелось почувствовать себя кинозведой, что она, не задумываясь, согласилась.

– Значит так, встанешь прямо в середине круга между камерами (их, как ты видишь, у нас три, плюс еще одна для съемки крупным планом) и будешь делать то, что я скажу! Скажу улыбаться – будешь улыбаться, скажу прыгать на одной ноге – будешь прыгать, скажу сесть на корточки – сядешь! Договорились? – Кирилл бежал впереди Веры, скороговоркой выстреливая слова. По всему было видно, что он очень торопится и старается сделать все как можно быстрее.

– Кстати, ничего, что я тебя отвлекаю от инструктажа? Там ничего особенного – тем более, твоя очередь наступит не сразу, а текст для заучивания совсем несложный! Послушаешь, что другие говорят, да и запомнишь! Невелика наука! Зато поможешь нам все настроить! Так, отлично – теперь становись вон там и для начала подними-ка обе руки вверх – хочу определить нужное фокусное расстояние и уровень освещенности, чтобы картинка была, как конфетка!

Вера послушно выполнила указания Кирилла, что есть силы стараясь сохранять серьезное лицо. Она представила себя на месте какой-нибудь раскрученной кинодивы, и ей стало так смешно («Вот она – Вера Штольц, еще три дня назад никому не известная серая мышь, а ныне – кинозвезда!»), что она не удержалась и прыснула со смеха.

Кирилл оторвался от своей аппаратуры и подозрительно посмотрел на Веру:

– Чего смеешься? Смешно стало, что ли? Вот сейчас начнутся съемки, промаринуемся здесь до полуночи – вот вместе посмеемся! Кстати, где я все-таки мог тебя видеть? Ладно, не хочешь – не говори, а давай-ка пока попрыгай немного, чтобы проверить настройки, а то, понимаешь, не хотелось бы, чтобы картинка при движении играла и смазывалась!

Сам того не подозревая, Кирилл стал своего рода катализатором для улучшения настроения Веры. В ответ на его просьбу она, широко и радостно улыбаясь, принялась скакать, как мячик, и ее улыбка впервые за последние два дня освободилась от ореола серьезности и заиграла на лице, подобно солнечному зайчику – именно так, как было в тот день – в день эпохальной стрижки в салоне Трепанга.

Но не успела она как следует напрыгаться, как ее остановил удивленный присвист Кирилла:

– Да ты ведь Вера Штольц! Мама дорогая – а я-то, дурень, все вспоминаю, где я мог тебя видеть! Обалдеть! Так что ты сразу не сказала, ой, простите, Вера, что Вы сразу не сказали, кто Вы на самом деле! Ведь о Вас сейчас все только и говорят! Кстати, я очень сильно извиняюсь, что так получилось. Да, очень сильно, честное слово! – в одно мгновение голос Кирилла стал каким-то заискивающим, и Вера восприняла произошедшую с ним метаморфозу со скрытым чувством раздражения. Как если бы у нее вдруг отобрали сладкую вкусную конфету, которую она только что намеривалась съесть. Конфета называлась «инкогнито», и теперь о ней можно забыть. Ее радужное настроение, еще секунду назад столь сильное, куда-то испарилось, и она смущенно завертела головой туда-сюда, словно потеряв кого-то и пытаясь найти.

– Да, ничего, Кирилл! С кем не бывает! Вот только не нужно было тебе меня узнавать, я специально велела охране близко не подходить – так хотелось спокойно на девушек посмотреть и потереться внутри коллектива! – Вера уже поняла, что роль, возложенную на нее обстоятельствами, нужно играть до конца, и спокойно продолжила, – с другой стороны, чего ты стесняешься, я же не кусаюсь! А что там нужно еще для настройки твоей аппаратуры? Много осталось?

– Да нет, не очень! – Кирилл немного пришел в себя и постарался нацепить на лицо сосредоточенный вид, – только звук и все! Так, Вы поможете? Здесь совсем чуть-чуть, нужно всего лишь вспомнить какой-нибудь короткий стишок и прочитать его перед камерой. Пожалуйста, а то времени нет совсем, и режиссер меня убьет, если узнает, что я опаздываю!

– Можешь не сомневаться, убью – точно! – увлекшись разговором, Вера с Кириллом не заметили, как к ним сзади неслышно подошел мужчина – тот, самый главный, что вел всю процессию за собой. – Ну, так как – стишок почитаешь? – теперь он обращался уже к Вере. – Давай, а заодно проверим и твои знания, а то со знаниями вечно проблемы, и даже не могут сказать, кто такая Агния Барто!

– Да, да, конечно! – Вера, немного удивленная таким внезапным переходом, все же вида особого не подала, а только слегка задумалась, прикидывая, что бы лучше прочитать. Через несколько секунд она пришла к мысли, что Ахматова будет в самый раз: