Исай - Натализа Кофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не чувствовала себя живой. Хотела умереть. И даже погода была на моей стороне. Проливной дождь барабанил по стеклам. Комната душила. Стены давили. И я распахнула окна.
Холодный ветер показался ледяным. Но я не возвращалась вглубь комнаты. Так и стояла, прикрыв веки, и чувствуя, как в лицо летят ледяные струи дождя и смешиваются с моими слезами.
Бабушка вошла в комнату. Тихо обняла меня за плечи.
– Поедем? Я почти все вещи собрала, – тихо шепнула бабуля.
Я лишь кивнула. Моя жизнь закончилась. Белка умерла вместе с Исаем.
Спустя полчаса, мы с бабушкой покидали дом, в котором я была невероятно счастлива, и где испытала безумное горе. Оно останется со мной. Будет биться вместо сердца. А моя прошлая жизнь закончится здесь, в этом городе, куда я никогда больше не вернусь. Мне нечего здесь делать. Ничего не держит.
На вокзале мы присели с бабушкой в зале ожидания. Оставалось полчаса до нашего поезда. И я прикрыла глаза, устроив голову на плече бабули. Телефон – последний и самый памятный подарок Феликса я не выпускала из рук. Лишь он один тонкими нитями соединял меня с любимым.
Кажется, я успела задремать. Кто-то прошел мимо, задевая мои руки объемным чемоданом.
Распахнула глаза. Телефон выпал! Подскочив на ноги, принялась сонно осматриваться по сторонам. Бабушка, как и я, утомленная моим горем и необходимостью нянчиться со мной, тоже пусть некрепко, но уснула. И пока мы спали, мой телефон, оставшийся на виду, пропал.
Я увидела лишь подростка, убегающего через боковые двери вокзала.
Побежала следом. Но на площади было слишком много народа, я даже не знала, в какую сторону гнаться за воришкой.
Я вновь разрыдалась. Доблестная полиция не собиралась помогать. У меня был выбор: оставаться в городе и писать всяческие заявления, пропустив свой поезд. Либо спокойно поехать с бабушкой, как можно дальше из этого города, который душил меня, убивал своей злостью и ненавистью.
Телефон мне все равно не нужен. Зачем он мне, если единственный человек, звонка которого я жду, уже никогда не позвонит мне?
Было отчаянно жаль, что я никогда не услышу голос моего Феликса с тех сообщений, которые он присылал мне. Но я решила, что так будет даже лучше. Иначе его голос окончательно сведет меня с ума. А я не могла попасть в психушку, по крайней мере, ближайший месяц. У меня была надежда на то, что частичка Исая осталась во мне. Нужно немного подождать и убедиться в этом. Либо понять, что я ошибаюсь. И тогда… Но я предпочитала гнать тревожные мысли прочь.
* * *– Белочка, моя Белка, моя единственная, любимая… – вкрадчивый голос с хриплыми нотками, которые проникали в самую душу, скручивали ее в крепкую спираль и не отпускали.
– Люблю… – кричала я, но Исай не слышал меня. Стоял, улыбался, глядя на меня с высоты своего роста, а в глазах – дикие огоньки и ласковые смешинки.
Я тянула руки к нему. Кончиками пальцев пыталась достать до крепкого плеча. Но Феликс делал шаг назад и вновь улыбался.
Я рыдала, не осталось сил, чтобы идти следом. Словно толстая непробиваемая, но прозрачная стена стремительно вырастала между нами.
– Фелюш… – шептала я. – Не уходи! Как я без тебя… не смогу…
– Ты у меня сильная, Белка, – возражал любимый голос, и все та же улыбка, адресованная лишь мне одной, играла на красивых губах.
– У нас есть Вера, – говорила я, смирившись с тем, что больше не могу дотянуться до любимого, не могу обнять, прижаться к его надежной груди, и опустила руки, – Верочка… Так я назвала нашу малышку…
– Люблю… – улыбался мой Исай, и я улыбалась в ответ.
Я сквозь сон услышала детский плач. Словно наш крошечный карапуз требует материнского внимания.
Распахнула глаза, украдкой вытерла слезы. Действительно, Верочка барахталась в своей кроватке, но глаз так и не открыла. Скорее всего, полный подгузник мешает дочке спать.
Я осторожно взяла малышку на руки. Баюкая, переложила на пеленальный столик. Вера уже не спала, но и не кричала. Ее удивительно красивые глазки с любопытством смотрели на мир. Кажется, в этих глазах заключалась вся моя жизнь, ведь они так похожи на глаза ее папочки. Ради этих глаз я просыпалась по утрам, ела, дышала, жила последний год. Именно Вера спасла меня от безумия.
* * *Глава 13
– Полгода прошло, пацан, пора воскресать! – сегодня наступил, наконец, тот самый день, когда врачи перестанут лезть ко мне с иголками.
Не сказать, что я начал бегать. Но уже самостоятельно передвигался. Говорят, мне повезло – огонь не успел превратить меня в Квазимодо, не тронул рук и лица. А вот с нижней частью туловища… Что сказать, волосы на ногах больше никогда расти не будут. Это было бы, пипец, как весело, если бы ни было так трагично.
Фуллер прав. Пришло время воскреснуть.
И я взял в руки телефон, который казался мне неподъемным. И прежде, чем снять блокировку, погрузился в прошлое.
Я помню, как очнулся после операции. И где-то между приступами боли и непродолжительными мгновениями, когда мозг был в сознании, я пытался дозвониться до Белки.
И все, что я получал – длинны гудки. А потом и вовсе абонент оказался отключен.
Через месяц приехал Семен с новостями. Телефон Белки попал к парням из банды. Его я узнал по заставке, по нашим с Белкой лицам на экране.
Гаджет был запоролен. И шпана вокзальных воришек не сбиралась «сливать» его спецам местного разлива, а притащила телефон нашим. Воришки узнали меня на фото и решили извиниться за то, что обокрали «девушку с бабулькой».
Я тогда окончательно замкнулся в себе. Еще одна ниточка оборвалась. Я не знал, где именно живет
