Дело о философском камне (СИ) - Куницына Лариса

— Может, нам допросить этого Шаплена под пыткой?

— Не забывай, что он может оказаться Морисом де Боннаром.

— Ну да, пытать дворянина без веских причин нельзя. Можно нарваться на неприятности.

— Я даже не об этом. Он рыцарь, воспитанный в суровых условиях крепостного гарнизона и так просто не признается. Нам нужны неопровержимые доказательства, чтоб разговаривать с ним.

Марк замер на полуслове, потому что дверь кабинета неожиданно распахнулась, и на пороге появился взволнованный Эдам.

— Ваше сиятельство! — воскликнул он. — Нас пытались ограбить!

— Кого это вас? — нахмурился Марк, всё ещё погруженный в свои размышления об убийстве.

— Ну, не нас, а вас! — нетерпеливо уточнил оруженосец. — Из вашего дома только что прибежал слуга. В дом пробрался вор, но его обнаружили. Он убегал и упал с галереи второго этажа, да так неудачно, что убился насмерть!

— Час от часу не легче… — пробормотал Марк поднимаясь. — Подай мне плащ и меч. Я иду домой. Матье, можешь допросить Леру, но особо не усердствуй. Скоро вернётся из рудников Виллар, возможно он сумеет получить от Поросёнка дополнительные сведения, которые дадут нам возможность припереть его к стенке.

Воришка до сих пор лежал на каменном полу нижнего холла и рассеянный свет из высоких окон освещал его распластанную фигуру.

— Это он, ваше сиятельство! — сообщил ожидавший рядом Жиль. — Тот самый, что подходил ко мне и уговаривал что-то украсть у вас из кабинета.

— И не добившись результата, решил пробраться сюда сам, — кивнул Марк и приказал перевернуть его.

Вглядевшись в лицо вора, он хмыкнул.

— Я видел этого малого, но довольно давно. Он был среди тех головорезов, что пытались помешать нам увести из «Сломанного колеса» мошенника де Мозета. Скорее всего, кто-то нанял его, чтоб заполучить какой-то предмет, который, как они полагают, находится в сейфе в моём кабинете. Какое странное упорство…

— Он почти вскрыл сейф, — произнёс озабоченный Монсо. — Я совершенно случайно подошёл к двери вашего кабинета и услышал там какие-то скрежещущие звуки. Я решил, что вы вернулись, и открыл дверь, а он бросился ко мне и, сбив с ног, выбежал на галерею, ударился о балюстраду и, не удержав равновесия, упал вниз. Он перерыл всё на вашем столе. Я хотел прибрать там, но вспомнил, что вы не любите, когда нарушают место преступления, и пока не стал ничего трогать.

— Разумно, — пробормотал Марк. — Отнесите его в Серую башню. Пусть Тома опросит своих ребят, может, его кто-то опознает. Идёмте, Монсо, посмотрим, что натворил в кабинете этот воришка.

Они поднялись на второй этаж и, пройдя по анфиладе комнат, вошли в кабинет. Здесь действительно царил беспорядок. Часть книг из застеклённых шкафов была выброшена на пол. Бумаги, обычно аккуратно сложенные на столе, перемешаны, часть тоже была сброшена. Бювар открыт, и письма из него разбросаны вокруг.

— Что он искал? — расстроено спросил Монсо, оглядываясь вокруг.

— То, что теперь лежит в подсумке, хотя когда подсумок был похищен, его там не было. Я только не совсем понимаю, как кому-то стало известно об этом документе. Что с сейфом?

— В замок вставлена какая-то хитрая отмычка. Когда он уже убежал, я из любопытства повернул её, замок щёлкнул и открылся. Внутри всё в порядке. Ему не хватило буквально несколько мгновений, чтоб открыть его.

— И как он тайком пробрался в дом?

— Я думаю, что он вошёл через маленькую дверцу на улице Принцессы Оливии, к которой доставляют дрова и продукты.

— Но там полно слуг. Почему его никто не заметил?

— Когда вы на службе, слуги рано ложатся спать, — объяснил Монсо.

— Уже ночь? — Марк взглянул в окно, где было всё так же светло. — Я и не заметил, как пролетел день. Думаете, он пробрался через чёрный вход? Но я сам пока не слишком хорошо ориентируюсь в этом лабиринте хозяйственных помещений, как же он…

Марк замер, поражённый внезапной догадкой. Он вспомнил, как впервые оказался в этом доме и обнаружил в нём следы незваных гостей, которые жили здесь при попустительстве старого сторожа. Они могли неплохо изучить дом за время своего пребывания.

— Да нет, — покачал головой он. — Вряд ли это она! И как она могла узнать о рецепте?

Но память тут же услужливо подсунула ему воспоминания о том, как эта таинственная женщина откуда-то узнала о необыкновенном изумруде размером с голубиное яйцо. За ним тогда охотились многие, как и за этим рецептом. Может ли быть такое, что принцесса Морено уже давно пыталась добраться до рецепта, а когда Адеамус умер, поняла, что он попал в руки тайной полиции? А, может, это она его и убила? Но она убивала отравленными дротиками, а вовсе не ртутью. Он снова покачал головой, подумав, что эти мысли уводят его куда-то в сторону от уже проявившейся стройной версии.

Он снова осмотрелся по сторонам, размышляя, не упустил ли что-то важное, и вдруг увидел на полу рассыпанные гусиные перья. У него были изысканно отделанные каменными вставками и ажурным золотым плетением письменные приборы с металлическими перьями, но он по привычке любил писать гусиными. Ему казалось, что они мягче скользят по бумаге и буквы из-под них выходят куда более красивые. Но сейчас он думал не об этом. Он вдруг вспомнил те перья, которые видел в доме Адеамуса, на конторке в лаборатории и на столе в кабинете. Все их кончики были обкусаны. Если у алхимика была привычка, размышляя, покусывать кончик пера, то именно через него он и мог получать свою дозу ртути.

— Как всё просто, — пробормотал Марк. — Маленькая невинная привычка, о которой он сам не задумывался и которую заметил кто-то другой.

— О чём вы, ваше сиятельство? — уточнил стоявший рядом Монсо.

— Уже поздно, друг мой, — улыбнулся Марк. — Уберётесь здесь завтра, а сейчас идите спать. И будьте любезны, отыщите кого-нибудь из слуг, пусть принесут мне ужин в нижнюю гостиную. Копчёной оленины, сыра, хлеба и вина будет достаточно.

Через некоторое время он, наконец, добрался до своей затемнённой спальни и лёг в постель. Сонно что-то пробормотав, Мадлен тут же повернулась к нему и обняла, прижавшись губами к его щеке.

Утром Марк решил проверить свою догадку и отправил в дом Адеамуса сыщика, чтоб тот забрал оттуда все гусиные перья и передал их Огастену с тем, чтоб тот выяснил, имеются ли на их кончиках следы ртути. Он был почти уверен в том, что его догадка правильна, и для начала решил всё-таки проверить, не узнает ли старая служанка в Патрике Шаплене Мориса де Боннара. Надежды было немного, но он всё же отправил за ней карету и вскоре старушку привезли к нему и под руки провели в небольшую комнату на первом этаже Серой башни рядом с караульными помещениями. Он усадил её на стул в углу и попросил внимательно слушать, не узнает ли она голос человека, с которым он будет говорить.

После этого он велел привести туда же ученика Адеамуса и при этом пристально следил за выражением его лица, когда тот, войдя, бросил взгляд на Марту Крауф. Однако тот ничем себя не выдал и, сев на стул, который для него поставили, выжидательно взглянул на барона.

Марк задавал ему вопросы о том, знает ли он баронессу де Вилье или госпожу де Боннар, а также известно ли ему о том, что при изготовлении снадобий Адеамус использовал киноварь.

На все эти вопросы Патрик отвечал отрицательно и при этом был совершенно спокоен. Марк был слегка разочарован и велел вернуть его в камеру, после чего подошёл к старой служанке.

— Узнала ли ты его голос, Марта? — спросил он.

— Нет, ваша светлость, — с сожалением ответила она. — Может, я когда и слышала его, но теперь все мужские голоса для меня похожи.

— А, может, ты хочешь защитить господина Мориса?

— Я догадалась, что вы подозреваете этого молодого человека в том, что он — господин де Боннар. Я стара, но не глупа и внимательно слушала те вопросы, которые вы ему задавали, как и его ответы. Я не могу быть уверена, что это не он, как и не могу утверждать, что узнала его. Простите меня.