Нежный аромат смерти - Александр Николаевич Бубенников

Глава 11

На гонорар, полученный от Мальвины, Николай Николаевич купил в автомобильном салоне новенького «корейца» и сразу же решил вывезти на дачу жену и дочку. Никогда бы они «своим ходом» не поехали туда, а вот с шиком на новенькой машине семейства – пожалуйста… Под дороге слушали музыку, причем на двух радиостанциях поймали хиты Мальвины. Разговорились.

– Да это же твои песни, папа, – удивилась дочка Катя, – ты же сам высылал мне свои аудио-файлы своих песен с той же музыкой и теми же словами… А здесь по радио чужой женский голосок – и все изменения…

– А что ты мне сказала после прослушивания моих песен после прослушивания?.. Помнишь?.. – Дочь сидела рядом, и он отчетливо зафиксировал ее смятенное состояние, как ее лицо сначала пунцовым румянцем, потом она густо покраснела. – Творчество шансонье-дилетанта, такие песни молодежи не нужны, да по линии шансона они не конкурентоспособны… А теперь, видишь по радио крутят мои вещицы, как молодежные хиты и по радио «Шансон», значит песни конкурентоспособны всему, что есть на музыкальном мире… Не удивлюсь, что песни будут крутиться на зарубежных радиостанциях…

– Только будут везде объявлять имя барда и менестреля, и вокалистки, как говорится в одном стакане, Мальвины… Без отчества и фамилии суперзвезды отечественного и мирового шансона – Мальвины. – Едко заметила с заднего сиденья жена Лида. – Не жалеешь, что твое имя автора музыки и слов выкинули и забыли?..

Николай Николаевич скрипнул зубами и грустно заметил, как бы рассуждая вслух:

– Не все забыли исполнители и бизнесмены… Не забыли отметить на фирменном компакт-диске мое участие в аранжировке и редактуре текстов песен…

– Стихов, – поправила Лида, – стихи у тебя всегда были классные, я-то из когда-то помнила наизусть, когда ты мне все их по юности посвящал. И на гитаре ты классно играл всегда. И голос у тебя только на первый взгляд кажется заурядный, а он иногда мне казался самобытным и волнующим – до дрожи…

– Вот видишь, Лид, ты вспоминаешь стихи, песни, тебе посвященные с нежностью, это хорошо… А вспомни, что ты мне сказала, когда я по телефону спросил тебя о высланных тебе моих песнях на файлах по электронной почте?.. Ты ответила – туфта, лучше бы денег побольше зарабатывал на своем предприятии, перелицованном из почтового ящика в закрытое акционерное общество? Не говорила?..

– Говорила.

– А теперь ты на дачу едешь на нашем «корейце», заработанном на сочинении моих песенок… Вот и выудила из меня признание первого в жизни преступного гонорара…

– Слава богу, признался, – рассмеялась добродушная пышненькая Лида, полнота которой ее с возрастом портила женственности. – А то все лапшу на уши вешал: премию в ЗАО выписали за выполнение государственного плана и успешного закрытия темы от дюже важного заказчика…

– А не гложет сердце, что теперь ты, папочка, попал под власть дельцов на Ниве шоу-бизнеса, они из тебя все соки выжмут, а все лавры достанутся этой пресловутой Мальвине с ангельским тонким голоском… Между прочим, кто она, эта Мальвина?

– Наша дачная соседка, – усмехнулся еле заметно Николай Николаевич, – будет удобный случай, познакомлю вас.

– И меня познакомь с Мальвиной, – попросила Лида.

– Раньше легче было бы познакомиться, – грустно улыбнулся Николай Николаевич, вспомнив неприязненно о «деле по изнасилованию Мальвины», когда вокалистка уже давно не светилась на дача, занимаясь разбирательствами, качаниями своих прав и компромиссных решений «спуска дела на тормозах». – Но когда-нибудь непременно познакомлю и с Мальвиной и со всем соседским семейством… – Мрачно мысленно добавив «семейством банды соседей-визионеров», но выразился общо и куртуазно: – Настраивайтесь на оптимистичную волну не только в свете знакомства с соседями, но и в свете скорого ментального эксперимента с вашим сознанием на цветочных клумбах вашего отца и мужа…

– Это что, будет вынос мозга, папа? – съязвила Катя и тут же пожалела о сказанном, увидев изменившееся, мгновенно посеревшее лицо отца, когда Николая Николаевича пронзила тревожная мыслишка: «А вдруг полное непонимание близких и родных – дочери жены – к чему усилия их приблизить к себе стихами, мелодиями, песнями отставного гитариста, возомнившего себя первачом бардом-менестрелем? И нужен ли эксперимент с сознанием родных и близких».

– А ты, Коль, обуян непомерной гордыней, раз замыслил эксперимент с нашим сознанием… Тщеславие тебя излишнее, Коль, замучило…. В юности суетился со своими стихами, с песнями, как оказалось, никому не нужными… Сейчас суетишься… Хорошо, это я тебе говорю со знанием дела, что ты не возникаешь с качанием авторских прав… Тогда ты бы сразу же слетел с катушек… Поверь мне, я ведь хорошо знаю тебя, изучила…

– Я не суечусь, и раньше не суетился… Не так уж хорошо знаешь меня, выходит… И еще, возможно, это главное для меня и для вас всех… Я еще не решил твердо, стоит ли экспериментировать, – он дернул щекой, – на месте определимся. Вы ведь с Катей даже не решили, стоит ли вам оставаться на даче с ночевкой…

– Спальное белье я взяла, на всякий случай, Коль, если вдруг заночуем, но предупредила тебя… Если что не так, не понравится там, отвезешь нас с Катей назад домой…

Николай Николаевич кивнул головой и мрачно подумал: «Один шанс из ста, что удастся мой эксперимент с сознанием жены и дочки благодаря цветочной магии… Тогда ночуем… Тогда будут мои новые песни, будет мое гитарное исполнение старых и новых хитов перед благодарной аудитории из двух дорогих мне лиц. А если непонимание и отчуждение, критика моих голосовых возможностей, бездарного вокала… Что ж, пройду мимо родных и близких мимо, как косой летний или осенний дождь… И выпаду тихо и грустно в нерастворимый осадок вечной печали несостоявшегося творца, барда-менестреля… И поплетухаем назад на гонорарном «корейце» в новые грусти и печали домашние…

– Может, тебе найти работу поспокойнее и поближе к дому, – жена положила ему нежно руки на плечо, – изматываешься ты работой, а тут еще твое новое увлечение… Хочешь, я поговорю, с кем надо…

– Не хочу, – он резко оборвал жену и недовольно качнул головой.

– Вот и приехали на нашу дачу, – радостно сказала Катя и всплеснула ладонями, когда машина остановилась у калитки. – А она не так уж и дурна наша избушка на курьих ножках, как ты считаешь, папа…

– Да, не так уж, – улыбнулся отец, вспомнив, что когда-то он тоже домик на сваях величал избушкой на курьих ножках… Только напоминаю, удобств в избушек нет, рукомойник на задней стенке хозблока, туалет рядом с хозблоком, где инструменты, и все прочее, разное, пользуйтесь…

Он уже взошел на крыльцо и открывал дверь, чтобы впустить жену и дочь в небольшое