Жизнь и приключения чудака - Владимир Железников

В этот вечер лил дождь, и я здорово промок. Поэтому я бежал трусцой, чтобы согреться. Когда я пробегал троллейбусную остановку возле нашего дома, то, к своему большому удивлению, столкнулся с Наташкой. Она явно ждала троллейбуса.

- Ты куда? - спросил я. От неожиданности я стал в лужу.

- Куда надо, - решительно ответила Наташка.

Она держала под мышкой незастегнутый портфель, набитый доверху. Между прочим, оттуда торчала ее праздничная синяя юбка.

Я сразу сообразил, зная ее характер, что тут дело не шуточное, и стал, нисколько не удивляясь этой вечерней встрече, разыгрывать из себя дурачка-бодрячка, которому всегда смешно, даже если идет дождь и маленькая девочка отправляется в какое-то далекое и неизвестное путешествие.

Поплясав около Наташки и рассмотрев ее как следует - лицо у нее сжалось и посинело от холода, мокрые волосы висели сосульками, плечи у пальто были мокрыми, - я понял, что она гуляет под дождем уже не один час. "Пожалуй, собралась бежать в горы к дяде Шуре", - подумал я.

- Может быть, отложишь свое дело до лучшей погоды? - предложил я все еще радостным голосом. - Смотри, ты промокла... Бежим домой...

- Не пойду, не пойду! - ответила Наташка. - Я уезжаю.

Да, отговорить ее будет нелегко.

- Почему? - крайне удивился я.

- Потому, и все, - упрямо повторила она.

- Из-за Надежды Васильевны? - осторожно спросил я.

Наташка не ответила: лицо ее было сосредоточенно и печально.

- А как же дядя Шура? - не отставал я. - Ведь он не сегодня завтра вернется, а тебя нет...

- Я ему больше не нужна, - ответила Наташка. - Они в кино вдвоем ходят. А по вечерам разговаривают и разговаривают. Он ей про операции, а она ему про музыку.

"Так, - подумал я. - Значит, она бежит в другом направлении. Это уже легче".

- Вот придумала, дурочка! - возмутился я. - Ну что мне с тобой делать?

Она обрадовалась моим словам, потому что ей сейчас было одиноко, а тут вроде бы дружеское участие, и спросила:

- А ты за нее или за меня?

- Я?.. За тебя, - не очень уверенно ответил я. - Известно, старая дружба не ржавеет.

- Тогда я открою тебе свой секрет, - сказала Наташка. - Я ухожу в цирк. - Она подняла на меня глаза.

- В цирк? - переспросил я. - Когда? - Чего только не придумают эти дети!

- Сейчас, - ответила Наташка.

- Сейчас уже поздно, - ответил я. - Пошли домой, - и попробовал взять ее за руку.

Она вырвалась и твердо сказала:

- Цирк работает поздно. И туда берут детей.

- Тебя завтра же вернут домой, - сказал я с некоторой злостью: я замерз и основательно промок.

- Я поменяю имя, - ответила Наташка, - и остригу косу.

- Интересно, какое же ты возьмешь имя? - спросил я.

- Может быть, Золушка, - сказала Наташка.

В это время подъехал троллейбус, и она устремилась к его дверям. А я, не зная, что делать, схватил ее за фалды пальто, чтобы задержать, и выкрикнул:

- На арене выступает знаменитая циркачка Золушка!

Тем временем троллейбус ушел. Она уже повернулась ко мне и сказала просто и серьезно:

- Зря смеешься. Я все равно убегу!

И тут я понял, что она действительно убежит, и мне стало стыдно, что я так паясничал и кривлялся. Я стал прыгать, будто бы желая согреться, а на самом деле дал себе передышку, чтобы принять верное решение.

- Ты хорошо придумала с цирком, - сказал я, потому что увидел огни приближающегося троллейбуса. - Только к этому надо приготовиться. По-моему, ты второпях захватила не все вещи. И деньги нужны на первое время.

В это время троллейбус подкатил к остановке, и я быстро проговорил:

- Хочешь, завтра я съезжу к тете Оле и все с ней обговорю? Тетя Оля не даст пропасть. Если кому-нибудь нужна ее помощь, она горы своротит.

Теперь я уже начал волноваться по-настоящему, потому что вдруг испугался этой истории и увидел за ее внешней стороной будущие большие неприятности.

- Потом я заработаю, - сказала Наташка, - и верну ей.

- Вернешь, вернешь. - Я положил руку ей на плечо и почувствовал, что она дрожит. - Ты чего дрожишь?

- З-за-мерзла, - еле разжимая губы, ответила Наташка.

- А знаешь, что об этом говорит тетя Оля? - спросил я.

- Не знаю, - дрожа и заикаясь, ответила Наташка.

- Она говорит, что нет плохой погоды, а есть просто плохо одетые люди.

С этими словами я снял пальто, накинул на плечи Наташке и поднял ее на руки. От тяжести меня качнуло в сторону, я едва удержался на ногах. Пришлось опустить ее на землю.

Когда мы вошли во двор, то я увидел около нашего подъезда Надежду Васильевну. У меня сразу наладилось настроение, и я забыл про дождь и про то, что озяб. "Сейчас, - подумал я, - состоится великое примирение и мы пойдем пить чай".

- Ну, вот и хорошо, - сказал я Наташке. - Видишь, она тебя ждет.

Я хотел окликнуть Надежду Васильевну, но Наташка резко повернулась и выбежала обратно на улицу, уронив мое пальто на мокрый асфальт.

Я посмотрел в сторону Надежды Васильевны. Нет, она не шелохнулась, по-прежнему стояла около подъезда под раскачивающимся фонарем, который то удлинял ее тень, то укорачивал.

Я выскочил за Наташкой, догнал, схватил за плечи. Она отчаянно била меня ногами, дубасила изо всех сил - я никогда не видел ее в таком состоянии - и вырывалась.

- Не хочу! - кричала она. - Не хочу! Не пойду!

- Перестань сейчас же! - тоже закричал я и волоком потащил ее обратно.

И тогда Наташка - она была, вероятно, в отчаянии - укусила меня в руку. От неожиданности я ее выпустил, и она отбежала в сторону.

- Вот сумасшедшая! - сказал я. - Ты мне прокусила руку!

Она посмотрела на меня исподлобья. Нет, она ни за что не уступит.

Теперь мы стояли на бульваре. И в этом длинном коридоре между тонкими деревьями с мокрыми стволами Наташка показалась мне совсем маленькой. Я почувствовал, как она мне дорога. За одно мгновение передо мной промелькнула вся наша совместная жизнь.

- Ну и сильная ты стала! Я еле с тобой справился, - сказал я. - Тебя обязательно возьмут в цирк.

- А можно, я поживу у тебя до цирка? - вдруг спросила Наташка.

Я уже хотел ей ответить, что можно, потому что действительно это можно. Пусть поживет у меня, пока вернется дядя Шура из командировки и помирит их. И прикусил язык. Заставил себя на минуту задуматься, чтобы выбрать правильную дорогу. Сколько раз я в спешке ошибался. "Нет ничего хуже враля, который бросает обещания на ветер", - учила меня тетя Оля. Она вдалбливала мне эту истину постоянно и упорно не без основания до тех пор, пока я не почувствовал острую потребность в правде, пока у меня не появилось чувство ответственности за свои поступки.

Вот почему я задумался. Но если идти дальше за тетей Олей - а я шел в своем пути именно за ней, - то надо было обратиться к ее словам: "В борьбе всегда надо принимать сторону слабого, если ты не уверен, кто прав. И это будет наименьшим злом". Я так и поступил и сказал Наташке:

- Конечно, можно. Будешь спать на диване в большой комнате.

Вот тут-то я поклялся быть верным Наташке до конца и отказался от Надежды Васильевны, хотя это было моим заблуждением.

Хуже нет на свете, чем предательство. Это уж точно. Я не хочу оправдываться и не хочу чистеньким выскочить из этой истории.

Я на самом деле так думаю.

Однако жизнь прекрасна, и надо упрямо идти вперед. Надо идти вперед, не задерживаясь на мелочах жизни. Надо уметь быть выше их.

Я пошел дальше своей дорогой, сначала задыхаясь в пыли, то есть путаясь в собственных мыслях и поступках, потом наконец окреп и вернулся к повторному радостному открытию Надежды Васильевны, "замечательного человека неподдельной души". (Последние слова, как видите, взяты в кавычки, ибо они принадлежат тете Оле. Естественно, эти слова высшей похвалы не имели непосредственного отношения к Надежде Васильевне, поскольку тетя Оля в то время ее не знала.)

В этот трудный момент нашей жизни у меня возникла светлая мысль познакомить Надежду Васильевну с тетей Олей.

Я подумал: хоть Надежда Васильевна и необыкновенно умная, а все равно в этой истории с Наташкой тетя Оля сможет ей помочь и словом и делом.

Вот у меня был такой случай в прошлом году. Один из моих первоклашек задумал бросить школу. Он лежал целыми днями в кровати и потерял всякий интерес к жизни. И никто не мог догадаться, в чем дело. Я его потащил к тете Оле, почти волоком тянул: он не хотел идти. Оказалось, он подарил своей соседке по парте будильник, который взял дома без спроса, а его родители взяли будильник у девочки обратно. И он после этого не мог пойти в школу. Стыдился. И никому не говорил это целых три дня! А тете Оле выложил через полчаса после знакомства. Все были удивлены, даже я, который знал, что тетя Оля умеет так заглянуть в душу, что перед нею раскрываются все - и необыкновенно умные, и умные, и даже форменные дураки.

- Пошли? - предложил я Наташке.

По-моему, она была готова пойти за мной.

- А если она не ушла? - неуверенно спросила Наташка.

- Положись на меня, - сказал я. - Мы пройдем через соседний подъезд.