Cеребряная доля - Чугунов Николай

- Они же штатские неженки, - хмыкнул сержант. - Чего от них еще ждать.

- Налогов, - хмыкнул ефрейтор у дверей. - Погранцам давно уже магазинки выдали, только мы, армейцы, с дедовскими самопалами ходим.

- Может, как раз на учениях перевооружат, - предположил лейтенант.

У потолка вагона забрякал звонок. Ефрейтор, выглянув в дверь, кивнул.

- Приехали, похоже - станцию видать. "Люшинин- Северный".

Казармы на окраине оказались на диво удобными, даже обжитыми. Казалось, бывшие владельцы покинули часть только вчера - в бойлерной вода даже не успела остыть.

- Живем! - сержант алчно потер руки. - Маривец, Гендиани - быстро в кочегарку.

Вскоре в трубах весело забулькал кипяток, и к бане выстроилась череда бойцов с шайками в руках.

- Эх, хорошо, - расслабленно пробормотал лейтенант, усевшись в плетеное кресло на веранде офицерской столовой.

- Отдыхаете? - вдруг послышался голос, знакомый любому бойцу батальона до дрожи в коленках. - Ну-ну.

- Господин майор! - лейтенант выскочил из кресла, чуть не перевернув ажурный столик. - Вверенное мне подразделение…

- Видел, видел, - майор Антудай, командир отдельного 36-го штурмового батальона, а в просторечии просто "Батя", раздраженно махнул рукой. - Охранение не выставлено, бумаги не разобраны - бардак, в общем.

"Еще бы ты не видел", - мрачно подумал Комтан, прощаясь с месячной премией и шансами получить очередную звездочку уже в этом году.

- Как закончите бездельничать, попрошу ко мне в кабинет, - закончил комбат.

- Есть, - козырнул лейтенант, запоздало вспомнив, что пилотка благополучно осталась в казарме.

- Ну, что мне с вами делать? - поприветствовал майор лейтенанта. - Только за последние полгода три взыскания.

- Виноват, больше не повторится, - пробормотал Комтан, с тоской понимая: сейчас он явно получил выговор "с занесением", но вдруг с изумлением услышал слова комбата: "Я знаю".

Лейтенант ошарашено уставился на майора, тот грустно ухмыльнулся, молча кивнув на стул напротив стола.

- Как ты думаешь, почему к нам перевели этого… паладина? - голос комбата был едва слышен.

- Столичная пташка хочет заработать "боевой стаж", - прошептал в ответ лейтенант. Майор, вздохнув, выудил из стола лист бумаги и карандаш. "Угольный", - машинально отметил Комтан. - "Не знал, что Батя увлекается живописью".

- Ваше удостоверение, лейтенант, - вдруг рявкнул комбат. Лейтенант, вздрогнув, извлек из кармана книжицу в алом кожаном переплете. Голова Комтана шла кругом, он чувствовал - если Батя потребует от него самолично отрезать правую руку до локтя в уплату заобъяснения, лейтенант сделает это, не медля.

Угольный карандаш, едва касаясь бумаги, заскакал по листу. Комтан оторопело вчитался в кривые строчки.

"Нас слушают. Не дергайся".

Карандаш ткнулся в руки лейтенанту, и пока тот, пытаясь успокоиться, выводил ответ, комбат каллиграфическим почерком вписывал на страничку "Взыскания" сухую формулировку выговора.

"Понял".

"Есть мнении - скоро будет жарко".

Комтана бросило в дрожь. Так могли говорить только о войне. Но если "слушают", значит…

"В печке или бане?" Комбат усмехнулся. Ему определенно нравился смышленый лейтенант.

"В печке. Дрова уже подвозят.".

Значит, переворот. Комтан едва слышно выругался - ему нравилась армия, но не настолько, чтоб сгинуть без следа в очередной Смуте. Но, видать, кто-то наверху уже решил "списать" их батальон во имя своих амбиций.

"Кто истопник?"

"Богдысь и Магда, напару"

"Мелкий?" Майор удивленно поглядел на лейтенанта. Тот состроил ему рожки: мол, император!

"С Богдысем. Думаю, он прикроет мелкого." Комтан озадаченно почесал затылок. Значит, Верховный Некромант остался верным императору, а значит…

"Слово надо держать" "Новичкам не по вкусу слова" - размашисто вывел майор, имя в виду капитана Гильеспи, он же - младший паладин ордена Вагат. - "У них дома считают по делам".

Выходит, Вагат склонен поддержать императрицу… Предать регента Бональда Радилловича - но он же из их Ордена!

"Слово надо держать", - снова вывел лейтенант, дважды подчеркнув написанное.

Комбат усмехнулся - приятно думать, что знаешь людей, но вдвое приятнее - осознавать: ты все- таки не ошибся.

"Согласен. Теперь о деле."

Исчерканный лист ярким пламенем вспыхнул в жестяной урне. Майор внимательно проследил, чтоб ни строчки текста не уцелело, тщательно растерев напоследок пепел на паркете - чтоб уж наверняка.

- Вы свободны, лейтенант, - холодно отчеканил он. - И позовите уборщицу.

Комтан медленно шел по плацу. Мысли кружились в голове в безумном хороводе, и временами лейтенант даже не замечал, куда идет.

"Выяснить, кто еще чрезмерно любит императрицу", - вспоминал он слова комбата. - "Придумать, как нейтрализовать капитана Гильеспи". - Комтан вспомнил, как сжались кулаки майора, когда он выводил это распоряжение - лейтенант на миг испугался, что карандаш попросту рассыплется в пыль. - "Легко сказать…" - Сожалею, лейтенант, - вдруг послышался вкрадчивый голос. Комтан оторвал глаза от утоптанного песка плаца - перед ним стоял капитан Гильеспи. - Иногда командиры чрезмерно суровы к подчиненным.

- Такова служба, - попытался улыбнуться лейтенант, но лицо выдало только жуткую гримасу. Комтан испугался - он никак не походил сейчас на подчиненного после жуткого разноса, но ничего не мог с собой поделать. Впрочем, капитан принял его задумчивость за безмерное огорчение, продолжив:

- Я думаю - у меня есть, чем вас утешить. Пойдемте-ка со мной. Вам просто-таки необходимо расслабиться. Ведь уже завтра - учения.

В холле здания, украшенного скромной табличкой "Институт проблем разума", было светло и тихо - из-за перегородки вахтера доносилось уютное фырканье чайника.

- Кто такие? - сверкнуло, и перед девушками повисла бледно-серая паутина, от которой ощутимо веяло холодом. - Быстро говорите!

- Мы в Институт, - растеряно ответила Сийри. - Направили нас сюда.

- Кто? - весь вид вахтера, облаченного в аккуратный мундир, говорил: меня не проведешь, я вас всех насквозь вижу!

- Он представился как Реван, - сказала Нита. - В поезде к нам подсел, мы с ним переговорили - он направил.

- Реван, Реван, - вахтер на минутку задумался. - Погодите.

Он скрылся за стойкой, через минуту что-то затрещало, девушек обдало порывом ветра, вокруг закружились снежинки, а серая паутина исчезла.

- Третий этаж, кабинет 382.

Коридоры Института лишь на первый взгляд напоминали тривиальное присутственное учреждение. Стоило лишь присмотреться внимательнее, как становились заметнее таинственные тени по углам, едва слышный шепот, странные знаки на стенах, мертвенно поблескивающие синим.