Мемуары папы Муми-тролля - Туве Янссон

Дети затрубили в один голос:

– … это кровавое… дело… одноглазого… Боба… промолвил… полицейский инспектор… Твиге… и… вытащил… трехдюймовый… гвоздь… из… уха… убитого… это… должно быть… случилось.

– Хорошо, хорошо, – сказала Мюмла-мама. – Только давайте побыстрее…

А странный шум становился все громче. «Морской оркестр» беспокойно качался, слуховой аппарат шипел, как кошка. Я почувствовал, что шерсть у меня на затылке встала дыбом, и закричал:

– Фредриксон! Погаси лампочки!

Но прежде чем свет погас, мы все-таки успели увидеть чудовище. Морская собака была ужасна и отвратительна, а может быть, это нам показалось именно потому, что мы только мельком взглянули на нее.

Фредриксон включил мотор, но он так сильно волновался, что не мог управлять судном. Вместо того чтобы подниматься, «Морской оркестр» стремительно пошел вниз.

На дне он пустил в ход свои гусеничные приспособления и пополз по песку. По нашим окнам скользили водоросли, будто что-то нащупывающие пальцы. Во мраке и тишине слышалось тяжелое дыхание собаки. Вот среди морской травы мелькнула серая тень. Ее желтые глаза испускали два световых луча. Словно прожекторы, они обшаривали борт нашего судна.

– Все под одеяло! – скомандовала Мюмла-мама своим деткам. – И не высовывайтесь до тех пор, пока я не разрешу!

В то же мгновение на корме послышался страшный хруст – морская собака принялась грызть руль.

Но тут огромная волна подняла и опрокинула «Морской оркестр» вверх тормашками. Водоросли полоскались по дну, как распущенные волосы, а вода бурлила. Нас швыряло из стороны в сторону. Дверцы шкафов распахнулись, оттуда вылетела посуда и все остальное: крупа, башмаки Мюмлиных малышей, вязальные спицы привидения, и, что самое неприятное, опрокинулась банка Юксаре с табаком. И все вещи в туче табака исполняли жуткий танец. Вдобавок из морского мрака послышался вой, от которого встали дыбом шерстинки на хвосте у каждого из нас.

Потом наступила тишина, леденящая кровь тишина.

– Мне больше нравится летать, – откровенно призналась Мюмла-мама, – а не нырять. Интересно, сколько детенышей у меня осталось? Посчитай-ка их, милая доченька!

Но едва Мюмла начала считать, как громовой голос проревел:

– Так вот вы где, морровы дети! Никак думали, что сумеете скрыться от меня на дне морском? От меня не спрячетесь! Не спрячетесь от того, кому вы всегда забываете сказать «до свидания»!

– Кто это? – воскликнула Мюмла-мама.

– Догадайся с трех раз! – засмеялся Юксаре.

Фредриксон включил свет, и тут дронт Эдвард, окунув голову в море, поглядел через иллюминатор на всю нашу компанию. Мы старались держаться как ни в чем не бывало и вдруг увидели, что в воде плавают клочья шерсти, кусочки хвоста и усов и еще что-то. Это было все, что осталось от морской собаки! Дронт Эдвард раздавил ее, как яйцо.

– Эдвард! Дружище! – радостно закричал Фредриксон.

– Этого мы никогда не забудем, – заявил я. – Ты спас нас в самую последнюю минуту!

– Малыши, поцелуйте дядю! – воскликнула Мюмла-мама, растроганная до слез.

– О чем это вы говорите? – удивился дронт Эдвард. – Держите свою ребятню! Пострелята еще вздумают залезть мне в уши! Нет! Вы явно становитесь все хуже и хуже! Я все пятки себе оттоптал, пока разыскивал вас, а теперь вы хотите улизнуть от ответственности, да еще подхалимничаете!

– Ты растоптал морскую собаку! – крикнул Юксаре.

– Что ты говоришь! – удивился дронт Эдвард, подпрыгивая. – Опять я кого-то растоптал? Как раз сейчас, когда не на что устроить похороны… Но уж тут-то я ни при чем, честное слово! – И вдруг, разозлившись, закричал: – И, между прочим, как это вы позволяете своим собакам путаться у меня под ногами? Сами и виноваты!

И, глубоко оскорбленный, дронт Эдвард побрел от нас прямо по воде. Но сделав несколько шагов, все-таки оглянулся и сказал:

– Завтра утром приду к вам выпить кофейку. И чтобы он был крепкий!

И вдруг – еще один сюрприз – морское дно осветилось!

– Мы, что ли, горим? – спросила малышка Мю.

Но мы не горели! Это огромные стаи рыб плыли к нам, сверкая множеством огней: карманными фонариками, судовыми и штормовыми фонарями, обычными лампочками накаливания и карбидными лампами, а у некоторых рыб с каждого уха свисали еще и крошечные настенные светильники. Вся рыбья компания была вне себя от радости и благодарности.

Море, совсем недавно такое мрачное, переливалось всеми цветами радуги. Ковры из морской травы стали голубыми, и на них ярко выделялись фиолетовые, красные и ярко-желтые анемоны, а морские змеи стояли от радости на голове.

Наше возвращение было триумфальным. «Морской оркестр» бороздил море вдоль и поперек – мимо наших иллюминаторов проплывали мириады морских звезд. Лишь с наступлением утра, вялые и сонные, мы повернули назад, к острову Самодержца.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой я сообщаю обстоятельства свадьбы Шнырька, легкой лапой касаюсь своей драматической встречи с мамой Муми-тролля и под конец глубокомысленно завершаю свои мемуары

В десяти милях от берега мы заметили лодку, которая подавала сигналы бедствия.

– Это наверняка Самодержец! – воскликнул я. – Неужто там произошла революция? В такую-то рань? (Это не похоже на его подданных.)

– Революция? – переспросил Фредриксон и прибавил скорость. – Ох, не случилось бы чего с моим племянником!

– Как дела? – крикнула Мюмла-мама, едва мы притормозили у королевской лодки.

– Дела? – крикнул в ответ Самодержец. – Я хочу сказать, дела идут совсем не так, как надо. Вы немедленно должны вернуться на сушу.

– Наконец-то забытые кости потребовали отмщения, – угрожающе пробурчало привидение.

– Это все ваш маленький Шнырек натворил, – сообщил, отдуваясь, король и вскарабкался на борт. – Эй, кто-нибудь, позаботьтесь о лодке! Мы собственной персоной изволили отправиться за вами, потому что вовсе не надеемся на Наших подданных.

– Но при чем здесь Шнырек? – удивился Юксаре.

– Да при том, – сказал король, – что Мы очень любим свадьбы, но пустить семь тысяч клипдассов и злую тетку Хемулихи на королевский праздник Мы не можем никак!

– А кто собирается жениться? – заинтересовалась Мюмла-мама.

– Мы ведь уже изволили сказать! Шнырек! – отвечал Самодержец.

– Невероятно, – не поверил Фредриксон.

– Да, да, да, женится прямо сейчас! – нервно утверждал Самодержец. – На зверюшке Сос. Да прибавьте же вы скорость! Они влюбились друг в друга с первого взгляда, обменялись пуговицами, носились вдвоем как угорелые, дурачились, а потом послали своей тетке (хотя я слышал, что ее уже съели) и семи тысячам клипдассам телеграмму с приглашением на свадьбу. И Мы готовы проглотить Нашу собственную корону, если они не изгрызут и не перероют все королевство!

– Что? Тетку Хемулихи пригласили на свадьбу? – спросил я, потрясенный.

– Что-то вроде этого, – мрачно отвечал Самодержец. – Какая-то тетка, у которой только половина носа, и к тому же презлющая. Мы любим сюрпризы, но предпочитаем устраивать их сами.

Берег приближался…

На самой оконечности мыса стоял Шнырек, а рядом с ним – зверюшка Сос. «Морской оркестр» причалил. Фредриксон швырнул канаты нескольким подданным, которые явно любовались нами.

– Ну-ну! – сказал он.

– Извините! – воскликнул Шнырек. – Но я женился!

– А я вышла замуж! – прошептала Сос и поклонилась.

– Но ведь Мы велели вам подождать до обеда, – расстроился Самодержец. – Теперь веселая свадьба не получится!

– Извините, но мы никак не могли ждать так долго, – сказал Шнырек. – Мы так влюблены друг в друга!

– Ах, дорогие мои! – Мюмла-мама, всхлипывая, бросилась вниз по сходням. – Поздравляю! До чего же она хорошенькая, эта зверюшка Сос! Поздравьте их, деточки, они поженились.

* * *

Но тут Снифф прервал чтение мемуаров Муми-папы. Он резко поднялся и сказал:

– Стоп!

– Папа читает нам про свою юность, – с упреком сказал Муми-тролль.

– И про молодость моего папы, – подчеркнул Снифф с неожиданной важностью. – Я уже столько слышал про Шнырька, но ни слова про зверюшку Сос!

– Я забыл про нее, – пробормотал Муми-папа. – Она попала в мою книгу только теперь…

– Ты забыл про мою маменьку? – заорал Снифф.

Дверь отворилась, и в спальню заглянула Муми-мама.

– Вы не спите? – удивилась она. – Мне показалось, кто-то звал маму.

– Это я! – воскликнул Снифф и соскочил с кровати. – Подумать только! Твердят тебе все время про разных пап, пап, пап, а потом ты вдруг безо всякого предупреждения узнаешь, что у тебя и мама тоже есть!

– Так ведь это вполне естественно, – удивилась Муми-мама. – Насколько я понимаю, у тебя была прекрасная мама. А сколько у нее было пуговиц!

Снифф строго взглянул на Муми-маму:

– Правда?

– У нее имелось множество пуговичных коллекций. И еще камни, ракушки, бусинки, все что угодно!