Московский лабиринт - Олег Кулагин

Почти сразу рвануло. Если кто из бандитов и пытался отправить гранату назад — вероятно, сильно об этом пожалел.

Я выхватила «барс» из мертвой руки и дала контрольную очередь по находившимся в поле зрения телам. Может, это была излишняя предосторожность, но оружие-то всё равно надо проверять. Я добежала до поворота и, не глядя, метнула туда последнюю «лимонку».

Уши окончательно заложило. Пыль оседает.

Можно относительно безопасно любоваться делом рук своих. Уцелевшие бандиты после такого побоища должны растерять боевой дух. И пусть я ни фига не слышу, зато на сердце легко. Михалыч бы мной гордился… Прежний Михалыч.

Пора грузиться на тележку и идти на прорыв. Из пяти «барсов» — два покорежены взрывами, а три вполне исправны. А главное — не опустевший даже наполовину ящик с гранатами. Вполне достаточно, чтобы застраховаться от неожиданностей за поворотами и боковыми ответвлениями туннеля.

Наверное, такая самоуверенность была не слишком разумной, но в ту минуту я испытывала что-то вроде эйфории. Я больше не была чужой куклой, и кое-что у меня получалось…

Звон в ушах начинает проходить. Где-то впереди — автоматная очередь. Потом еще одна. Впереди настоящая перестрелка! Что-то хлопает, и в воздухе плывет пока слабый, но уже различимый аромат слезоточивого газа.

Я чувствую лёгкий озноб.

Значит, это была не галлюцинация… Те, кому Старик посылал Зов, оказались быстрее, чем даже можно вообразить. Остается надеяться, что слепневская «команда» задержит их хотя бы на несколько минут.

За спиной — шаги.

Я трясу головой. Показалось? Нет. Рывком обернулась и едва удержала палец на спуске.

Артём окидывал «поле боя» потрясённым взглядом. Я дернулась раздраженно.

— Ты чё приперся? Тебе же сказано…

— У меня, кстати, и своя голова на плечах! — Кажется, физик не против моего лидерства, но перевод наших отношений в вертикаль «командир-подчиненный» травмировал его мужскую гордость.

— За тебя беспокоился, — добавил более миролюбиво. А со Стариком — всё в порядке. Гранаты за пазуху и растяжки в стороны. Думаю, особо ерзать ему не захочется.

— Бери автоматы! Попробуем уйти «собачьей» дорогой.

Мы вернулись в комнату, и я задвинула засов. Сомневаюсь, что эти стальные двери надолго их удержат.

— Таня! — заорал Артем так, словно увидел за ящиками самого Рыжего с американским спецназом в придачу.

Вскинув автомат, бросилась на выручку. И обнаружила растерянно хлопающего глазами физика, а рядом две «лимонки» на полу. Но главное — никаких признаков Михалыча.

— Ушёл, гад! — кивнул Артем на отодвинутые ящики, которыми мы до этого забаррикадировали дверной проём.

— Растяжки, говоришь, — процедила я ледяным тоном.

— Да я всё на совесть делал!

Тоже мне, спец по минированию. Хотя… Это моя ошибка. После того, что случилось — не ожидала от Старика такой прыти.

А с другой стороны, что я могла сделать? Инъектор с последней ампулой «химии» исчез в бездонных бандитских карманах. И, значит, разумнее всего было последовать совету самого Михалыча. Пуля в лоб — и никаких проблем.

Но я не могу поступать разумно. Я должна узнать правду. Всю правду. И Старик — единственная зацепка.

Почему, освободившись, он сбежал? Это на Михалыча совсем не походило. Он никогда не отступал, пока имел шанс отыграться. Неужто я его так напутала? Артем уверял, что я отключила Старика взглядом. Полный бред…

В одном можно не сомневаться. Зов действительно был. И услышала его не только я.

Надвинула «ночные глаза», взятые у одного из мертвецов. Раздраженно постучала по оправе, сняла и выбросила. Испорченное взрывом барахло.

Жаль. У штурмующих бандитскую цитадель наверняка есть «глаза». И в кромешной темноте мы будем перед ними как на ладони. Остаётся надеяться, что в «собачьем» туннеле врагов ещё нет.

Схватила фонарик, повесила на плечо два трофейных «барса» и рассовала, сколько могла, «лимонки» по карманам. Остальное взял Артём. Тележку надо бросить. Даже если удастся протиснуть её через дверной проем — в узких галереях толку от неё будет мало.

Поразмыслив, вернулась и прикрепила пару гранат к засову на железных воротах. Это не сильно повредит людям Михалыча, зато мы даже в туннеле услышим, когда они войдут.

Спустя пару секунд, задвинув за собой ящики (авось не сразу догадаются, где проход) мы уже брели за пятнышком света, боязливо порхающим среди густой тьмы. Моя рука с фонариком немного дрожала. Мерещились «милые собачки». Артём бодро хромал рядом — начала сказываться «царапина». А я изо всех сил старалась не выглядеть испуганной девицей.

Это было нелегко. В туннеле витал ощутимый аромат псины. Иногда нам попадались аккуратно разобранные человеческие костяки со следами зубов. Надеюсь, всего лишь «соратники» Слепня, вовремя не оценившие его талант и мудрить.

Несмотря на подобные мелочи, мы довольно быстро двигались вперёд. Хотя и понятия не имели, куда же выйдем в результате. Боковых ответвлений пока нет. Можно особо не задумываться.

Хуже то, что свет фонарика начал заметно тускнеть. Как раз когда мы вышли к первой развилке. Немного поколебавшись, решили идти прямо. Через десяток шагов я с ужасом обнаружила, что собачьи запахи заметно усилились.

Схватила Артёма за плечо:

— Назад!

Сзади глухо рвануло. Сработала моя растяжка? Новым гостям потребовалось совсем мало времени, чтобы успокоить «хозяев метро» и добраться до дверей.

Как же это дерьмово быть в мышеловке!

Домчавшись до перекрестка, на этот раз мы свернули направо. А через минуту холодея услышали впереди знакомое ворчание. Едва тлеющий огонек лампочки напоследок отразился в дюжине зрачков и погас.

— Милые песики, — шепотом сказал Артём.

И дал в кромешную тьму длинную очередь из «барса». Как раз достаточную, чтобы до конца опустошить магазин. У меня патронов оказалось больше. В слабых отсветах выстрелов я увидела мчащуюся к нам темную оскаленную массу.

Через мгновение что-то тёплое, тяжелое сбило меня с ног, подмяло под себя. И падая, я успела всадить в это теплое несколько последних пуль. Наверное, твари умерли ещё в прыжке — моя одежда почти сразу намокла от собачьей крови.

Рванула с плеча второй автомат и прикусила губу от досады — затвор заклинило. Дрожащими пальцами отсоединила магазин. И тут же выронила. Проклятие! Зашарила по полу. Бесполезно. Времени для поисков уже не оставалось. Из тьмы снова донеслось рычание. Первую волну атаки мы, кажется, уложили полностью, но у Слепня — много питомцев. Сомневаюсь, что патронов в потерянном магазине хватило бы для всех.

Я села, выбираясь из-под собачьих тел, и нащупала ребристую поверхность «лимонки» в кармане. Применять ее в узком коридоре — равносильно самоубийству. Но это хоть не такая мерзкая смерть.

— Артём! — позвала я, не надеясь на ответ.

— Я в порядке, Таня, — послышалось из темноты.

— Уходим!

Главное — добраться до перекрестка. Несколько гранат из укрытия — все, что нужно для приготовления нового блюда корейской кухни.

Он шевельнулся:

— Не получается… Что-то с ногой.

Голос казался очень спокойным:

— Уходи сама, Таня. У меня гранаты и пистолет. Я прикрою.

Я нашла в темноте его ладонь и крепко сжала:

— Вставай, Артём. Или вместе… или остаемся.

Помогла ему опереться на мое плечо, и мы двинулись в сторону перекрестка.

Медленно, слишком медленно… Граната с выдернутым кольцом кажется жутко тяжелой в моей руке… И густая чернильная тьма, словно в кошмаре, пружинит и тормозит шаги. А может, это само время растягивается, превращая каждую секунду в вязкую, тягучую массу…

Потом я отчётливо слышу хриплое дыхание и цоканье множества собачьих когтей по бетонному полу. Совсем близко за спиной.

Мы так и не успели добраться до перекрестка. Осознавая это, медленно, убийственно медленно, я оборачиваюсь. Рука с гранатой ползёт вверх…

Будто струна лопается в мироздании, и секунды прыгают из-под ног перепуганными лягушками.

— Ложись! — ревёт незнакомый бас впереди. Вспыхивает ослепительный свет. Мы с Артёмом падаем, ещё не успевая понять, и что-то крупнокалиберное начинает грохотать, закладывая уши и вычерчивая трассеры очередей над нашими головами.

Кровавые клочья летят в стороны из визжащей тёмной массы. Уцелевшие псы пытаются вырваться, теснятся, спотыкаются и падают, подрубленные огненным вихрем. С каждым мгновением растёт груда изувеченных, навсегда оскалившихся в агонии тел.

Когда оружие замолкает — воцаряется тишина. Не слышно ни визга, ни скулежа. Корейским поварам и не снилось такое блюдо…

Я повернула голову и посмотрела на умельца. Здоровый «лоб» с крупнокалиберным пулеметом на ремне. Хочется надеяться, что им руководило бескорыстное желание помочь ближнему. Мою руку с зажатой «лимонкой» свело судорогой. Ничего, очень скоро обстановка прояснится.