Гонка разоружения - Скотт Риттер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь все было подготовлено для знаменитой встречи Горбачева с Рональдом Рейганом в Рейкьявике, Исландия, 11–12 октября 1986 года. Хотя саммит не принес ощутимых результатов, он дал Горбачеву шанс сформулировать основные политические инициативы, которые послужили основой для будущего договора о РСМД и Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Вскоре Горбачев бросил вызов США, сначала предложив ликвидировать все виды оружия РСМД в Европе, разрешив разместить к востоку от Урала (для Советов) и на территории США (для американцев) по 100 боеголовок. Самое удивительное, что Советы поддержали строгие процедуры проверки, включающие в себя инспекции на местах. После прохладного американского выступления Горбачев в марте 1987 года повысил ставку, предложив «Глобальный ноль» — всеобщий запрет в отношении ракет средней и малой дальности.
Советские военные были возмущены тем, что их исключили из обсуждений, приведших к появлению «Глобального нуля» в качестве советской политики. Они оказались в еще большем недоумении, когда в ответ на предложение «Глобального нуля» США, в свою очередь, согласились, но настаивали на том, чтобы был односторонний запрет на ракету малой дальности SS-23 (также произведенную на Воткинском заводе), включенную в список ликвидируемых систем вооружения. На встрече с официальными лицами США в Вашингтоне, округ Колумбия, в сентябре 1987 года Эдуард Шеварднадзе согласился с американскими требованиями и затем вернулся в Москву за согласием Горбачева. Дорога к успешному заключению Договора о РСМД была проложена — Советам и американцам осталось только договориться, как идти по этому пути вместе.
Для Садовникова приход Михаила Горбачева на советскую политическую сцену был глотком свежего воздуха. Садовников был избран депутатом 27 съезда КПСС, проходившего 25 февраля — 6 марта 1985 года в Москве. Это было первое крупное мероприятие Горбачева с тех пор, как он стал генеральным секретарем, и Садовников был без ума от него. «Он — второй Ленин». Он рассказал об этом своим коллегам по возвращении со съезда. Садовников был доволен способностью Воткинского завода справиться с новыми вызовами, возникшими после призыва Горбачева к реформам. В конце концов завод создал SS-20 в рекордно короткие сроки, с опережением графика, выпустив продукт высочайшего качества. Садовников чувствовал, что адаптация к формирующимся реалиям новой советской экономики — это всего лишь очередная задача, с которой умело справятся рабочие и начальство его завода.
Ракеты по-прежнему были крупнейшим источником дохода для завода. После обширной программы летных испытаний, включавшей 17 пусков (лишь четыре из них были неудачными), первые ракеты SS-25 были поставлены в Ракетные войска стратегического назначения в июле 1985 года. Ракеты SS-20 продолжали сходить с конвейера, и в то время, как Горбачев уничтожил схему развертывания на Чукотке, работа над последующим проектом «Пионер-3» продолжалась и была близка к началу летных испытаний. Бюро Надирадзе также проводило успешные испытания ракетных двигателей для системы «Курьер» на специальном артиллерийском полигоне в подмосковном Красноармейске.
В сентябре 1987 года Садовникову сообщили, что Горбачев планирует подписать договор с США, который ликвидировал бы не только ракету SS-20, но и SS-23. Это была сокрушительная новость для директора завода. В стенах его завода находились запчасти для примерно 36 ракет SS-20, которые никогда не будут доставлены заказчику. Хуже того, из Москвы пришли плохие новости: давний партнер Садовникова Александр Надирадзе скончался от сердечного приступа вскоре после того, как его проинформировали о ликвидации SS-20 из-за требований планируемого договора о РСМД.
В то время как смерть Надирадзе практически не повлияла на работу Воткинского завода (инженерные работы по поддержке ракет SS-20/SS-25 годами ранее были переданы заместителю Надирадзе Льву Соломонову, а заместитель Надирадзе Б.Н. Лагутин также взял на себя функции главного конструктора КБ), эмоциональные последствия потери человека, который был отцом некоторых самых передовых видов оружия Советского Союза, а также наставником
и другом Саловникова и других инженеров и конструкторов, были разрушительны. На похоронах Надирадзе Садовников выразил соболезнования своим коллегам — директорам заводов, чье разочарование в связи с предлагаемым договором о РСМД и его пагубными последствиями на их средства к существованию, было ощутимым.
В ноябре 1987 года Садовникову сообщили еще одну плохую новость. Участники переговоров поздно осознали, что первая ступень SS-20 была практически идентична первой ступени SS-25. Это создавало проблему при проверке, которую можно было решить только путем постоянного присутствия американских инспекторов по вооружениям за воротами цеха окончательной сборки. Ожидалось, что Договор о РСМД будет подписан во время запланированного визита Горбачева в Вашингтон, в декабре 1987 года. Это означало, что договор вступит в силу примерно через шесть месяцев после ратификации, и теперь Садовникову предстояло подготовиться к этому беспрецедентному вторжению инспекторов из страны, «врага номер один», в город и завод, которые он построил.
Договор о РСМД был подписан 8 декабря 1987 года. Сразу после этого Виктор Протасов, директор Центрального научно-исследовательского института специального машиностроения, производившего пусковые контейнеры для ракет SS-20 и SS-25, подал в отставку в знак протеста. Садовников подумывал о подобном протесте, но гордость и чувство долга, ответственности перед своими работниками заставили его остаться.
В феврале 1988 года Владимир Садовников отправился в Соединенные Штаты с двухдневным визитом на завод «Геркулес» в Магне, штат Юта, где производилась ракета «Першинг II». Согласно условиям Договора о РСМД, советским инспекторам будет разрешено осуществлять наблюдение за заводом «Магна» аналогично контролю, который будет осуществляться их американскими коллегами в Воткинске. Садовников был приглашен в «Магну», чтобы понять взаимный характер договора в надежде, что это поможет ему лучше подготовиться к приезду американцев.
Сам Садовников столкнулся с вызовом иного рода. Крепкий 57-летний директор завода всегда был воплощением крепкого здоровья. Но дрожь, которая недавно появилась в его руках, становилась все сильнее и сильнее. В конце концов, он согласился лечь в московский стационар, где врачи сообщили плохую новость — у него была болезнь Паркинсона. Для Садовникова этот диагноз представлял собой еще одну проблему. Он верил, что сможет преодолеть это, несмотря на предостережения врачей о том, что его симптомы только усугублялись.
Борьба с влиянием Договора о РСМД на его завод и жизни рабочих, которых он любил, как собственных детей, поставила Садовникова перед совершенно другой
