И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— В тупике?.. — растеряно переспросил маг. — Но, может, там, в домах, есть какие-нибудь двери… ворота… калитки… окошки, наконец?..

— Ты сможешь протащить дедушку Туалатина в окно? — с надеждой ухватился за идею Иванушка.

— Я? Нет. Слушай, Иван, давай, спрашивай у него про Серафиму, и бегом отсюда, пока они со всего города не набежали!

— Да, в самом деле, юноши… — просипел каменный старик. — Спасибо за вашу попытку вызволить меня… Вот уж, никогда не думал, что скажу спасибо людям… Вы не такие, как все… Желаю вам удачи… А провидение против меня… Задайте свой вопрос и спасайтесь сами… Я отвечу…

— Нет, — угрюмо мотнул головой Иван и спрыгнул с телеги. — Должен быть какой-то выход.

— Какой?! — возопил волшебник. — Прорубить весь дом насквозь, чтобы прошла лошадь с телегой?

Царевич заинтересованно взглянул на чародея.

— Думаешь, я успею до того, как…

Агафон возмущенно уставился на него.

— Ты надо мной специально издеваешься, или у тебя сегодня проснулся дар понимать все не так?

— Что ты, я над тобой и не собирался издеваться! А если ты расскажешь, что ты на самом деле имел в виду, то я с удовольствием послушаю, — кивнул он и решительно двинулся к перегородившей им дорогу задней стене дома из голубого мрамора.

Позволить такому пустяку, как несколько метров какого-то камня, помешать ему, он позволить не мог.

— Тс-с-с-с!.. — вдруг насторожился Агафон и поднял вверх указательный палец как антенну. — Ты слышишь? Кажется, они там зашевелились! Сюда кто-то лезет! И звенит сталью, к твоему сведению!

— Тс-с-с-с!.. — насторожился и Иван. — Ты слышишь?..

— Я тебе только что сказал, что слышу! — раздраженно фыркнул маг. — Они лезут по обломкам, и я уже вижу свет их фа…

— Нет, я про другое! — отмахнулся царевич. — Нас зовут!

— Да, они кричат, что отрежут нам головы, если ты это имел в виду!

— Нет…

— Иван!..

— Агафон!..

— Вы где?..

— Посветите!..

— ЭТО СТАРИК И МАСДАЙ!!! — заорали они почти в один голос, и волшебник вскинул вверх обе руки и лихорадочно защелкал пальцами.

В небо взвился столб зеленого пламени.

— Осторожней!!! — голос Масдая.

— Они вон там!!! — голос деда.

— ЧТО ЭТО БЫЛО?! — голос Агафона.

— Это точно они!..

Через несколько секунд рядом с телегой аккуратно завис их штатный спасательный отряд.

Одновременно с этим над гигантской грудой строительного мусора показались факелы и головы их преследователей.

— Они там!

— Теперь не уйдут!

— Хватай их!

— Но они вооружены!

— У них колдун!

— Ха, колдун! Фокусник! Шут балаганный! Быстро все вниз, я приказываю!

— По такому завалу-то быстро?

— Чтобы шею сломать? Сам быстро!

— Смотри, слаба… Ай!!!..

Из-под невидимого в темноте офицера посыпалась волна камней, из рук его полетел факел и меч, а сам он едва успел ухватиться за обломок колонны и остаться на плаву.

— Вот тебе — быстрей… — донеслось злорадное ворчание, и отряд продолжил осторожное, с камня на камень, но неотвратимое наступление.

— Все живы? — дед Зимарь на четвереньках, чтобы не пришлось слазить с ковра, заспешил к друзьям.

— Помогите погрузить дедушку Туалатина! — кинулся к нему Иван.

— Кого?..

— Мы все расскажем!.. Только скорей!..

— Они уже совсем рядом!!!.. — заскулил чародей, нервно оглядываясь на спускающуюся по склону щебеночной горы стражу.

— Давайте-ка…

— Раз-два — ВЗЯЛИ!..

— Ох, и тяжел ты…

— ОЙ!!! Он что — каменный?!..

— Каменный, Масдаюшка, каменный.

— В горы… пожалуйста… в горы…

— Эй, чем они там занимаются?!..

— Их там больше, чем было!

— Оружие к бою!

— Да что они там делают?!..

— Взять их немедленно! Именем короля!..

Солдаты горохом пролетели остаток спуска, теряя шлемы, факелы, мечи и ориентацию в пространстве в сплетении рук, ног и арматуры.

— …в горы…

— Масдай, лети!..

— Стойте!..

— Вы куда?!..

— Они улетают!!!

— ТАК НЕЧЕСТНО!!!..

В воздухе засвистели камни, попавшие под руку шлемы и чудом уцелевшие цветочные горшки, но было поздно.

Перед самым носом солдат, уже предвкушавших было легкую победу, награды и продвижение по службе, Масдай грациозно поднялся в воздух, завис на мгновение над крышей раскуроченного дома, сориентировался и взял курс на юг.

Ни Иван, ни дед Зимарь, ни Агафон так и не поняли, как Туалатин не вставая, с закрытыми глазами и в полной тьме мог видеть, куда они летят. Но, как бы то ни было, не открывая глаз и почти не размыкая губ демон едва слышным шепотом всю дорогу направлял Масдая, как будто был белый день, и угольки-глаза его были вытаращены на полную мощность.

— На юг…

— На юго-запад…

— Ветром сносит… возьми… на юго-юго-восток…

— Так держать…

— Теперь на запад…

Солнце выглянуло из-за горизонта, осветив темную говорящую кучу камней на ковре, вокруг которой сгрудились и задремали трое усталых людей.

— Впереди… должна быть скала… похожая на лоб… Видишь?..

— Д… да. Точно вижу, — подтвердил шепотом Масдай.

— Видишь… широкий уступ… на скале?..

— Да… кажется, да… Да, вот он.

— Садись на него…

— Приехали?

— Да… Домой… домой… домой…

Как ни мягко приземлялся ковер, люди проснулись и как по команде завертели головами:

— Где мы?

— Что, уже приехали?

— Ай, да горы-косогоры-крутогоры!..

— Помогите… сойти… пожалуйста… — чуть слышно прошептал демон, даже не делая попытки самостоятельно сдвинуться с места.

Похоже было, что события последней ночи его доконали…

Все трое вскочили и общими усилиями стащили его с ковра на каменный карниз.

— Ну, как?..

— Может, тебе попить надо, милок?

— От солнца прикрыть?

Демон не отвечал и лежал на каменной полке неподвижно, словно мертвый.

Прошло несколько минут, и люди начали было беспокоиться уже всерьез[50], но вдруг прямо на их глазах Туалатин начал погружаться, проваливаться в каменный карниз под ним, словно это было болото или жидкая грязь. Сантиметр за сантиметром он уходил в камень, пока через пять минут не скрылся в скале окончательно, так и не подав ни единого признака жизни.

На гладкой как полированный стол поверхности камня остались лишь мелкие серые камушки, но были ли они на этом месте раньше, или осыпались с демона, никто сказать так и не смог.

Путешественники постояли, разглядывая скалу под ногами, потом переглянулись и пожали плечами: ни слов, ни идей ни у кого не было.