Переписка 1826-1837 - Александр Пушкин

173

Переделано из начатого С истинным по[чтением]

174

Это слово густо зачеркнуто.

175

в 8-ю долю.

176

жену князя Михаила, княгиню Шарантонскую. [1586]

177

Начато: И она у[…] Слова И она не зачеркнуты.

178

Ла-Рош-Жаклене.

179

Петербург стал Вандеей. Ла-Рош-Жаклен — его герой.

180

Полье.

181

Сен-При.

182

Мадам Жарни.

183

маркитант.

184

что вы очень хорошенькая.

185

У меня нет более песен для его славы, ни слез для его бедствий.

186

Я не умею заниматься возвышенной любовью, и особенно с правительством.

187

„Сороку-воровку“.

188

даже без последнего объятия — это слишком большая жестокость.

189

Во-вторых, благодарю вас за прелестное письмо, которым вы меня удостоили. В эту минуту его нет у моего сердца (т. е. в моем кармане), почему я и откладываю до другого раза удовольствие поболтать с вами и принести вам полную и всестороннюю исповедь, которую вы у меня требуете. Будьте здоровы. А. П.

190

Я должен рассыпаться перед вами в благодарностях, господин Пушкин, за любезное и поистине лестное письмо, которое вы мне прислали. Вы прочли мои стихи неизменно филантропическим оком человека, одаренного великим талантом, который всегда и во всем ищет хорошие стороны, в то время как посредственность выставляет на показ свое педантичное знание, лишь бегло касаясь того, что можно похвалить, и подчеркивая всеми способами то, что подлежит критике. Да, вы не могли высказать иного суждения; но что же касается просьбы, с которой я к вам обратился, то вы совершенно обошли этот вопрос, и за это я вам вовсе не благодарен. Оставим в стороне мою, может быть, несколько нескромную просьбу, хотя я твердо намеревался сохранить полнейшую тайну; но что касается моего ходатайства о том, чтобы вы указали мне мелкие стихотворения и отрывки уже опубликованных сочинений, которые вы хотели бы видеть переведенными, — то от этого вам не избавиться, и я повторяю свою просьбу. Боюсь, что, если я стану выбирать сам, то окажусь в положении Альфиери, который трижды принимался делать извлечения из Данте и в конце концов увидел, что он трижды переписал его целиком. Я бы не отказался от того же; но, связав себя в настоящее время обещанием составить сборник стихотворений разных русских поэтов, я не могу всецело отдаться работе, которая завела бы меня слишком далеко; поэтому я буду с вами беспощаден: укажите только; я не прошу вас переписывать их для меня; это излишне. Прилагаю перевод Державина и вашего Пророка. Сделайте милость, скажите мне свое вполне искреннее о них мнение; клянусь Аполлоном, я приму вашу критику как знак уважения и дружбы.

Читали ли вы мою „Весну“? Это воспоминание о моей молодости и о моей прекрасной родине. Поэзия, эта волшебница, своими могучими чарами дает своим поклонникам способность рыться в развалинах времен и находить там тени былых наслаждений. — Так и вы, новый Оссиан, с копьем и лирой в руках, будете воспевать славу и битвы; быть может, как феррарский поэт, вы будете cantar l'armi pietose е il capitanò, — che il gran sepolcro libero di Cristo, [1587] и всегда и наверное будете черпать новое вдохновение и увеличивать блеск, которым вы уже украсили русскую поэзию. Вам я могу пожелать славы и развлечений, себе же — вашей благосклонности к чувствам восхищения и преданности, которые я к вам питаю.

Граф Риччи.

Москва. 1 мая 1828.

P. S. Только что узнал, что вы изменили свои намерения: радуюсь за себя. Не можем ли мы надеяться повидать вас? Княгиня Волконская поручила мне напомнить вам об обещании прислать ей ваш портрет.

191

К письму приложены переводы на итальянский язык стихотворений Пушкина — „Пророк“ и Державина — „На смерть кн. Мещерского“.

192

Переделано из Ed istrappò

193

Переделано из [Dei [?]] E l'ogni

194

Переделано из votre

195

Примечание. [1588] Прошу вас, милостивый государь, заметить, что это не просто вольное добавление. В итальянском языке нет слова для обозначения пола орла. Aquila говорится как о самце, так и о самке, что и заставило меня для передачи красоты созданного вами образа решиться поставить орла в положение, указывающее на его пол и делающее возможным его испуг, который от природы не присущ гордому и смелому характеру этой благородной птицы. Вот мои основания; однако же чем чистосердечнее вы выскажете мне ваше мнение как по этому поводу, так и обо всем остальном в моем переводе, тем яснее это докажет мне, что вы в какой-то мере цените мой труд и оказываете честь своей дружбой вашему переводчику и, прежде всего, истинному почитателю вашего великого гения, который sovra gli altri qual aquila vola. [1589]

196

Младший.

197

Младший.

198

Переделано из осудивших

199

После человек скобка была закрыта.

200

день за днем.

201

Переделано из им

202

любовника, потерянного ею.

203

вроде Ломоносова

204

что он заподозрил лукавство в твоем стихе.

205

Младшего.

206

что я в каменистой Саратовии (непереводимая игра слов).

207

что я завяз (то же).

208

Ребенок много обещает.

209

Фраза не окончена.

210

Когда-нибудь она оплачет любовника, обманутого ею,

Сердце, потерянное ею, и сердце, терзаемое ею.

211

Младший.

212

ей ей вписано.

213

Последние пять слов написаны по полю, вдоль отчеркнутых предыдущих строк (Мне навязалась ~ свою собственность)

214

Переделано из происшедствии

215

в Од.[ессе] вписано.

216

Прощай, кумир мой.

217

Младшего.

218

Младшего.

219

В дерзости он достиг совершенства.

220

Милостивый государь,

Разрешите посвятить первые аккорды рождающейся музы выражению восхищения, которое вызвали во мне ваши сочинения. В весеннюю пору вашей жизни писания ваши обеспечили вам вечную славу; ваше имя уже с восторгом произносится в литературном мире, и Россия гордится тем, что дала вам жизнь; но восхищение не может заменить таланта, и мои стихи, без сомнения, милостивый государь, бессильны достойным образом восхвалить вас; однако же, если вы их примете, достаточно вашего одобрения, чтобы спасти их от забвения.

Имею честь быть.

Послание

г-ну Александру Пушкину.

Кто виновник того, что смолкли твои песни, что не звучат твои аккорды,Твоя гармоническая лютня, твои вдохновенные порывы?Тщетно твои смелые пальцы бросают лиру;Разве Музы не имеют больше власти над твоим сердцем?Сбрось с себя вялость этого рокового покоя,Возьми снова твою божественную лютню, и пусть твой благородный пылЗаставит снова трепетать их гибкие струны,Снова вызывая эхо на этих мирных берегах.

Некогда в своем взлете твой творческий дух,Дерзая уноситься в простор, в котором обычно теряется автор,Каждый день порождал божественные мысли,И искусно располагал ритмические фразы;Гармония твоих красноречивых стиховЗвучала мелодично для уха:Так нежный голос милой возлюбленнойВозвращает надежду нашей увядшей душе.

Правда, чернь воздает должное ученым,Лишь когда они вычеркнуты из списка живых;На их могилу тогда возлагают венок;Гроб, окруженный почестями, становится их троном.Так певец Ахилла при жизни был презираем;Так Овидий был похоронен в Томах,Камоэнс в изгнании разделил участь Гомера,Он увидел опять свою родину, и умер там в нищете;Несчастный Тасс, долгое время гонимый,Приближается к Капитолию и остается неувенчанным;Мильтон окончил свой жизненный путь среди невзгодНепризнанный учеными, презираемый чернью.

Увы, что такое достоинства? Что такое они здесь на земле,Если зависть и судьба следуют за ними по пятам?Чтобы ослепить мир, необходимо богатство,Громкие титулы, много дерзости,Блестящий выезд и наглые лакеи,Оскорбляющие прохожих у ворот дворцов;Это заменяет ум при дворе, в городе,Заставляет восхищаться стилем писаний фата,Придает благородство мошеннику, вору,Из проходимца делает самого верного барона.

Поэт на чердаке находит спокойное убежище.Да, именно там, забытый в этом скромном пристанище,Его творческий дух, витая над миром,Вдохновляемый славой, порождает прекрасные стихи;Именно там сатирический штрих его карандашаОтмечает все наши дурные поступки справедливой критикой;Там его мудрая лира в божественных аккордахМожет обессмертить живых и мертвых.

Сколько знаменитых героев, которых восхваляет история,Не будь прекрасного искусства стихов, погибло бы без славы!Сколько королей, достойных фимиама, было бы забыто!А разбитые гробницы, опрокинутые временем, —И тут лира оживляет их пыльные обломкиИ ищет имя, скрытое под горделивым камнем;Улисс, Ахилл, Гектор, восстаньте из гробниц;„Илиада“ увековечила Гомера и ваши подвиги.

При Бурбоне навеки бессмертная ФранцияПриобрела новую славу благодаря строгому Буало;Взятие Намюра, переправа через Рейн —Преданы векам его ученым резцом.Соперник Софокла, превзойдя Корнеля,Завещал сцене свою бесподобную „Федру“.Певец Генриха создал „Сироту“;„Заира“ и „Магомет“ вышли из его рук;Но Корнель и Расин, разделившие с ним славу,Не имеют памятника в храме воспоминаний. *

И всё же поэты — слава королей,Когда те возвышают их и оказывают им покровительство своими законами.Приходится еще льстить, чтобы стать полезным человеком;Можно встретить не одного Августа, на свете найдется не один Виргилий.В тысячу раз более счастливый, отбросив заботу о суетных успехах,Простой земледелец возделывает свои нивы;Да, здесь, без завистников, здесь, хозяин в своем жилище,Он мирно живет до своего последнего часаБез горестей, без тревог, не имея врагов;Умирая, он может сказать: у меня всё же были друзья.

Подвергаясь завистливой и злобной критике,Я иду навстречу буре, и моя беспечная рукаНабрасывает на досуге несовершенные стихи,Не будучи в силах подражать тебе, она тщетно бросает несколько стрел;Так ястреб в своем быстром полетеСтремится следовать за орлом в пустынных просторах —Тщетные усилия! Так же и моя свирель,По части стихотворного искусства, находится еще в колыбели.

Будущее принадлежит тебе, настоящее — черни;Тебе мало дела до несправедливого или слишком строгого критика;Твой смелый гений начертал тебе путь;Попирай ногами этого хулителя, поверженного твоими стихами.Однако твоя лютня, звучно откликающаяся на победные клики,Должна добыть тебе славу более возвышенными песнями;Воспевай своих воинов: победители персовОпрокинули стены древней Эривани;Уже дымящиеся развалины ее укрепленийСтонут под тяжестью торжествующих орлов,И печальная Армения в своих отдаленных пустыняхВзирает на то, как налагаются оковы на Измаильтян.

Пусть твоя лира, охваченная порывом вдохновения,Воспоет двойное поражение народов Азии,Возвестит изумленной Европе об этих подвигах,Прославит героя, который заставляет любить его законы;Но сердце твое сгорает, и лира твоя молчит,Ты пылаешь здесь тайным огнем;Пушкин, эти узы — цепи, оковы;Разбей гнетущее ярмо, бойся этих лукавых чар;Если любовь украшает лавровый венок славы,То одна она не может привести в храм воспоминаний.Воин, поэт приносят в жертву честиМимолетные наслаждения, эти вспышки счастья;Предоставь простым смертным эти удовольствия и горести,Гений побеждает светские страсти.Любимый сын Аполлона, узри бессмертие.Что такое любовь?… ее сущность — мечта.

Ахилл Лестрелен.