Мир приключений 1984 - К. Селихов

Видимо, на полях битв и встретились эти два мира нарождавшийся античный и удалявшийся, почти ушедший в прошлое мир, где господствовали женщины. Амазонкам приписывают участие в Троянской войне, вторжение вместе с киммерийцами в Малую Азию и, наконец, поход в Аттику и осаду Афин.

Появление амазонок под стенами Афин связано с именем Тесея, сына афинского царя Эгея и трезенской царевны Эфры. Века окружили имя Тесея легендой, однако когда-то он считался историческим лицом, и его биографию можно найти среди “Жизнеописаний” Плутарха. Там имя Тесея стоит в одном ряду с такими, как Демосфен, Цицерон и Юлий Цезарь.

Тесей, повествует Плутарх, плавал к берегам Понта Эвксикского (Черного моря). Оказавшись у побережья страны амазонок, он пригласил их царицу, Антиопу, к себе на корабль.

— Место, где ты стоишь сейчас, о прекрасная, — говорил Тесей, — называется палуба. Идем, я покажу тебе внутренние покои…

Море было спокойно, опытные гребцы бесшумно погружали и поднимали весла, и полоса воды между берегом и кораблем становилась все шире. Когда стоявшие на берегу амазонки заметили предательство коварных греков, царица уже не могла слышать их криков. К тому же музыканты, предусмотрительно взятые на борт хитроумным Тесеем, не жалели ни себя, ни своих инструментов. А когда Антиопа поднялась наконец на палубу, со всех сторон, куда бы ни глянула она, было только море.

История не донесла до нас, что сказала царица, увидев, что влюбленный Тесей обманом похитил ее. Но легенда утверждает, что она полюбила мужественного Тесея и стала его женой.

Между тем верные своей повелительнице амазонки отправились по суше в далекую Грецию, чтобы освободить ее. И настал день, когда их передовые отряды стали видны с афинских крепостных стен. Антиопа сражалась рядом с Тесеем против своих бывших подданных. Увидев ее на стороне врага, амазонки разразились воплями ярости. Теперь они еще больше хотели победить вероломных греков. Но уже не для того, чтобы освободить свою царицу, а чтобы покарать ее за предательство. Целых четыре месяца ярость воинственных женщин бушевала под стенами и на улицах столицы. Самое большое сражение произошло у Акрополя. Только когда военное счастье отвернулось, казалось, от амазонок, грекам удалось заключить с ними перемирие, и те отправились обратно к себе в Причерноморье.

Место, в котором были похоронены погибшие амазонки, сохранялось многие века после этого, и до нас дошло его название — Амазонии. “Гробницу амазонок, — завершает свое повествование Плутарх, — показывают у себя и мегаряне по дороге от площади к так называемому Русу, где стоит Ромбоид. Сообщают также, что иные амазонки скончались близ Херонеи и были преданы земле на берегу ручья, который когда-то, по-видимому, именовался Териодонтом, а теперь носит название Гемона. Об этом говорится в жизнеописании Демосфена. Кажется, что и Фессалию амазонки пересекли не без трудностей: их могилы еще и ныне показывают в Скотуссее, близ Киноскефал”.

Туристы, приезжающие в Грецию сегодня, могут видеть на северной стороне Парфенона барельефы, изображающие бородатых воинов, отбивающихся от вооруженных всадниц. Это память об амазонках, некогда штурмовавших Афины.

Не только Плутарх, но и другие древнегреческие историки местом обитания амазонок называют побережье Черного моря, Крым и Кавказ. О кавказских амазонках писал Страбон. Самые ловкие н сильные, но его словам, посвящают себя войне и охоте. Чтобы без помехи натягивать лук и бросать копье, они выжигают себе одну грудь. Каждый год, весной, в течение двух месяцев они встречаются на горе с мужчинами соседних племен. Если у них родится девочка, амазонки оставляют ее у себя. Мальчиков они отправляют отцам.

Уже в близкое к нам время лейб-медик Петра I Готлиб Шобер, побывав на Кавказе, привез оттуда любопытные вести. На ассамблеях, устраиваемых при дворе, его снова и снова просили повторить свой рассказ. По словам армянских и татарских купцов, и в ту пору в горах жили “женские племена”, остатки античных амазонок. Эти женщины господствовали над мужчинами, которым отводилась только самая черная работа по хозяйству. Они запрещали мужчинам даже прикасаться к оружию, но в совершенстве владели им сами.

Следы амазонок можно отыскать, однако, не только в текстах древних авторов и в записях более поздних лет. Сейчас есть и материальные свидетельства того, что они были. На Кавказе, в Северном Причерноморье и в других местах найдены захоронения амазонок древности. Рядом с бусами на истлевшей нити лежали боевые ножи, щиты и доспехи — то, что служило воительницам в этом мире и должно было сопровождать их на пути в иной мир. Вместе с оружием часто обнаруживают и остатки сбруи: разве амазонка может быть без коня?

Эти находки уже перестали быть сенсацией. С каждым годом археологи находят все новые следы женщин-воительниц.

В 1933 году в Сахаре были открыты знаменитые фрески Тассилина. Руководитель ряда экспедиций А. Лот рассказывает о том, как на одной из фресок, изображавшей военную сцену, его внимание привлекли воины, вооруженные луками. “К моему великому изумлению, — пишет Лот, — эти воины оказались женщинами, и к тому же с одной грудью! Мы еще никогда не встречали женщин-лучников. Это открытие обогатило наши сведения об удивительных людях скотоводческого периода. Но почему одна грудь? Что это — условность изображения или результат ампутации? Невольно приходят на ум амазонки последнего короля Дагомеи, кровожадные женщины, составлявшие охрану царя чернокожих, которые шли на удаление правой груди, мешавшей им при натягивании тетивы”.

Столь поразительно смыкаются прошлое и настоящее, свидетельства древних о женщинах-воинах и то, что застал в Дагомее английский путешественник еще в прошлом веке. В записях Дж. Дункана говорится, что опору королевского трона составляет там женская гвардия. Десять отборных полков этой гвардии, каждый по шестьсот человек, внушали должное почтение подданным короля и ужас соседним королевствам. В гвардию принимали девушек от пятнадцати до девятнадцати лет.

В сражениях нередко принимали участие также женщины-телохранительницы короля, их называли “супруги пантеры”, и даже престарелые родственницы королевской семьи — “матери пантеры”. Страх перед ними был столь велик, что закаленные воины, выстроившиеся для битвы, нередко разбегались, едва заслышав леденящие кровь воинственные завывания женщин.

Один из путешественников, побывавших в то время в Дагомее, следующим образом описывает парад женской гвардии: “… Здесь же было 4000 женщин-воинов — 4000 черных женщин Дагомеи, личных телохранительниц монарха. Они стоят неподвижно, сжимая в одной руке ружье, а в другой тесак, готовые броситься в атаку по первому же знаку своей предводительницы. Молодые и старые, уродливые и прекрасные, они представляют собой незабываемую картину. Они так же мускулисты, как черные мужчины-воины, так же дисциплинированны и сдержанны и стоят рядами, такими ровными, как если бы их выравнивали по шнурку”.