Командир. Трилогия - Чупин Олег

   Ни каких особо громких походов не было. Корабли эскадры парами, с двойными экипажами, покидали родную гавань и выходили в море, потренироваться на 'кошках', перехватывали каботажную мелочь, что сновала у побережья островом и между самими остовами. Ходили легко, периодически экипажи менялись, то работает основной экипаж, то его сменял экипаж-стажер. Так тренировали экипажи будущих галеонов, из крайних трофеев 'витязей'. Рейды проходили как обычно. Какие посудины забирали, с каких перегружали товар и отпускали с командой восвояси. Каких после досмотра гнали пинками от своего борта. А один раз даже серебра немного отсыпали попавшимся на одномачтовой барке рыбакам, принадлежавшей их местному владельцу энкомьенды, уж очень бедно выгладила команда барки, включая и шкипера. Пока команды тренировались, их будущие корабли не спеша, но неотвратимо восстанавливали, уж очень много было работы, сильные повреждения получили суда. Заодно они проходили и некоторую модернизацию. Днища обшивал медным листом, большой запас которого привезла 'Касатка', вносились изменения в рулевое управления, такелаж и рангоут, призванных хоть на немного увеличить скорость и маневренность кораблей. Да и облегчение работы команды, и сокращение в ней количества палубных матросов тоже не маловажно. В общем ни каких больших битв не было. Так и закончился мирно для колонистов в Порт-Россе еще один год.

   Территория Уральского уезда и окружающие его земли правителей и степных народов. Сентябрь-декабрь по новому стилю 1557 года РХ.

   1557 год прошел для 'витязей' оставшихся на Урале и жителей их земель в общим то мирно. Поразившая третий год подряд степь засуха, хоть и огранила увеличение используемых под пашню земель, но не стала катастрофой для русских. В отличии от их соседей ногаев, которых третье засушливое лето, окончательно подкосило. В довершение всех бед, в ногайских кочевьях вспыхнула, вроде бы пропавшая по мере наступления морозов, чума. Черная смерть пролетевшая подобно урагану по степным становищам, нещадно вымела из жизни едва ли не треть кочевого населения степи междуречья Волги и Яика. И только наступившие в конце года морозы смогли остановить разрастания мора. Заглянула 'старуха' чума и в русские поселения. Из-за жадности одного из жителей деревни Степняки, что раскинулась на землях боярина Подопригоры, черный мор вначале поразил семью этого жадного идиота, выжила только средняя дочь. А потом унес еще более трех десятков жизней его соседей, в том числе и местных старосту и санитара, пока из Петербурга не приехал санитарно-эпидемиологический отряд во главе с Митиенко и Качаевой. Привезенные с отрядом остатки антибиотиков из 21 века и произведенный в веке 16-том, но еще не прошедший полноценную проверку на мышах, стрептомицин , сумели совершить по местным меркам чудо. Подняв практически из могил, почти всех больных, кого успели застать живыми. Стрептомицин и остатки остальных антибиотиков из 21 века, уничтожили, 'порвали как тузик грелку' чумные палочки. До настоящего времени чумные бактерии еще ни разу не сталкивались с антибиотиками и даже теоретически не могли выработать к ним какое-либо противодействие. Пришлось уводить оставшееся население со скотом во временный лагерь, на карантин, а оставшиеся капитальные строения со всем скарбом, обложив остатками сена и щедро залив смесью бензина и мазута, запалить. Горела деревья хорошо, жарко, в течении двух суток. Периодически огоньку подбрасывали через эрзац-огнемёты 'пищу' в виде выше описанной смеси. Еще двое суток прожаренная земля остывала. И только через две недели, после окончания карантина, выжившие жители Степняков смогли приступить к отстраиванию своих жилищ заново. Благо, что за время карантина завезли и бревна с досками, и кирпич с камнем, и иной стройматериал в приличном количестве и строительные грузы все время продолжали поступать к выгоревшей деревне. Вместе со стройматериалами прибыли и четыре строительных смешанных артели, которые приступили к возведению вокруг деревни сгоревшего палисада. А после его окончания, как раз к моменту окончания карантина, начали строить и жилые дома по официальному уральскому проекту. К зимним холодам деревья полностью была восстановлена и даже привезено с северных вотчин сено. Но ещё долгих пять лет все население деревни отдавало большую часть произведенных её продуктов и изделий в счет погашения издержек боярского клуба 'Витязь' и оплачивала новые постройки и поставленное сено с продуктами и иным домашним и хозяйственным скарбом. Так что если кто-то ещё из жителей Степняков рискнул бы ослушаться запрета бояр и принести в село какую-либо добычу, то мало бы этому придурку не показалось бы, да же без вмешательства бояр. Хватит одного жадного недоумка, обрекшего деревню на полунищенское существования в течении шести лет. Весть о несчастье постигшем Степняки и о его причинах и последствиях мгновенно разнеслась по русским поселениям со скоростью степного пожара, и население сделало, как докладывали, оставшемуся на контрразведывательном хозяйстве Седых, гласные и негласные сотрудники, правильные выводы. Если сказано нельзя, то нельзя. И если кто-то очень хитрый хочет обойти этот запрет, то дай ему по шее. Ибо действия этого хитрована принесут тебе и твоей семье огромные неприятности и даже смерть. Единственный выживший член жадобы Охрима-Ирина, поехала на житьё и обучение в институт имени своей небесной покровительницы, благо возраст позволял.

   В этом же году, летом была окончательно замирена северная граница анклава. В течение 1554-1556 годов велись переговоры между башкирскими племенными вождями и Казанским двором о добровольно вхождении в состав Русского государства всей европейской Башкирии. Окончательно официальное оформление этого факта, нормативным актом, произошло в июле 1557 года в Москве. Башкирские послы привезли первый ясак в царскую казну и получили жалованные грамоты, в которых были окончательно уточнены и зафиксированы условия добровольного вхождения. В грамотах были зафиксированы основные положения, во-первых, гарантировалась башкирам нормальная спокойная жизнь от притязаний их бывших властителей и вторжения соседних народов, а во-вторых, пошли на серьезную уступку башкирам по земельному вопросу, признав за ними вотчинное право на землю, за исключением некоторых участков. Царское правительство обязалось также не вмешиваться во внутреннюю жизнь башкирского населения и не трогать религию, при ненападении башкир на подданных московского государя. Знающий об этом, из послезнания, Золотой заранее подсуетился и в июне 1557 года на аудиенции преподнес государю 'неприлично' большое количество золотых и серебряных слитков, с россыпями изумрудов и морского жемчуга, отбитых в боях у схизматиков католиков гишпанского короля. Предварительно по раздельности переговорив с царскими фаворитами Адашевым и Сильвестром о выделении землицы для Черного по обеим берегам реки Белая, с позволением закладки и строительства трех острогов-городков. А для себя любимого, землицу в нижней течении реки Яик, по его обоим берегам, с правом закладки и строительства двух острогов-городков. После принятия такого поистине царского подарка, по своей стоимости он почти соответствовал годовому поступлению денег в казну Московского царства, Иван IV, явно с подачи своих фаворитов, передал грамоты на владение выше указанных земель боярами Черным и Золотым на правах вотчин. Вот и пришлось прописывать в грамотах для башкир, исключения для земли, отданной в вотчину боярина Черного. На основании этих грамот на пожалования новых вотчин и было принято решение о заложении весной 1558 года на реке Белая, новых острогов с городками, в её верхнем течении Белорецк, в среднем течении Белогорск, а при впадении в неё реки Уфа- Белый. В низовьях Яика-Урала- Уральск. А пока началось накапливания стройматериалов и иных необходимых при строительстве грузов, для их дальнейшей переброски весной, по высокой воде, этих грузов на место строительства будущих острогов и городов.

   Как уже неоднократно было сказано выше, большая часть года прошла мирно, без больших потрясений. Начались расширение действующих и закладка новых шахт и карьеров, для чего снова стали нужны неквалифицированные рабочие руки. А тут с осенним караваном купцы привезли заказанный ранее 'живой товар' из Европы. Всего из Англии, Дании, Польши, Литвы и германских государств привезли более восьми тысяч человек, из них более половину мужчин. Привезенными мужиками, ибо они в основном были из виланско-сервского сословия и закрыли некомплект персонала в шахтах и карьерах. В тихую начали добывать золото в Приуралье, но пока в небольшом количестве, в основном проверяла информацию из ноутов о наличии золота на этих участках.

   А в конце года, зимой, пришлось немного и повоевать. Воспользовавшись ослаблением ногаев казахский хан Хак-Назар-хан в конце ноября, предпринял набег на Ногайскую орду. Казахское войско быстро пересекла нейтральную полосу степи и неожиданно перейдя через реку Яик, внезапно напали на ногайские улусы. Ногайские мурзы во главе с бием Исмаилом наспех собрали ополчение, и вместе с ним и собственными дружинами, укрепившись в низовьях Яика, недалеко от захваченного казахами Сарайчика, обратились за помощью к уральскому воеводе. При этом Алтыульские мурзы, племянники Исмаила и потомки Шейх-Мамая, кочевавшие за Яиком, переметнулись на сторону казахского хана. Получив послание с просьбой о помощи от Исмаил-бия, Золотой не стал долго размышлять, стоит ли откликнутся на это послание, а дал команду Полухину оказать военную помощь союзнику. Для этого имелось как минимум две причины, политическая-нельзя предавать своего хоть и плохого, но союзника, в степи все знают - уральцы своих союзников не предают. И второе экономическая- подходило время традиционного зимнего подледного лова 'царской' рыбы, а тут в местах ловит появились какие-то незваные казахи. Срочно убрать помеху, ибо время лова подходит, что будем к царскому столу отсылать, да и самим что кушать. За прошедшее время привыкли к этой рыбке. Получив приказ, Полухин двинул вниз по Уралу, по ледовому 'тракту' первую стрелковую дивизию, усилив её тремя дивизионами артиллерии и пятью сотнями легкой конницы союзных Аорсов. С тремя подменными конями, дивизия с приданным усилением, как на крыльях долетела до Сарайчика, около которого на льду её и встретило одиннадцати тысячное войско казахов. Запущенные, хотя и старенькие, но еще надежно работающие дроны, донесли о наличии противника и его диспозиции заранее. И вылетевшие по уральскому льду, в лоб русской дивизии, конные казахские тысячи, были встречены орудийное-ружейным огнем, из-за заранее развернутых поперек русла щитов гуляй-города. Первая атака противника захлебнулась, оставив на льду кучи трупов, казахи отскочили к своим основным силам. Настал черед русских наступать. И они пошли вперед. Медленно передвигая сани, с установленными на них щитами, жестко выдерживая равнение в линии щитов, уральцы накатывались на толпу казахского войска. Попытки затеять любимую 'степную карусель', сразу же пресекались егерями, огнем из винтовок. Попытка отступить, тоже не к чему не привела. Казахи уперлись спинами в берег Сарайчика, где у них скопились основные награбленные ценности и скот. Уйти в степь, бросив добычу, это было не выполнимо для степных богатуров, свыше из моральных и даже физических сил, ноги в прямом смысле слова не шли от добычи у некоторых из них. И тогда последовала вторая, убийственная для атакующих попытка сбит урусов с их позиций и втоптать их тела в речной лед. Устилая конскими и людскими тушами русло Яика, казахи раз за разом накатывались на линию русских щитов, откатывались назад, не дойдя до них, и снова бросаясь на пушки и ружья уральцев. После пятой попытки, когда уставшие воины казахского хана, на измученных конях, показав спину, начали откатываться на исходную, с фланга в их спины, с правого пологого берега, ударили две с половиной тысячи русской кованой конницы при поддержки на флангах десяти сотен легкой конницы. Удар свежей тяжелой конницы, по уставшей и в основной легкой конницы, для последней был страшен. Карабинные и пистольные залпы, выкосили часть воинов из задних рядов. Остальных нукеров из этих рядов снесли с седел рогатины закованных в броню всадников. После чего по спинам, шеям, головам и остальным частям тела, уже бегучих степных богатуров, прогулялся сорский булат, в виде сабельных клинков конных русских воинов. Окончательно более менее осмысленное бегство казахов, превратило в панический бег, удар ногайских сотен, согласно плану совместных действий подошедших во время сражения к месту битвы и нанесших удар по сигналу красных сигнальных ракет.