Русские во Второй мировой - Анатолий Уткин

Во-вторых, критически было воспринято поведение внешних по отношению к кольцу сил. Вместо того, чтобы немедленно, не теряя часа, создавать предпосылки удара извне, стратеги из Старобельска и Растенбурга переложили ответственность на люфтваффе, чьи руководители под взглядом Гитлера дали сверхоптимистические обещания.

В-третьих, мишенью дискуссий стал и Паулюс. Германский генерал должен уметь рисковать не только своими войсками, но и карьерой. Оправдана ли покорность генерал-полковника Паулюса в условиях, когда все вокруг начали прятаться за спинами друг друга? Не должен ли был подлинный талант (а Паулюс претендовал на такую репутацию) найти в себе силы для самостоятельного решения — ведь в «Вольфшанце» хуже, чем он, знали подлинные обстоятельства, в которых находились 6-я пехотная и 4-я танковая армии?

И современники, и нынешние германские историки утверждают, что у Гитлера не было дурных предзнаменований, он был абсолютно уверен в крепости позиций 6-й армии. «Der Fbhrer ist hinsichtlich der Lage der 6 Armee zuversichtlich».

Как бы там ни было, а немецкая военная наука дала сбой. Легко было в условиях наступления и побед принимать логику ефрейтора, объявившего себя главнокомандующим. Но вот наступили испытания, и военная каста Германии безропотно пошла за вождем, которого в частных беседах поклонники традиции Клаузевица и Мольтке-старшего ставили так низко.

Сталин, Жуков и Василевский считали самым важным после встречи двух фронтов укрепить внешнее кольцо окружения. У них не было иллюзий относительно того, что германское командование сделает все возможное для спасения так далеко зашедшей на восток элитной группировки Паулюса. Первые приказы: 1-я гвардейская и 5-я танковая армии создадут мощный заслон на восточном берегу рек Кривая и Чир. Линия внешней обороны пойдет вдоль железнодорожного полотна к Обливской, Суровикино, Рычковской. Эта линия обороны должна была прикрыть кольцо обороны с запада и юго-запада. На юге пять дивизий 51-й армии и 4-й кавалерийский корпус займут позиции от Громослав-ки до Уманцева. Сталин довольно долго говорил об этих планах с Василевским в ночь с 23-го на 24-е, и Василевский составил соответствующие директивы. Приказ без малейшего промедления занять указанные позиции был отдан уже утром 24 ноября.

Удивительно, но никаких проявлений радости не было видно со стороны Сталина. Он в эти часы пришел к выводу, что окружение могло быть более масштабным. Северокавказская группировка немцев стоит без движения, и этим нужно воспользоваться. Броситься вперед, взять Ростов и замкнуть еще и кавказское кольцо. 23 ноября Сталин делится своими соображениями с Василевским, а затем (мы цитируем) с Рокоссовским: «Как следует из доклада Михайлова (Василевского), 3-я моторизованная и 16-я бронетанковая дивизии противника либо целиком, либо частично выведены с вашего фронта… Это обстоятельство благоприятствует осуществлению армиями вашего фронта новых операций… Скажите Жадову, чтобы вел себя более активно и связал противника. Подтолкните Батова; он в текущей ситуации мог бы действовать более энергично».

Но говорить о Кавказе в эти дни можно было только в плане перспективного планирования. Жесткая задача сегодняшнего дня — ликвидировать сталинградскую группировку противника, поймать его в западню — это только полдела. Поздним вечером 28 ноября 1942 года Сталин позвонил Жукову в штаб Калининского фронта с вопросом, какие, по его мнению, меры следует предпринять для ликвидации сталинградской группировки немцев. Это была особенная ночь в такой особенной жизни Жукова. Рано утром он отвечает Сталину: «Окруженные немецкие войска сейчас, при создавшейся обстановке, без вспомогательного удара противника из района Нижне-Чирская — Котельниково на прорыв и выход из окружения не рискнут. Немецкое командование, видимо, будет стараться удержать в своих руках позиции в районе Сталинград — Вертячий — Мариновка — Карповка — совхоз «Горная поляна» и в кратчайший срок собрать в районе Нижне-Чирская — Котельниково ударную группу для прорыва фронта наших войск, образовать коридор для питания войск окруженной группы, а в последующем и вывода ее по этому коридору. При благоприятных для противника условиях этот коридор может быть образован на участке Мариновка — Ляпи-чев — Верхне-Чирская фронтом на север. Вторая сторона этого коридора, фронтом на юго-восток, — по линии Цыбенко — Зеты — Гнилов-ская — Шебалин.

Чтобы не допустить соединения нижне-чирской и котельниковской группировок противника со сталинградской и образования коридора, необходимо:

> как можно быстрее отбросить нижне-чирскую и котельников-скую группировки и создать плотный боевой порядок на линии Обливская — Тормосин — Котельниково. В районе Нижне-Чирская — Котельниково держать две группы танков, не меньше 100 танков в каждой, в качестве резерва;

> окруженную группу противника под Сталинградом разорвать на две части. Для чего… нанести рассекающий удар в направлении Бол. Россошка. Навстречу ему нанести удар в направлении Дубининской, высота 135. На всех остальных участках перейти к обороне и действовать лишь отдельными отрядами в целях истощения и изматывания противника.

После раскола окруженной группы противника на две части нужно… в первую очередь уничтожить более слабую группу, а затем всеми силами ударить по группе в районе Сталинграда».

Добавим также, что хотя Жуков и не добился успеха на Гжатском направлении, но главного из задуманного он достиг — немцы не только не сняли отсюда части для спасения Паулюса, но и, более того, направили сюда (а не Паулюсу) четыре танковые и одну механизированную дивизии.

По сведениям генерал-лейтенанта разведки П. А. Судоплатова, советское командование использовало «двойного» агента (Макс, он же Гейне), которого очень ценили люди Гелена — он был немалым лицом в штабе Рокоссовского и якобы ненавидел сталинский режим за два года, проведенных перед войной в заключении. За сведения о наступлении Красной Армии под Ржевом он получил от германского командования Железный крест. А от советского командования — орден Красной Звезды. Главное же в этой операции по дезинформации было выполнено — немцы были отвлечены от Сталинграда, поскольку Макс оповестил Берлин о начале 15 ноября операции подо Ржевом. Но не под Сталинградом.

Новые идеи

Никого не удивишь сентенцией, что аппетит приходит во время еды. Советское командование не знало об агонии в умах германских штабистов, об отсутствии в данном случае плана у германских генералов (имеющих планы на все случаи жизни), о роковом волюнтаризме Гитлера, оставлявшего приволжские дивизии вермахта фактически на заклание. Утром того же дня, когда посуровевший Паулюс читал предписание своего главнокомандующего, отчаянного исторического игрока, о создании «Festung Stalingrad», руководство сил окружения — мозг Сталинградской операции — Василевский, Говоров и командующий Военно-воздушными силами РККА генерал Новиков — отправились к генералу Голикову в его штаб Воронежского фронта. Речь шла о быстрой выработке плана «Сатурн» — развитии сталинградского успеха силами Воронежского и Юго-Западного фронтов посредством незамедлительного наступления по линии Миллерово — Ростов. Это замкнуло бы германскую группировку на Северном Кавказе и в целом обрубило бы южный фланг вермахта в России. Открылся бы выход на Украину, к углю Донбасса, к днепровскому индустриальному району.

Напомним, что советская военная промышленность испытывала реальные трудности в обеспечении углем. Добыча угля по сравнению с 1941 годом упала вдвое (об этом со всей серьезностью напоминает ответственный за оборонную промышленность секретарь ЦК ВКП(б) Вознесенский в ноябре 1942 года). Критически важный Челябинский танковый завод не мог использовать все свои мощности из-за отсутствия необходимой энергии. Чернозем Северного Кавказа был не менее важен для голодающей страны. Как и нефть Грозного и Майкопа.

Не все идет по плану в России. Главком ВВС Новиков лично инструктировал летчиков ночной бомбардировочной авиации по поводу малейших деталей переброски начсостава Ставки на поля грядущих битв юго-восточнее Сталинграда, вдоль течения Дона. Семь бомбардировщиков «Пе-2» отправились со столичных аэродромов в глухое ноябрьское небо со снегопадом и метелицей. Тяжелые машины вскоре после взлета потеряли друг друга, и шесть из них приземлились в экстремальных условиях. Василевский, хорошо знавший о лютом нетерпении Сталина, желавшего реализации «Сатурна», приземлился на колхозном дворе у Калача. Осоловевшие от неожиданности местные власти предоставили грузовик, и начальник Генерального штаба РККА выехал к ближайшей телефонной линии. Нужно сказать, что в целях конспирации офицеры Генштаба передвигались без специфических регалий и под вымышленными именами (Василевский был, как когда-то Петр Великий, Михайловым). Он в эти тяжелые часы думал только об одном — о судьбе генерала Ручкина, который вез с собой все оперативные документы. Но как раз к Ручкину судьба была благосклонна, и он единственный из всей группы благополучно сел на аэродром в Бутурлиновке (еще одно историческое имя, связанное с Переяславской радой, давшей историческую жизнь Украине), где летающих генералов Генштаба давно ждал прежний глава ГРУ РККА Голиков, столь влиятельный накануне войны.