Словарь-справочник по психоанализу - Валерий Лейбин

Основатель психоанализа считал, что при работе с пациентами не следует спешить ни с разъяснением сути переноса, ни с различного рода интерпретациями. До тех пор пока между аналитиком и пациентом не будут установлены тесная эмоциональная связь, доверие друг к другу и взаимопонимание, любая интерпретационная деятельность оказывается преждевременной. Как замечал З. Фрейд в работе «Введение в лечение» (1913), раскрытие тайного значения появляющихся у пациента мыслей, знакомство его с основными техническими процедурами анализа следует осуществлять не раньше, чем у пациента развивается перенос и «устанавливается настоящий раппорт».

В современной психоаналитической литературе большее внимание уделяется проблемам переноса и меньшее явлению раппорта. Тем не менее в некоторых исследованиях обсуждаются вопросы, связанные с выявлением отношений между переносом и раппортом, их спецификой и различиями. Общепризнанным считается лишь то, что без установления эмпатической связи, доверия и взаимопонимания между аналитиком и пациентом, трудно рассчитывать на какой-либо терапевтический успех в процессе психоаналитического лечения.

РАСКАЯНИЕ – глубокое переживание, вызывающее у человека не только сожаление по поводу содеянного, но и стремление не допускать подобное в дальнейшей жизни.

С психоаналитической точки зрения раскаяние сопряжено с противонравственными деяниями. Оно предполагает наличие чувств вины и совести. Поэтому понимание раскаяния невозможно без обращения к эмоциональным переживаниям человека, связанным с бессознательным чувством вины.

Представления о раскаянии содержались в работе З. Фрейда «Тотем и табу» (1913). Основываясь на исследованиях Ч. Дарвина, Р. Смита, Эткинсона, он выдвинул гипотезу, согласно которой на заре становления человечества в первобытной орде правил жестокий, ревнивый отец, приберегающий для себя самок, не допускающих до них своих подрастающих сыновей и изгоняющий их из орды. Однажды изгнанные братья объединились между собой, убили и съели отца, что естественно для каннибалов-дикарей. Устранив отца и утолив свою ненависть братья попали под власть усилившихся нежных душевных движений. «Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее здесь с испытанным всеми раскаянием». Под воздействием данного чувства братья осудили свой поступок, объявили недопустимым убийство заместителя отца тотема и отказались от освободившихся женщин. Так, по мнению З. Фрейда, из сознания вины сына были созданы два основных табу, запрещавшие в примитивном обществе отцеубийство и инцест, что послужило началом развития религии, нравственности, культуры.

В работе «Недовольство культурой» (1930) основатель психоанализа внес уточнение в понимание соотношений между раскаянием и виной. Он исходил из того, что раскаянием можно назвать то чувство вины, которое возникает после свершения чего-либо преступного. Оно относится только к деянию и предполагает наличие совести до деяния, то есть готовности почувствовать себя виновным. Возвращаясь к убийству праотца, З. Фрейд подчеркнул, что «раскаяние было результатом изначальной амбивалентности чувств по отношению к отцу: сыновья его ненавидели, но они его и любили». После удовлетворения ненависти в агрессии «любовь проявилась как раскаяние за содеянное, произошла идентификация «Сверх-Я с отцом». В наказание за отцеубийство власть отца получило Сверх-Я, налагающее запреты на повторение деяния. Поскольку склонность к агрессии против отца повторялась в последующих поколениях, то сохранившееся чувство вины усиливалось каждый раз при подавлении агрессии и перенесения ее в Сверх-Я. Из этого следует, что чувство вины обнаруживается независимо от того, произошло ли отцеубийство на самом деле или от него воздержались, в то время как раскаяние возникает после свершенного деяния.

Проблема раскаяния привлекла к себе внимание и других психоаналитиков. Так, Э. Фромм (1900–1980) считал, что подлинное раскаяние – это единственная форма человеческого опыта, которая может воспрепятствовать повторению однажды совершенного человеком преступления. «Раскаяние – это сильное аффективное чувство: раскаявшийся испытывает омерзение к себе самому и своим поступкам». Если нет раскаяния, то возникает впечатление, что преступления вовсе не было.

По мнению Э. Фромма, каждому следует задуматься о преступлениях, совершенных нами и нашими предками. Все нуждаются в том, чтобы покаяться открыто. Однако индивидуального раскаяния недостаточно, поскольку оно не затрагивает преступлений, совершенных группой, нацией и особенно государством, которое не подчиняется требованиям совести. Как полагал Э. Фромм, «до тех пор, пока мы не отважимся на «признание своей национальной вины», люди останутся в шорах стереотипного мышления: когда резко осуждаются преступления врагов при полной слепоте в оценке преступлений своего народа».

РАСЩЕПЛЕНИЕ – отделение одних психических представлений от других, внутренняя расчлененность психики на составляющие ее части, структурные образования.

В психопатологических исследованиях второй половины ХIХ века расщепление рассматривалось чаще всего в плане «раздвоения сознания». При этом далеко не всегда проводились различия между раздвоением сознания и расщеплением психики.

Возникновение психоанализа сопровождалось рассмотрением психики с точки зрения действенности в ней не только сознательных, но и бессознательных процессов. На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд использовал такие понятия, как «расщепление сознания». Затем он предпочел говорить о расчлененности психического аппарата на системы сознания, предсознательного и бессознательного. В 20-е гг., с использованием структурного подхода к анализу человеческой психики, в его поле зрения оказалась расщепленность психического аппарата на инстанции Оно, Я, Сверх-Я, что нашло свое отражение в работе «Я и Оно» (1923). И, наконец, в 30-е г г. З. Фрейд сосредоточил внимание на расщеплении Я, как это имело место, например, в его работе «Расщепление Я в защитном процессе», написанной в 1938 г., но опубликованной после его смерти.

При рассмотрении различий между неврозом и психозом З. Фрейд исходил из того, что в первом случае Я стоит на стороне реальности и подавляет импульсы Оно, в то время как во втором случае под воздействием влечений Оно Я отрывается от какого-то пласта реальности, то есть имеет место расщепление психики. Позднее, переосмысливая данное понимание различий между неврозом и психозом и обращаясь к проблеме фетишизма, он обратил внимание на факты «расщепленной установки фетишиста по вопросу относительно кастрации женщины». В работе «Фетишизм» (1927) З. Фрейд заметил, что в некоторых случаях сам фетиш оказывается тем, в построении чего находит отражение и отклонение, и утверждение кастрации. В том, что фетишист делает со своим фетишем в реальности или фантазии, часто сказывается «его расщепленная установка».

В психоаналитической литературе расщепление соотносится не только с патологическим, но и нормальным развитием человека. При этом различают расщепление объекта и расщепление Я. Так, М. Кляйн (1882–1960) считала, что в первые месяцы жизни младенец воспринимает материнскую грудь в качестве такого психического представления, которое расщепляется на две части – «хорошая», удовлетворяющая, и «плохая», фрустрирующая грудь. В последующие периоды развития ребенка расщепление способствует различению его отдельных переживаний, отделению его от внешних объектов, вычленению в самом себе наблюдателя и наблюдаемое.

При нормальном развитии человека расщепление Я способствует упорядочиванию переживаний, становлению самосознания. В случае патологии расщепление способно привести к фрагментации объектов на враждебные элементы, а выделение в Я наблюдателя может обернуться таким самостоятельным, не связанным с другими частями психики образованием, которое будет восприниматься в качестве постоянного врага, неустанно преследующего человека, осуществляющего надзор над его мышлением и поведением, оказывающего на него разрушительное воздействие изнутри.

Шотландский психотерапевт Р. Лэйнг (1927–1989) различал воплощенное и невоплощенное Я. В первом случае личность чувствует себя состоящей из плоти, крови и костей, биологически жизнеспособной, реальной. Во втором случае человек переживает свое Я как отдаленное или отстраненное от тела, причем невоплощенное Я становится сторонним наблюдателем того, что делает тело, и не вовлекается ни во что. Невоплощенное Я может стать своего рода гиперсознанием, которое развивает с самим собой и с телом сложные взаимоотношения.