Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Сейчас вокруг находилось больше людей Кесара, чем прежде. Должно быть, раньше они стояли на дальних холмах. Даже так, сохраняя расслабленный и непринужденный вид, они выглядели угрожающе. Можно не сомневаться — лорда Кесара никто и пальцем не тронет. Его даже не посмеют отравить во время роскошного ужина на лоне природы, куда он приглашен в качестве официального союзника Дорфара. Полная беспечность Кесара свидетельствовала, что он, как всегда, все досконально рассчитал, и самая возможность случайного злодейства исключена начисто.

Гроза началась, когда они перевалили за первый холм.

Но еще до того, как ударил гром и хлынул дождь, мысли Рармона неожиданно повернули в другом направлении. И теперь, направляя колесницу сквозь потоки воды, он гадал, не стоит ли ему предупредить Ральданаша. Затем у него возник мгновенный порыв заранее известить обо всем Кесара. Но по здравом размышлении он отверг оба варианта.

Прошло уже восемь с половиной лет. И если за праздничным столом напротив Кесара окажется красноволосая копия Вал-Нардии, то, скорее всего, это не будет иметь никакого значения.

Солнце уже давно село. Дождь по-прежнему хлестал, изливаясь на небольшой лагерь, на скорую руку разбитый у речки.

В большом королевском шатре было сервировано пятьдесят шесть блюд. Взор гостей услаждали дорфарианские танцовщицы, девушки из Кумы подливали гостям вино. Но этим женское общество и ограничивалось — офицеры не привели своих дам, младшая супруга Повелителя Гроз тоже отсутствовала. Распоряжение пришло, когда уже зажгли светильники, — Ральданаш вежливо попросил ее покинуть шатер, ибо поводом для пира был всего лишь небольшой праздник, не имеющий общественного значения.

Когда доели первую перемену блюд и подали вторую, а из ярко освещенного шатра донеслась громкая музыка, принцесса подслушала разговор помощников Ральданаша, которым не терпелось поделиться с кем-нибудь тем, что они услышали на совещании. Новостей накопилось много, и весь Дорфар должен был немедленно узнать их.

Улис-Анет не интересовалась политическими раскладами, ибо ей отводилась в них слишком незначительная роль. Поэтому имя Кесара эм Кармисса оставалось для нее не более чем именем. То, что она слышала об этом человеке — тиран и возможный враг, — не вызывало желания общаться с ним, но даже это не имело для нее особого значения.

Однако ее снедало беспокойство. Заснуть не получалось, а необходимость сидеть в закрытом шатре, куда ее отвела одна из дам, ничуть не радовала принцессу.

Снаружи, под дождем, стоял на часах один из солдат Айроса.

Принцесса окинула мысленным взором жизнь, которую ей отныне придется вести, и то, что она увидела, заставило ее расплакаться. В своем унизительном положении Улис-Анет не ждала от будущего ничего хорошего. Но мудрость подсказывала ей, что нет ничего глупее слез.

Человек встал у входа, стряхивая дождевые капли с плаща.

— Добрый вечер, Бийх, — произнес Рармон.

— Великие боги, Рэм! Ни за что бы не подумал, что ты меня вспомнишь!

— Мне кажется, Бийх, что ты и сейчас не думаешь. Теперь я уже не Рэм.

Сначала истрисский солдат решил обидеться, но затем смирился.

— Да, вы высоко поднялись в этой жизни. Прошу прощения, мой лорд.

— Итак, — кивнул Рармон, — ты здесь по поручению Кесара. Что ему надо от меня?

— Он хочет увидеться с вами.

— Мы виделись во время ужина.

— Увидеться наедине, лорд Рэм… то есть Рармон.

— Нет.

Бийх уставился на старого товарища. Он был еще одним из Девятых в тайной гвардии Кесара, но, в отличие от Рэма, так и не поднялся по жизненной лестнице, оставшись простым солдатом и посыльным.

— Но, мой лорд…

— Твой король мог бы подумать, как будет выглядеть со стороны, если я тайно прошмыгну в его шатер, а потом назад, — внушительно произнес Рармон. — Будь добр, напомни ему, что я больше не состою у него на службе.

Бийх помедлил, видимо, не веря своим ушам, затем развернулся и скрылся за стеной дождя. Рармон уселся на стул и приготовился ждать.

Не исключено, что Кесару придет в голову банально убить его. Но вряд ли это случится прямо здесь, на нейтральной земле для дипломатических переговоров. Сейчас все слишком остро и нестабильно, чтобы решиться на такой шаг, как убийство… Рармон ощущал, что до сих пор не знает чего-то существенного, что не должно ускользнуть от него.

Однако он знал, что сделает Кесар.

Ждать пришлось менее получаса. В плеске дождя раздался шум шагов и вспыхнули дымные огни двух факелов. Пришельцы перебросились словами с дежурившими снаружи людьми Рармона — один из них порывался войти в шатер с докладом, но был вежливо отстранен. Вместо него появился солдат Кесара, поставил на пол большой кувшин вина и удалился. Следом за ним вошел сам Кесар.

Казалось, что он наполнил шатер наэлектризованной тьмой. Это было что-то нематериальное, но чрезвычайно мощное.

Совсем так же, как восемь лет назад, когда Рармон прощался с ним в Истрисе, Кесар сбросил мокрый плащ, на котором играли блики от светильников и тени.

— Наш приход сюда был ярким и шумным, — сказал он вместо приветствия. — Твой король обязан знать, что я здесь. По крайней мере, мы приложили для этого все усилия.

— Отравлено? — Рармон указал на кувшин с вином. — Или я достоин лишь ножа в спину?

Кесар пристально взглянул на него.

— Встань, — приказал он.

Медленно, без видимого усилия Рармон поднялся. По лицу Кесара нельзя было прочесть никакого намека, никакой разгадки происходящего.

— Теперь расскажи, где ты оставил ребенка моей сестры.

Рармон внутренне собрался. Тот человек, которым он был, и тот, которым мог быть сейчас, — он соединил их и велел им отвечать.

— В Ланне, мой лорд.

— Где именно в Ланне?

— Пираты захватили корабль Дхола — вы должны были слышать об этом. Я доставил их на берег. И там девушка сбежала от меня и унесла ребенка.

— Значит, ты признаешь, что подвел меня тогда. Пытался  ли ты искать ребенка?

— Да, мой лорд.

Кесар помолчал, но продолжения не последовало.

— И что же ты нашел? — спросил он наконец.

— Волков, — произнеся это слово, Рармон почувствовал, как когти непостижимого рока сомкнулись на его плече. Почему он пошел по неверному пути? Не оттого ли, что сверхъестественный вариант событий был неприемлем для него? А может быть, оттого, что ненавидел Кесара — или оттого, что все еще был привязан к нему?

Вероятно, самого Кесара не так уж заботило все это. Для него ребенок был просто болтающейся нитью, которую можно обрезать или привязать — ничего иного с ней не сделаешь. И точно такой же болтающейся нитью был Рармон, которого можно убить или забыть. Или сначала убить, а потом забыть.