Пес войны. Трилогия. - Ерофей Трофимов

– Ты уверен, что у нас получится? – задумчиво спросил Квон.

– Даже не сомневаюсь. Вы в состоянии удержать несколько человек в ступоре ровно одну минуту? – быстро спросил Араб.

– Да, но зачем?

– Вы удерживаете их, а я вырубаю. Так будет лучше всего. И для нас, и для них.

– Но ты же сказал, что никто не пострадает! – растерялся Майк.

– Нет, я сказал, что никто не умрёт. Я просто вырублю их, а потом мы заберём девчонку. Так мы отвлечём внимание от своих способностей и избавим ребят от долгого разбирательства и очень возможного наказания. В АНБ хорошо знают мои способности по части мордобоя, так что сильно их не накажут. Пара синяков не в счёт.

– Боюсь, после знакомства с твоими кулаками парой синяков не обойдётся, – усмехнулся в ответ Квон.

– Главное, чтобы вы их удержали, тогда всё обойдётся быстро и без шума. Сами понимаете, если ктото начнёт брыкаться и шуметь, мне придётся пойти на крайние меры, а я этого очень не хочу. Всегда старался избегать лишней крови.

– Мы их удержим, брат, – твёрдо пообещал Майк, и Квон кивнул, молча поддерживая приятеля.

Они пересекли границу ранним утром, когда еще не совсем рассвело, и таможенник едва не засыпал, героическим усилием удерживая себя на ногах. Не глядя шлёпнув в паспорта штампы, он вернул их сидевшему за рулём Квону и, нажав на кнопку, поднял шлагбаум.

Дождавшись, когда они отъедут от границы, Араб снова сел за руль, и приятели в очередной раз удивились мастерству, с которым бывший наёмник помчался по хайвэю. К полудню они уже были в городе. Подогнав машину к ограде колледжа, Араб заглушил двигатель и, достав из кармана несколько фотографий, протянул их воинам.

– Посмотрите внимательно и постарайтесь запомнить всех троих. Это – директор отдела АНБ, Сторм. Это – сенатор Ливински. А это – его дочь, Сара. Несмотря на юный возраст, девочка отнюдь не непорочный цветочек, так что, небольшая встрясочка ей не помешает. Рассказывать обо всех её грехах я не буду, скажу только, что она считает себя неприкосновенной и на этом фоне совершает отнюдь не лицеприятные поступки. Сам сенатор – человек очень неприятный. Достаточно вспомнить, что именно по его приказу была схвачена моя семья. Ну, а остальное я вам уже рассказывал.

– Брат, если ты пытаешься таким образом заставить нас сделать всё, как надо, то можешь не стараться. Я дал слово и сделаю всё, как ты скажешь, – тихо произнёс Майк деревянным от напряжения голосом.

– Я не сомневаюсь в вас. Но вся беда в том, что у вас присутствует такое понятие, как совесть, и это может обернуться против вас. Это своего рода психологическая подготовка, чтобы потом вы не мучились чувством вины. Это не вы начали, так что пусть это чувство испытает сенатор.

Растерянно переглянувшись, воины дружно кивнули и принялись старательно изучать фотографии. Они просидели в машине почти три часа, когда наконец раздался звонок и учащиеся повалили к выходу. Внимательно всматриваясь в лица, Араб отслеживал проходящих мимо девушек. Неожиданно к воротам школы подъехал лимузин, и двое дюжих ребят, выскочив из него, встали так, чтобы блокировать любую попытку нападения. К автомобилю развинченной походкой подошла девица, волосы которой были окрашены в яркосиний цвет, и, небрежно швырнув в салон сумку, плюхнулась на сиденье. Захлопнув дверцу, телохранители нырнули в машину, и лимузин плавно тронулся с места. Бросив быстрый взгляд на часы, Араб запустил двигатель и не спеша пристроился за уехавшей машиной. Отпустив лимузин на пару десятков метров, он ехал следом, старательно соблюдая правила и не пытаясь высунуться изза едущего перед ним минивена. Небольшой семейный автобус бодро катил по улице, а из его окон то и дело высовывались детские рожицы.

– Самое счастливое время в человеческой жизни, – с улыбкой произнёс Майк, кивая на идущую впереди машину. – Ни проблем, ни забот, знай себе, развлекайся и не мешай родителям.

– Вот именно. Главное, чтобы родителям было хорошо, – усмехнулся в ответ Араб с непонятной интонацией в голосе.

– Прости, брат, я не понял твоего высказывания.

– Всё просто. Детство – это время, когда человек формируется. И если родители, вместо того, чтобы заботиться о духовном развитии малыша, всё своё время посвящают только накоплению богатств, то из ребёнка получается моральный урод. Потому что в него вкладывают свои воззрения окружающие, а это не значит, что они всегда правы, даже если это воспитатели детского сада.

– Чтото ты больно заумно высказался, – задумчиво проворчал Квон.

– Да нет тут ничего заумного. Детей в таком возрасте должны воспитывать родители, вот и всё.

– А если они работают?

– Вот в этом и заключается главная проблема. Государству не выгодно, чтобы молодые работоспособные женщины сидели дома и занимались воспитанием детей. Поэтому везде насаждается культ бизнеследи: женщины, успешной в бизнесе, имеющей большие деньги, огромный дом, роскошную машину. А детьми занимаются различные созданные государством структуры: детские сады, школы, колледжи. А в итоге, потеря всех общечеловеческих ценностей. Во главу угла поставлен его величество бизнес.

– Хочешь сказать, что государство специально насаждает подобные понятия? – удивился Майк.

– Конечно. Чем больше работающих, тем больше налогов. А чем больше налогов, тем спокойнее спит государство, – пожал плечами Араб.

Тем временем лимузин выкатился за город и, свернув на боковое ответвление дороги, поехал дальше. Бросив быстрый взгляд на вывеску, Араб мрачно хмыкнул и, свернув на обочину, заглушил мотор.

– Вот этого я не учёл, – задумчиво протянул он.

– Чего именно?

– Сенатор живёт в квартале для особо удачливых. Частная территория, где все знают друг друга в лицо. Даже охрана своя есть. На этом корыте мы будем там светиться, как фонарь ночью. Кроме того, нам будет просто не попасть на территорию посёлка. Придётся действовать по старинке.

– Это как? – с интересом спросил Квон.

– Пешочком, друг мой. Пешочком и через забор. Аккуратно, не привлекая к себе внимания, – усмехнулся Араб, выскальзывая на улицу.

– Эй, а нам что делать? – окликнул его Майк.

– Сидеть и высматривать нашу подопечную. Если чтото увидите, зовите. Только не орите на всю улицу. Тихонько, – с усмешкой добавил он, показывая пальцем себе на лоб.

Моментально сообразив, о чём он говорит, воины дружно кивнули и едва успели открыть рты, чтобы пообещать, что сделают всё как надо, как Араба и след простыл. Воины так и не поняли, как, а главное, куда он умудрился исчезнуть. Только что он стоял у машины, давая последние инструкции, и вот уже исчез, словно растворился.