Берсеркер - Фред Саберхаген

Буйство окончилось через минуту, когда полицейские дали в толпу залп газовыми гранатами с мощными транквилизаторами. Один человек из оцепления был убит, остальные сильно пострадали.

Сам Ордей балансировал на грани жизни и смерти. Медицинская помощь прибыла в последний момент, но все же удалось спасти жизнь в тканях его мозга, хотя изломанная шея и прочие полученные увечья практически изолировали его от остальных частей тела.

На следующий день к Ордею Каллисону доктора призвали ведущего киберпсихолога Зитца. Они спасали остатки жизни Ордея, но никак не могли наладить мостик общения с ним. Они хотели сказать ему, что делают все возможное и когда-нибудь, вероятно, должны будут признаться, что в нормальном виде его физический облик восстановить вряд ли удастся.

Психолог Эркюль погрузил зонды прямо в мозг Ордея, пытаясь передать ему эту информацию. Затем подключил речевые центры к вокодеру, загруженному записями собственного голоса Ордея, чтобы его интонации ничуть не отличались от тех, которые исходили бы из живой груди певца. И согласно первым требованиям калеки, зонды от моторных центров, управлявших пальцами Ордея, были подключены к музыкальной шкатулке.

После этого он тотчас же начал петь. Теперь его не сдерживала никакая необходимость прерываться для того, чтобы перевести дыхание. Он пел приказы окружающим его, говоря им, что надо сделать, и они повиновались. И пока он пел, в душу ни одного из них не закралось даже тени сомнения.

Они доставили его в космопорт. Затем поместили на борт его собственного корабля вместе с системой жизнеобеспечивающих трубок и кабелей, подающих питательные растворы и электричество. И, запрограммировав автопилот, как он приказал, отправили Ордея в путь, избранный им самим.

Эркюль узнал Ордея и Эври, как только нашел их, лежащих вместе в одном и том же экспериментальном боксе. Распознав работу собственных рук над мозгом Ордея, он все понял еще до того, как узор энцефалограмм в точности совпал с имеющимися у него эталонными записями.

От обоих почти ничего не осталось; если Ордей еще не утратил способности к пению, то уже никогда не смог бы возгласить песню.

— Болевые ощущения всего на два и пять процента выше нормального шумового уровня, — провозгласил помощник психолога, проводя рутинные измерения и даже не догадываясь, чью боль пытался судить. — Судя по всему, ни тот ни другой не испытывают чрезмерных страданий. Во всяком случае, в данный момент.

Тяжелой рукой Эркюль поднял свой штамп и отпечатал его на боксе: «Я подтверждаю, что в этом контейнере нет человеческой жизни».

Помощник поглядел на него с некоторым удивлением по поводу столь поспешного решения.

— Здесь есть некоторое совместное сознание, я бы сказал, распределенное между обоими субъектами. — Он говорил деловым, чуть ли не жизнерадостным тоном. Он занимался этим делом достаточно много часов и начал уже обвыкаться. Но Эркюль был непреклонен.

Ни наука, ни музыка, ни другие виды искусства не способны в полной мере выразить несгибаемый человеческий дух. Эта черта характера уходит корнями в слепой рост клеток, взмывает до высочайших вершин интеллекта — и распространена куда шире, чем мы догадываемся.

 ЩЕЛЧОК

Клаус Словенско пришел к выводу, что сражение в окрестном пространстве с планеты Водопад не разглядит ни одна живая душа — разумеется, если сражение вообще состоится.

Клаус стоял в одиночестве на вершине сорокаметровой дюны, вглядываясь в ночные небеса, пламенеющие звездами чуждого скопления Бусог, по большей части состоящего из бело-го-лубых гигантов, обычно являющих достойное зрелище уже сами по себе. Пожалуй, на подобном фоне самые чудовищные сполохи разрядов орудий межзвездных боевых кораблей покажутся жалким мерцанием. Конечно, если бой разыграется не в ближайших окрестностях.

Невидимый в ночи океан раскинулся до самого горизонта, заметного лишь потому, что в этом месте звезды исчезали. Клаус обернулся, чтобы еще раз оглядеть небосвод с другой стороны. С той стороны, ближе к северу, звездная россыпь раскинулась без конца и края. На северо-востоке за тонкой пеленой облаков низко над землей виднелся серебряный месяц, вполне соответствуя представлениям древних сценографов о том, как следовало бы выглядеть земной Луне на самом деле. И под этими роскошными небесами раскинулась пустыня размером в целый материк — сплошь камень да песок. Суша Водопада погружена в безмолвие, жутковатое для слуха землянина; тишину нарушает лишь ветер, журчание стерильных ручьев да изредка раскат грома или рокот самой земли.

Клаус продолжал медленно поворачиваться, пока снова не оказался лицом к югу. Снизу доносился баюкающий плеск ночного моря, создающий ложное ощущение, будто ты оказался в родных местах. Потянув воздух носом, Клаус пожал плечами, перестал таращиться на звезды и начал осторожно нащупывать дорогу шаг за шагом вниз по неровному склону дюны. Метрах в ста от него внизу находилась группа зданий, лабораторий и жилых домиков, жмущихся друг к другу, словно для того, чтобы не чувствовать одиночества, — единственное человеческое поселение на планете Водопад. Окна сегодня, как и обычно, весело сверкали огнями. Ино Вакруа решил, что устраивать затемнение просто-напросто бессмысленно, и никто не видел резона возражать. Если флот берсеркеров соберется сесть на Водопад, четверым беззащитным людям невозможно укрыться от взоров убийц.

Чуть ли не у самого подножия дюны Клаус вошел в ворота высокого забора из сплавленных вместе камней, призванного защитить поселение от наступления песков: из-за отсутствия наземной растительности, удерживающей дюны на месте, они становились порой чересчур напористыми.

Буквально в паре шагов от ворот Клаус распахнул незапирающуюся дверь главного входа в комфортабельный жилой комплекс, ведущую прямо в просторную гостиную, заставленную разнокалиберной мебелью, книгами, любительскими произведениями декоративно-прикладного искусства, а также малыми и средними аквариумами. Три человека, составлявших три четверти населения планеты, поглядели на вошедшего в ожидании новостей.

Его жена Дженни Сурья, одетая в шорты и свитер, причесанная не очень аккуратно, сидела перед небольшим компьютерным терминалом в дальнем углу комнаты, скрестив длинные изящные ноги. Подняв взгляд на Клауса, она нахмурилась, но как-то рассеянно, словно самые скверные новости волнуют ее лишь потому, что означают помехи в работе.

Чуть поближе к Клаусу склонился к стойке радиостанции сидящий в просторном кресле Ино Вакруа, научный руководитель базы. Должно быть, лет двадцать-тридцать назад он являл собой отличный образчик человеческой породы, пока едва не погиб во время налета берсеркеров на другую планету. Подлатать его врачи сумели, но вернуть прежний облик так и не смогли. Виднеющиеся из штанин шишковатые волосатые голени были немногим толще, чем у ребенка; цветастая рубашка висела на изувеченном торсе, как балахон. Рядом с ним сидела в кресле его жена Гленна Рейес, облаченная в чистый белый комбинезон — свою обычную рабочую одежду. Она была немногим моложе Вакруа, но бремя лет легло ей на плечи не таким тяжким грузом.

— Ничего не видно, — сообщил Клаус, широким взмахом изобразив полнейшую неподвижность небес.

— И не слышно, — проскрипел Вакруа, угрюмо кивнув в сторону радиостанции. На экранах устройства мерцали загадочные сполохи, из динамиков раздавалось тихое шипение и потрескивание, донесшееся сквозь пространство со звезд и более диковинных астрономических объектов, которые природа поместила в этом уголке Галактики.

Всего несколькими часами ранее, во время короткого осеннего дня Водопада, было слышно не в пример больше нынешнего. Повинуясь кодированной посылке, возвещающей о высшем приоритете жизненно важного сообщения, радиостанция с воем пробудилась, после чего проревела сообщение на весь дом и территорию базы, и люди без труда расслышали ее голос с расстояния в четыреста метров, где они собрались, чтобы полюбоваться на дельфинов.

— Морская Матка, говорит Трубный Глас. Хищники здесь, и мы попытаемся их отогнать. Держитесь. Повторяю...

Послание прозвучало еще раз, когда все четверо уже спешили к дому. Как только они переступили порог, радиостанция начала заново воспроизводить автоматически записанный сигнал. Гленна наконец отыскала засунутую куда-то книгу шифров, и они воспроизвели запись еще раз, чтобы окончательно убедиться в своих худших опасениях.

Код «Морская Матка» обозначал людей, оказавшихся на планете Водопад. Этот код приписали ей военные уже много лет назад, следуя общепринятой процедуре, но вряд ли воспользовались им хоть раз до сегодняшнего дня. «Трубный Глас», согласно книге, означал предупреждение о смертельной опасности; им могли воспользоваться лишь в том случае, если возникало подозрение, что берсеркеры уже находятся в системе Водопада или приближаются к ней. А под «хищниками», естественно, подразумевался не кто иной, как берсеркеры — неживые автономные боевые корабли, запрограммированные на уничтожение всего живого на своем пути. Первые берсеркеры были построены много веков назад, во время безумия какой-то звездной войны между расами, давным-давно исчезнувшими с лица Вселенной. Теперь же эта война переросла в хроническое противостояние между берсеркерами и вышедшим на просторы Галактики земным человечеством, затянувшееся на тысячу стандартных лет.