Тень Саганами - Дэвид Вебер

Но, по крайней мере, он мог позаботиться о том, чтобы некому было праздновать их триумф.

Дверь лифта открылась, и через неё на мостик вбежал гардемарин Пауло д'Ареццо.

Терехов заметил его; Хелен же была настолько сильно сконцентрирована на данных её разведывательных массивов и на назревающем ракетном бою с приближающимися линейными крейсерами, что даже не обратила на него внимания.

— Простите, сэр, — сказал Пауло, на время останавливаясь рядом с капитанским креслом. — Этот взрыв оглушил меня на пару минут. Боюсь, он также повредил мою станцию РЭБ. Так что я прибежал сюда, проверить, не нужны ли лейтенанту Багвеллу лишние руки.

Терехов заметил, что на правом виске молодого человека была кровь, и что по всей правой стороне его лица начинал расплываться кровоподтёк. Но он был на ногах, и он был здесь, поэтому капитан слегка улыбнулся, и указал на Багвелла.

— Только не толкаете его под локоть, Пауло, — сказал он, и гардемарин, улыбнувшись наполовину маниакальной улыбкой, поспешил к Багвеллу.

Сверхъестественно увеличившийся мантикорский залп обрушился на "Ураган".

Хорстер не был уверен, сколько реальных ударных ракет смогли сбить "Циклон" и "Ураган". По меньшей мере несколько. Но множество прорвалось, и настала очередь "Урагана" дергаться в агонии, когда в него вонзились рентгеновские иглы. Они обрушились по всему корпусу, разрывая его, словно демоны, но, в отличие от "Тайфуна", он перенёс удары без особых повреждений, и Хорстер оскалился, словно отходящий от нокдауна боксер. Вот что значит быть линейным крейсером, сражающимся с тяжелыми!

— Выходим на дальность стрельбы ракетами через двадцать секунд, коммодор!

— Дивизиону разворот направо. Открыть орудийные порты левого борта.

— Есть, сэр.

Два выживших линейных крейсера развернулись направо, левым бортом к противнику, и Хорстер мысленно выдал себе затрещину. Ему следовало сделать это раньше. Он слишком зациклился на преследовании врагов, на ускорении прямо на них. Ему следовало, не обращая внимания на действия манти, пожертвовать скоростью сближения для того, чтобы задействовать бортовые сенсоры и дополнительные средства ПРО. Но он был уверен в мощи своей брони и эффективности своих систем РЭБ… по крайней мере, пока не взорвался "Тайфун".

Они только начали разворот, когда открыл огонь второй тяжелый крейсер манти. Несколько секунд спустя его примеру последовали все уцелевшие мантикорские корабли.

"Гескапума" и "Эгида" были единственными кораблями в покалеченной эскадре Терехова со способностью стрелять по одной цели обоими бортами. У легкого крейсера было двадцать пусковых. У "Колдуна" по наименее поврежденному борту было шестнадцать. На "Янычаре" оставалось восемь, на "Арии" — шесть, а у серьёзно искалеченного "Дерзкого" их было три. Вместе это составляло восемьдесят восемь пусковых. Минимальное время цикла пусковых у "Колдуна", "Янычара" и "Эгиды" составляло восемь секунд, а у устаревших "Арии" и "Дерзкого" — четырнадцать секунд. Но перегрузка обороны линейных крейсеров требовало массированного огня, так что равняться следовало на самый медленный цикл перезарядки.

"Гескапума" потратила четыреста шестьдесят пять ракет Марк-16 и шестьдесят из ста тридцати платформ РЭБ. У неё осталось только шестьсот тридцать ударных птичек — только на восемнадцать двойных залпов, но у её спутников были полные погреба, а Айварс Терехов менее всего желал подпустить два неповрежденных линейных крейсера на дальность стрельбы энергетическим оружием по его покалеченным кораблям. Чтобы что-то с этим поделать у остальной эскадры было около одиннадцати минут на концентрированный ракетный обстрел, что являлось подлинной причиной того, почему он потратил так много ракет, пока только "Гексапума" могла атаковать противника, но у неё самой ракет оставалось только на пять минут.

Анализ Гатри Багвелла возможностей РЭБ противника разошелся по всей эскадре, и, пусть у них не было досягаемости "Гексапумы", даже старые эсминцы почти могли сравниться с ней по возможности преодоления обороны врага на той дистанции, на которой они могли его достать.

Если они не смогут остановить или, по крайней мере, серьёзно повредить этих приближающихся левиафанов прежде чем обе группы сойдутся в ближнем бою, не будет никакого "завтра", так что как только дистанция упала до 11,4 миллионов километров, они открыли беглый огонь максимальным возможным для "Гексапумы" темпом.

Янко Хорстер осознал, что совершил и другую ошибку, гораздо худшую, чем не развернуться бортом пораньше. У каждого из его линейных крейсеров по борту было по двадцать девять пусковых. С исчезновением "Тайфуна" это давало ему пятьдесят восемь пусковых — две трети от мантикорских — с минимальным циклом перезарядки в тридцать пять секунд. Хуже того, его тактики ничего не знали о системах РЭБ манти, в то время как быстро и пугающе стало очевидно, что командир манти за время сближения выяснил очень много о его РЭБ.

Его люди старались, как могли, но семи недель комбинации занятий на тренажёрах и практических тренировок было недостаточно. Это не стало их второй натурой, не стало инстинктом. Легкая задержка в ответных действиях, сбои в цепочках принятия решений могли быть несущественны против любого другого флота Пограничья. Но он столкнулся не с флотом Пограничья. Ему противостоял Королевский Флот Мантикоры, а эта было ошибкой из тех, которые мало кто переживал.

В течении следующих двухсот шестнадцати секунд эсминцы и крейсера Айварса Терехова выпустили девятьсот девяносто ударных ракет и сто двадцать "Зуделок" и "Драконьих Зубов". Семьсот тринадцать ракет и семьдесят девять птичек РЭБ были выпущены до того как сдетонировал первый залп. За то же самое время "Циклон" и "Ураган" выпустили триста тридцать шесть ракет… среди которых не было ни одной специализированной платформы РЭБ.

Это была бойня.

Мантикорские ракеты прошли сквозь электронные средства защиты Мониканцев словно раскалённые шила. Противоракеты смогли сбить десятки, кластеры ПРО ещё больше, но на каждую сбитую ракету приходилось по пять прорвавшихся. Системы слежения линейных крейсеров были просто перегружены фальшивыми образами боеголовок, создаваемыми "Драконьими Зубами". Их сенсоры были оглушены ослепляющими вспышками помех. Они были третьесортным флотом, сражающимся с теми, кто вполне мог претендовать на статус лучшего боевого флота исследованной галактики, и уступали им во всём, кроме храбрости.

Янко Хорстер видел приближение конца. И понимал, что даже "эксперты" "Технодайн" недооценили огромное технологическое превосходство мантикорского флота над их оборудованием. Понимал, с ещё большей горечью, насколько уступали его команды — и он сам — командам тех кораблей манти. Его корабли были линейными крейсерами, намного сильнее бронированными и вооруженными, чем любой из противников. Но какой толк от брони, когда её разрывают, разламывают и пробивают сотни и сотни лазерных боеголовок? Какая польза от могучих батарей энергетических орудий, когда они уничтожены, превращены в месиво обломков и гибнущих людей до того, как они успели подойти к противнику на дистанцию открытия огня?

Сам космос казалось, содрогался вокруг двух кораблей, корчащихся в огненном горне, окруженных бурлящим очагом ядерных взрывов, когда одна за другой лазерные боеголовки взрывались и обрушивали на них свою ярость. Броня и обшивка корпуса разлетались обломками, воздух, словно кровь, вытекал из зияющих ран, а люди гибли. Некоторые мгновенно, словно по щелчку выключателя, а некоторые — стеная в невыносимой агонии, одинокие и оказавшиеся в ловушке в обломках своих кораблей.

К моменту, когда "Циклон" и "Ураган" достигли дистанции досягаемости энергетического огня до ближайшего мантикорского корабля, они мало чем отличались от пустых корпусов, лишенные клиньев и энергии, теряющие воздух, разбрасывающие спасательные капсулы и обломки.

Но они погибли не в одиночестве. Как бы они не уступали противнику, как бы плохо тренированными не были, какой бы несовершенной не была их доктрина, с отвагой у них всё было в порядке. Как бы оправданы ни были действия Айварса Терехова, ярость, которую они испытали в ответ на его атаку, изливалась чистым огненным потоком. Три сотни их ракет достигли эскадры Терехова перед тем, как их поглотило яростное пламя его атаки. Эсминец "Янычар" и легкий крейсер "Дерзкий" погибли вместе с ними. "Гескапума", "Колдун", "Эгида" и "Ария" выжили. Четыре корабля, всё что осталось от эскадры Терехова, и все они были серьёзно повреждены.

— … а врач коммандер Симмонс благополучно покинул "Бдительный" на боте полном раненных перед тем, как тот взорвался. Они сейчас направляются прямо к нам, сэр, — устало доложил Амаль Нагчадхури. Поскольку Анстен Фицджеральд всё ещё оставался без сознания, Наоми Каплан пострадала гораздо серьёзнее его, а Джинджер Льюис занималась титанической работой, разбираясь с тяжёлыми ранами "Гексапумы", Нагчадхури исполнял обязанности старпома Терехова. Он выглядел изможденным, еле стоящим на ногах, и Терехов сочувствовал ему, поскольку чувствовал себя также.