Обнаженный Бог: Финал - Питер Гамильтон

Капсула Андре вспыхнула и помчалась сквозь атмосферу вниз, набирая 7 g, пик своих возможностей. Она стремительно падала через слой низких облаков и раскрыла парашют за пятьсот метров от земли. За два километра от поверхности в течение полусекунды взорвались тормозные ракеты, погасив конечную скорость капсулы, и парашют раскрылся.

Капсула с силой ударилась о неровную землю так, что от удара онемели кости. Андре в шоке почти перестал дышать от боли, идущей по всему позвоночнику. И даже при этом он оправился первым и отцепил свои привязные ремни. Люк был грубым, как и все, что находилось в капсуле. Еще чудо, что они добрались сюда живыми. Андре дернул за открывающую выход ручку.

Они приземлились в широкой долине с постепенно поднимающимися краями и быстрым потоком с каменистым дном, протекающим посередине. Местный аналог травы был безжизненного серо-зеленого цвета, его монотонность нарушали только два увядших карликовых кустика. Холодный ветер дул на капсулу, неся с собой крошечные зернышки белого льда. Андре сильно задрожал, мороз был много ниже точки замерзания. Он раньше уже подумывал о том, чтобы собрать свою часть багажа из грузового отделения, которая звенела на дне капсулы, и уйти, покинув своих товарищей по ссылке. Теперь следовало бы выполнить это действие.

Когда Андре оглянулся на другую сторону долины, он удивился, увидев четкие обтекаемые контуры капсул жизнеобеспечения космического корабля, зарывшихся в почву. Он мог различить по крайней мере сорок штук. Более точный подсчет показал бы Андре, что добрых шестнадцать космических кораблей принимали участие в инциденте, из-за которого все они были изгнаны сюда.

Одинокая фигура с усилием пробиралась по мерзлой земле к капсуле. Молодой человек в черной меховой куртке с луком за плечами. Он остановился возле самого люка, положил руки на бедра и улыбнулся Андре.

– И доброе вам утро, сэр; Чарльз Монтгомери Дэвид Филтон-Асквит к вашим услугам, – произнес он. – Добро пожаловать в Счастливую Долину.

* * *

Вода в ванне пахла мандаринами; ее поверхность покрывали пузыри на глубине десяти сантиметров. Иона погрузилась в воду температуры тела с довольным стоном, скользя по мрамору до тех пор, пока стала видна только ее голова.

– Ух ты, как здорово.

– Тебе бы надо больше расслабиться, – сказал Транквиллити. – Я ведь могу руководить всей деятельностью.

– Знаю, но всем нужен личный контакт; я уже начинаю чувствовать себя больше няней, чем диктатором. И я все еще не решила, что делать с проектным Леймилским Центром.

– Большинство работающих в нем теперь находятся в годичном отпуске по договоренности со своим университетом. Уменьшить количество работ будет просто.

– Да. Но я чувствую, что мы должны извлечь больше пользы из ресурсов, обратить их на что-то новое. В конце концов мы с тобой все эти дни остались без технической работы.

– Забавная точка зрения.

– Подумай об этом, мы должны найти для себя какую-то другую деятельность. Я положительно не хочу оставаться здесь.

Иона позволила образам с внешних чувствительных клеток оболочки замерцать у нее в мозгу. Орбита Юпитера была оживленной от полетов звездных кораблей, и адамистских, и космоястребов. Две крупные индустриальные станции, специализировавшиеся на синтетической органике, направлялись на Этру, где они смогут начать ремонт поврежденной оболочки юного обиталища. Джошуа передвинул все сорок с небольшим юных обиталищ, находящихся на первой стадии развития, на орбиту над великолепным оранжевым газовым гигантом.

– Эта звездная система сделается центром революции, – сказал Транквиллити.

– Тем больше причин, чтобы мы отправились куда-нибудь еще. Каков теперь наш статус?

Ее сознание пролетело по обиталищу, отмечая состояние индукционных кабелей, парковой территории, осветительных труб, широкого кольца энергетических камер. Атомные генераторы посадочной полосы все еще потребляли на семьдесят процентов энергию Транквиллити.

– Как ты насчет того, чтобы вернуться домой?

– Домой?

– На Кулу.

– Это что же, тайная попытка унаследовать трон? Да у твоих королевских родственников будет коллективный сердечный приступ.

– Но они едва ли смогут отказать мне, только не после того, как мы столько вложили в Освобождение. Теоретически мы являемся герцогством королевства Кулу. И там, вокруг Таррона, многие развивают активность. Я убеждена, что большинству шабашников больше понравилось бы устроиться здесь. А мы чрезвычайно ценное приобретение для любой звездной системы.

– Почему?

– Как носители и распространители революции. Мы биотехи, а они самые упорные противники биотехов в Конфедерации. И все же они используют биотехов при первом же признаке какой-то неприятности. Это трещина, которую мы должны ликвидировать своим присутствием. Необходимо прекратить эту дикую техническую сегрегацию. Она никому не приносит пользы. И шанс для этого имеется в этих новых начинаниях, о которых я говорила. Еще одна маленькая перемена, которую можно добавить к наступлению всеобщей культурной реформы.

– Это будет нелегко.

– Я знаю. Но ты должна признать, здесь было ужасно спокойно с тех пор, как уехал Джошуа.

– Я все еще нахожу, что в это трудно поверить. Чтобы отдать «Леди Макбет» брату и отказаться от полетов! Будет ли он счастлив, живя на Норфолке? Там все так спокойно и мирно.

Иона засмеялась и потянулась за резным хрустальным кубком Норфолкских слез. Она любовалась сказочным напитком, как если бы это была последняя капля, оставшаяся во вселенной.

– Я думаю, пора устроить так, чтобы повсюду стало малость побольше шуму.

* * *

Сиринкс и Рубен терпеливо стояли в комнате ожидания госпиталя, когда собиралась группа психологов. Некоторых из них она знала по своему курсу терапевтического лечения и обменялась с ними теплыми приветствиями.

– Это так волнующе, – сказал «Энон». – Последний акт, который мы сыграем в этой саге.

– А тебе только и хочется взлететь, – поддразнила она.

– Конечно, когда звезды Конфедерации так близко, теперь будет гораздо больше полетов. Мы повидали технику киинтов, и я не сомневаюсь, что атомное горючее будет использоваться куда больше.

– Интересно все-таки, что это будут за полеты. Может быть, мы возьмемся за организацию развлекательных круизов.

– Я все еще люблю тебя.

Она засмеялась:

– А я тебя, любовь моя, – она сильнее сжала свою руку на талии у Рубена. – Мне кажется, я уже могу начинать рожать детей. Мы побывали перед лицом худшей из опасностей, мы летали по ту сторону туманности, а теперь жизнь меняется. Я хочу быть ее частицей, обнять все то, что происходит, на свой человеческий манер, какой для нас возможен.