Многорукий бог Далайна. Свет в окошке - Святослав Логинов

Вы, те у кого прочная крыша над головой и жаркий огонь в очаге, кто ест горячее мясо и слушает сказителя, вспомните в эту минуту о тех, кто голоден и замерзает в пути. Вспоминайте и слушайте о древних временах, о веке счастья, когда люди не знали, что такое голод, холод и болезни. Мир в те счастливые времена был молод и мал, но люди ни в чем не знали недостатка. Хлеб родился сам, реки текли вином, и на земле не бывало зимы.

В ту пору миром правил древний Ёроол-Гуй. Дни и ночи проводил он в заботах о людях, украшая их землю и преумножая богатства. Бесчисленными своими руками совершал он всю тяжкую и грязную работу, так что людям оставалось лишь радоваться и праздновать каждый день. И если одному из людей недоставало чего-то для счастья, он приходил к далайну, где жил заботливый бог, и восклицал: «О отец мой, Ёроол-Гуй! Радость исчезла с моего лица!» — и тогда Ёроол-Гуй всплывал и молча делал так, чтобы никто не видел недостатка даже в самых редкостных вещах. Единственное, в чем знавали люди затруднение: что бы еще пожелать?

Но недаром говорится: была бы сырость, а гниль сама заведется. Жили между людей злые духи — шоораны. Не было им ни сна, ни покоя, пока не навредят кому-нибудь. Пакостили шоораны как только могли, да не много успевали, ведь каждого человека охраняла рука могучего Ёроол-Гуя. И оттого исходили шоораны злобой на доброго бога.

Среди всех шооранов самым хитрым был один по имени Илбэч. Он созвал своих братьев и сказал им:

— Никогда нам не сотворить настоящего зла, покуда жив бессмертный Ёроол-Гуй. Пойдем, завалим камнями бездонный далайн, убьем Ёроол-Гуя, и жизнь свернется с правильного пути.

Шоораны тучей ринулись к далайну, но могучий Ёроол-Гуй встал им навстречу, и злые бесы обратились в бегство, а многие были побиты и не вернулись домой.

Тогда кровожадный шооран Илбэч собрал уцелевших и сказал иные слова:

— Никогда нам, злым шооранам, не побороть сильного Ёроол-Гуя, но мы можем справиться с ним коварством. Пусть люди сами завалят камнями бездонный далайн.

И вот злобные шоораны пошли к людям.

— Ёроол-Гуй обманывает вас, — говорили они. — Он дает вам то, что похуже, и кормит отбросами. Зачем ждать, пока немой урод подарит вам что-нибудь, не лучше ли пойти и самим забрать все богатства далайна?..

Так нашептывали они много дней, и люди стали прислушиваться к коварным речам и говорить:

— Ёроол-Гуй не любит нас, он прячет сокровища от людских глаз. Пойдем, засыплем далайн и станем хозяевами всего!

И однажды ночью обманутые люди пришли к далайну и скинули в него большие камни, чтобы многорукий Ёроол-Гуй не мог всплыть. Они бросали камни, пока вместо бездонного далайна не выросла каменная гора. А шоораны ходили между работающими и хвалили их, но в душе смеялись над простецами.

И когда люди убили бога, наступило царство зла, и лишь в легендах сохранилась память о той поре, когда хлеб рос сам, а море само выносило на берег сокровища глубин. Ныне всякое добро дается непосильным трудом, и лишь злу живется привольно. Но люди знают, что в недрах земли спит заваленный камнями бессмертный Ёроол-Гуй. Когда-нибудь он проснется, встанет над миром, покарает гнусных шооранов, а людей простит, ибо не ведали, что творят.

И на землю вернется золотой век.

Глава 13

Приближались осенние дни. Последний урожай, пусть и не очень богатый, был снят, вино из лесной ягоды перебродило и радовало глаз оттенками красного, лилового, золотистого цветов. Из лесу тащили орехи и грибы, на болоте в дополнение к хлебу копали мучной корень. Подросших бовэров еще не начинали колоть, но охота на дикого зверя была удачной, и мяса хватало. К тому же, в этом году дали первые плоды долго болевшие туйваны, и люди вновь вспомнили вкус сластей.

Приближалось время свадеб.

Первыми играли свадьбы поселки Нижнего Поречья. Молодой удачливый охотник рртоон брал в жены юную красавицу Бутай. Девушка жила вдвоем с матерью и была бедна, хотя кто теперь может сказать: беден человек или богат? Земли вокруг сколько угодно: хватило сил расчистить и засадить поле — вот ты и богач. А жемчуг, что сохранился у некоторых — он для красоты, а не для богатства. В хорошую пору он поднимается в цене, а в голод — сам ешь свой жемчуг. Былые сокровища — что-то вроде ухэров, стоящих на деревенской площади, старых растрескавшихся под дождями. Эти ухэры уже никогда не выстрелят: нет нойта, хитин больше не в ходу, да и харвах не из чего готовить, так что молодежь лишь из сказок знает об огненной пальбе.

Совсем иное дело — вещи из редкой кости, какой не встретишь в новые времена. Только у кого они есть? Если что и было, то осталось наверху попрятанное в тайники и укромные углы.

Поэтому никто не называл брак рртоона неравным, хотя старики и шептались, что не дело, когда у невесты нет ни перламутровой подвески, ни иного украшения из «старых» дней. Но все громкие поздравления и заушные перешептывания разом стихли, когда в разгар праздника на площади перед накрытыми столами появилась знакомая всем фигура илбэча.

Жил колдун далеко отсюда, чуть не у самой Белой вершины, в местах, куда люди без надобности не хаживали. В поселках появлялся редко, только для того, чтобы сменять на хлеб ножи, которые он вытачивал у себя из полосок сланца. Ножи были замечательны, но мало кто осмеливался пользоваться тем, что изготовил илбэч. Ножи брали и хранили словно опасный амулет, не смея ни выбросить, ни использовать по назначению. Зато подарки илбэча, от которых тоже не можно было отнекиваться, приносили либо долгое счастье, либо скорую смерть. Потому и замерли пирующие, увидев идущего чудодея.

Шооран подошел к невесте.

— Я принес тебе подарок, — сказал он.

Шооран извлек из-за пазухи сверток, развернул туго шуршащую бересту и протянул испуганной девушке два слепящих белизной костяных полумесяца. Немного оставалось в мире людей, видавших прежде подобное сокровище, но все, даже самые молодые, понимали, что это вещь редкостная даже для прежней жизни, и значит теперь у нее нет цены. Ведь это не жемчуг, который весь одинаков.

— Эти заколки принадлежали твоей бабке, — сказал Шооран, — ей пришлось продать их, чтобы прокормить твоего отца. Я добыл их из сокровищницы Хооргона полторы дюжины лет назад. Но уже тогда я знал, что это чужая вещь, и ее надо отдать тебе.

Шооран говорил, не глядя на Яавдай, замершую рядом с дочерью, но знал, что она слышит и понимает второй смысл его слов. Теперь, когда она знает, кем он был, многое предстает для нее в новом свете. Многое, но не все. Главное осталось прежним — он здесь не нужен.