Неповторимое. Том 3 - Валентин Иванович Варенников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новый закон «О ветеранах», который мы подготовили в 1999 году, детально обсудили в Государственной думе. Представители Президента и Правительства РФ никаких претензий к закону не имели. Все правовые управления – Государственной думы, Совета Федерации, Правительства РФ и Главного правового управления Администрации Президента РФ – тоже обошлись без замечаний.
На процессе обсуждения его в Думе сказалось то, что происходило это перед парламентскими выборами и многие депутаты, рассчитывая на свое избрание на следующий срок и стремясь всячески себя проявить, настаивали на включение их поправок. Новый закон рождался в муках.
Однако, докладывая проект закона во втором чтении, я вынужден был многие поправки отклонить. Несмотря на это, за представленный закон проголосовало сто процентов депутатов. Такая же картина была и при голосовании в Совете Федерации. Словом, были все основания считать, что закону уже обеспечена «зеленая улица».
Но утром 30 декабря 1999 года мне вдруг докладывают, что Волошин подготовил на наш закон вето президента. Это был форменный произвол. В условиях, когда все официальные (в том числе президентские) органы закон поддерживают, вдруг без причин принимается решение наложить вето Президента РФ. Я понимал, что Ельцин интересоваться этим законом, тем более обстановкой, в которой он проходил, не станет. Что ему дадут, то он и подпишет. Как всегда.
Звоню А. Волошину. Отвечают, что его нет. Названиваю через каждые 20–30 минут в течение нескольких часов. Никаких положительных результатов. Что делать? Ведь Волошин в любой момент может забрать документы и уехать к Ельцину на доклад. Тогда все пропало.
Принимаю решение выходить лично на председателя правительства В.В. Путина и просить о помощи.
Звоню. Отвечает приемная. Представляюсь и говорю, что мне крайне необходимо доложить один вопрос: решается судьба закона. Мне говорят, чтобы я побыл у телефона. Буквально через минуту меня соединяют с В.В. Путиным. Слышу уже знакомый мне голос: «Здравствуйте, Валентин Иванович. Слушаю вас». Я стараюсь спокойно доложить обстановку вокруг представленного мной проекта закона. Но чувствую, что у меня прорываются нотки возмущения. – Закон прошел без препятствий все инстанции, и вдруг – вето президента! Ну, хотя бы вызвали меня в Администрацию президента и сказали бы, какие замечания и почему президент не может с этим законом согласиться. Все делается закрыто. Видно, кто-то поставил перед собой цель – сорвать принятие закона, чтобы народ не получил его к 55-й годовщине Победы. На мой взгляд, это недопустимо.
– Будьте у телефона. Я сейчас переговорю с Александром Стальевичем Волошиным, – сказал глава правительства, и затем я частично услышал этот разговор.
Владимир Владимирович сказал, что стоило бы выслушать Варенникова, все-таки автором является Комитет по делам ветеранов. «Я предлагаю пока вопрос заморозить, а в первых числах января вам обоим встретиться, обсудить все вопросы, а затем уже принять окончательное решение», – сказал в заключение В.В. Путин.
Видно, на том конце провода согласились, потому что после этого последовало: «Вот и хорошо, договорились. До свидания». И далее, уже обращаясь ко мне:
– Валентин Иванович. Вы слышали наш разговор? Вас это устраивает?
– Несомненно. Большое вам спасибо.
Мы распрощались. А я еще долго был под впечатлением нашего разговора и думал, как важно государственному деятелю быть обязательным. И довольно странно: когда я звонил Волошину, то мне ответили, что его нет, а позвонив Путину, меня сразу соединили. Не думаю, что у председателя правительства меньше дел, чем у руководителя Администрации президента. В том, как повел сейчас себя В. Путин, я уловил некое сходство с Алексеем Николаевичем Косыгиным. У меня уже была возможность до этого несколько раз убедиться в четкости действий и в обязательности В.В. Путина. Приведу еще один факт.
После потрясений, вызванных насильственным разломом Советского Союза, Вооруженных Сил и военно-промышленного комплекса, ученые в подавляющем большинстве оказались невостребованными. Часть из них уехала в США и Европу, а большая часть (истинные патриоты) остались и продолжали в самых невероятных, зачастую просто в ужасных условиях свою научную деятельность. Конечно, им была нужна помощь, и они отыскивали свои старые связи и, естественно, выходили в том числе на меня.
За годы прежней служебной деятельности, особенно пребывания в течение 10 лет в должности первого заместителя начальника Генштаба, в том числе будучи пять лет одновременно начальником Главного оперативного управления, затем Главнокомандующим Сухопутными войсками – заместителем министра обороны СССР, мне приходилось непосредственно заниматься вопросами развития и строительства Вооруженных Сил, оснащения их необходимой техникой и вооружением, разработкой и испытанием перспективных видов оружия на новых физических принципах и т. д. Поэтому связи с ученым миром, с промышленностью (в первую очередь военной) были тесными, а многочисленные деловые знакомства и работа с учеными были частью нашей жизни.
Как депутату Госдумы и председателю Комитета по делам ветеранов мне в то же время приходилось уделять очень много времени далеко не ветеранским, но нужным нашему Отечеству заботам. Конечно, можно было найти веские причины и отмахнуться от них, мол, каждый должен заниматься своим делом («пирожник должен печь пироги»), но тогда многое бы погибло или уплыло на Запад.
Осенью 1999 года застопорилось у меня решение ряда важных государственных проблем, и я решил доложить об этом председателю правительства. Звоню, отвечает приемная. Я представляюсь и говорю, что хотел бы переговорить с Владимиром Владимировичем. Мне сообщают, что его в кабинете нет, но он в Москве. Я поблагодарил и, поскольку было уже поздновато, уехал домой, решив переговорить с ним на следующее утро. Но вдруг около 21 часа телефонный звонок. Поднимаю трубку:
– Слушаю, Варенников.
– С вами будет говорить Путин. Соединяю.
Для меня это было полной неожиданностью – он звонил домой по обычной связи. И вот я слышу:
– Здравствуйте, Валентин Иванович, вы меня искали?
– Здравствуйте, Владимир Владимирович. Я действительно вам звонил. А так как вы были в отъезде, решил перезвонить завтра и доложить некоторые вопросы.
– Какие у вас на завтра с утра планы? Если ничего не нарушится, то можно было бы подъехать ко мне. Мы все вопросы разберем лично. Чего уж по телефону? – сказал он.
– Я готов. Завтра приеду, – коротко ответил я.
Конечно, я был приятно удивлен и взволнован.
