Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Произносил ли такие или им подобные слова Михаил Глущенко, нам доподлинно неизвестно. Однако после задержания Сбитнева он вдруг в спешном порядке покинул территорию России и осел на просторах объединенного европейского сообщества. По одним данным, в Испании, по другим — в Швейцарии. Возможно, тем самым он решил перестраховаться и дистанцироваться от этого дела, в ходе расследования которого обязательно должны были возникнуть вопросы и к нему. С другой стороны, вероятно, Михаил Иванович почувствовал, что заметно горячей стало и вокруг еще одного громкого дела — «дела Старовойтовой». Если вернее второе, то что это — потрясающее чутье потенциальной угрозы либо непосредственная причастность к событиям?

За него сказать не беремся. Однако факт остается фактом: в скором времени после отъезда (а скорее — бегства) Глущенко сотрудники ФСБ арестовали по подозрению в организации убийства Старовойтовой Юрия Колчина и членов его группировки. В данном случае отрицать факт давнего личного знакомства Глущенко с Колчиным не берется никто. Результат — версия о возможной причастности экс-депутата ЛДПР к «делу Старовойтовой» снова на слуху. Таким образом, кулуарно и в прессе Глущенко приписывают руководство уже третьей по счету (после Боба Кемеровского и Сбитнева) бригадой киллеров. Создается впечатление, что на него хотят возложить ответственность чуть ли не за все громкие преступления, случившиеся в Питере в последние годы.{ К слову, забегая вперед, замечу, что на деле именно так всё и обернулось.} Притом что говорить о действительной причастности Глущенко хотя бы к одному из трех упомянутых киллерских дел на тот момент не приходилось, — несмотря на многочисленные слухи, ни в одном из них он официально не фигурировал. В розыске Михаил Иванович официально не значился (если верить данным ИЦ ГУВД, он вообще кристально чист), но, тем не менее, продолжал мыкаться по чужбинам. Где, дабы развеять скуку, говорят, даже открыл казино на паях с товарищем по несчастью и таким же добровольным изгнанником Михаилом Монастырским.

Ну а здесь, в Питере, незабываемый тамбовский образ Глущенко по-прежнему продолжали демонизировать: после убийства Руслана Коляка в Ялте и Кости Могилы в Москве стали появляться слухи о том, что в обоих случаях это был заказ Глущенко. Мол, таким образом он-де отомстил: первому — за слив команды Игоря Сбитнева, второму — за все остальное плюс за Боба Кемеровского персонально. Поскольку в то время Глущенко уже проживал за границей, остается лишь развести руками и признать, что банды киллеров, находящиеся в подчинении Михаила Ивановича, похоже, просто бесчисленны. И имя им — легион…

В конце 2006 года в аэропорту «Внуково» при посадке пассажиров рейса на Одессу сотрудниками МВД был остановлен житель Санкт-Петербурга Василий Химичев, более известный в определенных кругах как Рыжий.{ Химичев ярко проявлял себя с конца 1980-х. С 1990 года часто упоминался в правоохранительных органах как куратор нелегального бизнеса в гостинице «Москва» и как представитель тамбовской бригады. В начале 1990-х был осужден за вымогательство. Сам Химичев никогда не отрицал своих отношений с Глущенко.} После непродолжительной перепалки оперативники вынудили его показать содержимое карманов, откуда выпал паспорт на имя Михаила Глущенко. (Пристальный осмотр Химичева был вызван тем, что сотрудники питерского ФСБ хотят видеть самого Глущенко, вот только не могут добиться его приезда в Санкт-Петербург.) При этом Химичев пояснил, что неизвестный мужчина возле аэропорта попросил передать паспорт в Одессу. Разумеется, как человек тактичный Химичев его даже не раскрыл…

Зачем Глущенко понадобился внутренний российский паспорт? Версий может быть масса. Самая простая — его старый давно просрочен, так как Михаил Глущенко покинул родину еще до достижения им сорокапятилетнего возраста. Но гораздо интереснее тот факт, что изъятый у Химичева паспорт оказался абсолютно подлинным, полученным в паспортном столе по месту питерской регистрации Глущенко. Вот где интрига-то!..

Семейный бизнес

До недавнего времени в Санкт-Петербурге словосочетание «семейный бизнес» в первую очередь вызывало ассоциации с братьями Шевченко и семьей Мирилашвили. И те и другие, будучи «владельцами заводов, газет, пароходов», входили в супербизнес-элиту города и воспринимались где-то на уровне олигархов регионального значения. Рассказ о Шевченко-старшем завершает мини-трилогию о питерско-тамбовских думских первопроходцах…

В отличие от бывших коллег по партии Михаила Глущенко и Михаила Монастырского, которые использовали свой депутатский мандат скорее как «документ прикрытия», Вячеслав Шевченко пытался заниматься политикой профессионально. И надо сказать, что все задатки для этого у него, безусловно, имелись. Скажем, по сравнению с теми же Глущенко и Монастырским, уровень его образования на несколько порядков выше — Шевченко окончил Ленинградский военно-механический институт, а впоследствии еще и аспирантуру Финэка. Мне говорили, что он имел степень кандидата экономических наук и был автором научных трудов и публикаций по экономической теории кризисных явлений. К тому же у него имелся опыт руководящий работы в достаточно солидных учреждениях и организациях.

В Госдуме Вячеслав Алексеевич не потянулся вслед за своими товарищами в довольно невнятную геополитическую сферу, а занялся более близкими и понятными ему вещами, став заместителем председателя Комитета по туризму и спорту (в советские годы Шевченко некоторое время состоял в руководстве ленинградского ДСО «Спартак»). Насколько он преуспел в законотворческой деятельности, мне судить трудно, однако я слышал, что во внутрипартийной жизни Вячеслав Алексеевич порой позволял себе полемизировать с самим Владимиром Вольфовичем. Так, в частности, говорят, что он потребовал вынести от имени партии на рассмотрение Государственной думы законопроект «О персональной материальной ответственности государственных и политических деятелей за публичные выступления, наносящие экономический ущерб России». То был довольно увесистый камушек в огород Жириновского: после его «эпохального» выступления о планах России по выходу к Индийскому океану поток иностранных туристов сократился весьма ощутимо. Впрочем, Жириновский отказался выносить этот законопроект на рассмотрение. Ну а в 1999 году Шевченко вышел из рядов ЛДПР. Как уверял он сам — «из идейных соображений», хотя, мне кажется, тому были причины совершенно иного рода.

Петербургское «Зерцало жизни», каковым является ежегодно выходящий биографический справочник «Кто есть кто в Санкт-Петербурге», в отношении Шевченко-старшего предоставляет весьма скупые сведения. В справочнике есть лишь упоминание о парламентской деятельности Шевченко в 1995–1999 годах, а также указана предшествующая ей официальная должность — гендиректор ВНИЭП «Росвуздизайн». Согласитесь, что это более чем скромная характеристика для человека, которого в свое время в кулуарах называли чуть ли не одним из «хозяев» Петербурга. Созданная Вячеславом Шевченко вместе со своим младшим братом Сергеем бизнес-группа «Норд» в период расцвета присутствовала практически во всех самых прибыльных сферах бизнеса, а по масштабности участия во всевозможных благотворительных и социальных программах в Петербурге с ним способны были соперничать разве что упомянутые выше Мирилашвили.{ В эту бизнес-империю, в частности, входили ОАО «Норд», клубы «Голливудские ночи» и «Голден долз», ООО «Восточные сладости», известные в Петербурге бренды «Север» и «Метрополь». Кстати сказать, как мне стало известно от источников, заслуживающих доверия, непосредственное отношение к созданию, как минимум, части бизнеса «Норда» имел и Михаил Глущенко. К примеру, в самый первый проект будущей бизнес-империи он… вложил свой ваучер. Как станет впоследствии утверждать сам Глущенко, его помощь братьям Шевченко заключалась в поисках инвесторов. Доходы же от бизнес-империи, по его словам, распределялись по устной договоренности в равных долях: каждый из трех бизнесменов получал по 33,3 %.} Словом, в деловых кругах Северной столицы едва ли мог найтись человек, который не слышал бы о братьях Шевченко. Да и среди рядовых горожан таковых было немало. Причем в данном случае речь идет не только о той части пенсионеров и малоимущих лиц, которых облагодетельствовали братья, — название «квартал Шевченко», под которым подразумевается участок Невского проспекта между улицами Михайловской и Садовой, прочно вошло в городской фольклор постперестроечного периода.