Предвестник шторма - Джон Ринго

Он остановился и посмотрел на стоящие перед ним фигуры. Большинство все еще смотрели с вызовом. Несмотря на регулярные казни дезертиров через повешение до высадки послинов, бегство в подобном случае было распространено столь широко, что им вряд ли предъявят обвинение. Чего они еще не поняли — это что они больше не находятся под действием американских законов.

— Вы получили приказ должным образом назначенного сержанта Ударных Сил Флота. В этом случае ваш проступок подпадает под действие законов Федерации.

Он снова остановился и понизил голос.

— И это означает, что вы только что пересекли порог ада.

Он поднял крепко связанного лейтенанта, держа его за затылок.

— Этот офицер игнорировал прямой приказ. Он возглавлял это отступление. Прежде всего виновен он.

Паппас сжал пальцы, и череп офицера лопнул. Труп лейтенанта упал к ногам выстроившихся солдат, забрызгивая их кровью и кусками мозга. Почти обезглавленное тело дергалось на земле некоторое время, пока на периферийные нервные окончания продолжали поступать импульсы. Большинство солдат стояли ошеломленные, двое-трое смотрели с довольным видом. Затем почти половина согнулись пополам, их стошнило.

— Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили! — прорычал Паппас. — Послины могут вас убить. Если вы снова попытаетесь бежать, я точно вас убью.

Паппас поднял свою М-300 и выстрелил поверх голов. Очередь релятивистских капель пробила брешь в здании Лонгуорта, на улицу посыпалась каменная крошка.

— Это оружие прошьет ваши жестянки насквозь с очень большого расстояния. Вы будете бояться меня больше, чем врага.

— Минометы, они на Семнадцатой улице и расходятся в стороны, — сказал невозмутимый голос по радио. Он время от времени попадался Керену на глаза, вынося то раненых, то мертвых, подзывая добровольцев и даже, прости господи, давая уроки меткой стрельбы. И сейчас он звучал ничуть не более возбужденно. — Можете подбросить нам еще огня, прием?

Голос принадлежал человеку молодому, уверенность — нет. Снова омоложенный.

— Ответ отрицательный, — ответил Керен с рации Тягача-Три. На стальной настил пола с его рук сочилась кровь — от подготовки зарядов на них лопнули волдыри. Экипажу Тягача-Три в конце концов удалось раствориться в толпе добровольцев и смыться. Но это не имело значения. Мины в ствол опускал наполовину смышленый посторонний помощник наводчика. И две девчушки с нашивками подразделения электронного наблюдения нарезали заряды. И еще десяток человек готовили мины. Ублюдки с Третьего были на хрен не нужны.

— Я испробовал все частоты пушкарей. Никого.

Не ответил даже центр управления огнем Пятидесятой дивизии. Вероятно, удрали, сволочи.

— Что ж, — сказал парень в рации голосом, звучавшим одновременно и покорно судьбе, и позитивно. — Где-то да надо умереть.

Керен сменил траверс и немного сократил дистанцию.

— Полагаю, то самое время.

— Ага, — сказал парень на другом конце линии. — Ну, я всегда говорим, что мне не полагалось прожить ни дня после Чосина. Спасибо за поддержку, минометы. Конец связи.

Керен изумленно покачал головой. Парень, наверное, говорил о Валькириях или чем-то наподобие этого.

Майку предстояло принять важное решение. Батальон шел вперед и пересек уже линию фазы Двенадцатой улицы, а он все еще пребывал в затруднении. Но после долгих и упорных раздумий он все же принял решение.

— Дункан? — спросил он.

— Мы наготове! Где вы его хотите?

— Вопрос. Какую мелодию мне следует использовать? — спросил он. Со стороны отдаленного Монумента ясно слышалась стрельба. Там не иначе как считали себя обреченными.

— Чего?

— Я думаю, «Полет Валькирий».

— Чего?

— Или мне следует держаться традиционной?

— Какой традиционной?.. А!

— Н-да, традиционная побеждает. По правде, жаль. Это истинно вагнеровский момент.

Керен поднял голову и зарычал, когда парень, опускающий заряды в трубу, замер. Затем, увидев отпавшую челюсть на его лице, он посмотрел назад. Мелодия звучала знакомо. Сначала он ни за что на не мог ее вспомнить. Но затем, когда приближающееся подразделение начало петь, он вспомнил и стал хохотать так громко, что даже подумал, как бы не умереть от смеха.

Полковник Катпрайс оглянулся на звук за спиной и начал смеяться. Как раз в момент, когда считаешь, что проиграл, жизнь иногда подбрасывает тебе туза. Некоторые из стрелков на пригорке поворачивались ругаться на неуместное веселье, но по мере того как все больше и больше ветеранов присоединялись к хохоту, они вглядывались в тыл — и улыбались. Они не совсем понимали соль шутки — песня была знакома по курсу начальной подготовки, но остальное представляло собой загадку. А старые парни явно понимали, в чем тут зарыта собака.

И под мелодию «Желтой Ленты», гимна Кавалерии Соединенных Штатов, мужчины и женщины Первого батальона Пятьсот пятьдесят пятого полка Мобильной Пехоты, полка «Три Пятака», начали разворачивать боевые порядки.

72

Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III

11 октября 2004 г., 11:16 восточного поясного времени

Тэри Найтингэйл отнюдь не была счастлива. План, который капитан О’Нил передал по команде, был излишне опасен и чреват поражением. Он также оставлял роту «Браво» с открытым левым флангом. Опасность этого была очевидна и слепому. Но только не величайшему в мире эксперту по тактике боевых скафандров.

Он также отослал Эрни с безнадежным поручением: попытаться удержать эту прущую по мосту силу с горсткой пехоты и несколькими трусливыми танкистами невозможно. Их перережут. И Эрни Паппасу придет конец.

Она не испытывала счастья от того, куда зашли их отношения. Она вовсе не собиралась оказаться с ним в одной постели. Но когда капитан поручил сержанту заниматься ее подготовкой, она посчитала легкий флирт уместным. Хороший отзыв сержанта, как бы ее это ни уязвляло, в значительной степени восстановит ее положение в глазах капитана. И поскольку рапорт с оценкой составлял капитан, ее карьера зависела от хорошего расположения этого сержанта.

Флирт, к несчастью, быстро развился в нечто большее. И сейчас она не была уверена, что сможет прекратить их связь, не вызвав эффекта, прямо противоположного тому, которого добивалась. Ситуация получилась чертовски неприятной. И как бы ей ни претило размышлять об этом, смерть сержанта Паппаса, несомненно, даст ей возможность остаться свободной и незапятнанной.