Личная мифология. Как обнаружить ценности, которым я действительно следую? - Андрей Карпов

Всё это звучит довольно банально, но вот вопрос: как происходит процесс научения? Современник Лейбница английский философ Джон Локк считал, что первичное содержание нашего сознания обеспечивают ощущения. Он делил идеи на простые и сложные. Простые идеи воспринимаются разумом механически, они являются неизбежным следствием контакта с реальностью. А вот сложные идеи разум создаёт самостоятельно, оперируя простыми как элементами. Иными или мы имеем дело с адекватным непосредственным восприятием, или с сознательной работой разума7. Лейбниц критикует Локка по обоим пунктам. Лейбниц замечает, что «чувственные идеи просты лишь по видимости»8, поскольку обычно человек не занимается анализом своего восприятия. Отсюда вытекает, «что существуют восприятия, которых мы не сознаём»9. В сущности, Лейбниц задолго до Фрейда говорит о бессознательном в психике человека. «Следует иметь в виду, что мы мыслим одновременно о множестве вещей, но обращаем внимание на наиболее выделяющиеся мысли; да иначе и быть не может, так как если бы мы обращали внимание на все, то надо было бы внимательно мыслить в одно и то же время о бесконечном множестве вещей, которые мы ощущаем и которые производят впечатление на наши чувства»10. Сознание – это луч, высвечивающий наиболее важные участки мыслительной работы. Но психика не ограничивается зоной того, что осознаётся в данный момент времени.

Воздействуя на другого человека, мы это учитываем. Воспитание обычно апеллирует к сознанию. Ученик должен помогать работе учителя, только в этом случае можно рассчитывать на значимый результат. Данный принцип постулировали ещё пифагорейцы. По свидетельству Аристоксена (IV-й век до Р.Х.), «они говорили, что всякое изучение наук и искусств если оно добровольно, то правильно и достигает цели, а если недобровольно, то негодно и безрезультатно»11.

НЛП и другие техники манипуляции людьми, наоборот, стараются не попадать в зону сосредоточенного сознания. Они действуют исподволь, обходя защитные механизмы критического восприятия и рассуждения. Однако если обратить наше сознание вовнутрь и проанализировать основания наших действий, мы можем заметить, как нами манипулируют. Чем сильнее наши аналитические способности, чем более последовательно мы подходим к разбору оснований наших поступков, тем менее мы уязвимы для внешних манипуляций. Ведь в действительности всякая манипуляция – это просто обман. Манипулятор пытается сделать так, чтобы мы воспринимали вызванные им реакции как свои собственные побуждения. В идеале, мы и мыслить должны так, как ему хочется; для этого в центр нашего внимания что-то подбрасывается, а от чего-то, наоборот, наше внимание стараются увести. В результате мы самостоятельно принимаем решения, которые, однако, нужны не нам, а совсем другому лицу. Исключение составляет лишь гипноз.

Слово «гипноз» переводится как сон, хотя, конечно, состояние гипнотического сна значительно отличается от сна обыкновенного. Для введения в гипнотический транс используются различные техники отвлечения внимания, т.е. гипноз также использует уход из-под сфокусированного сознания. Однако добившись отключения защитных критических фильтров, гипнотизёр не ориентируется на естественные психические механизмы, он не играет с сознанием загипнотизированного, «помогая» ему находить нужные решения, а прямо указывает, что следует делать. В этом случае собственная воля человека, ставшего объектом воздействия, утрачивается. То, что он делает в состоянии транса, он, скорее всего, не стал бы делать сам, а порою даже бы и не смог. Если сознание гипнотика отключается полностью, человек, очнувшись от гипнотического сна, как правило, не помнит ничего из того, что с ним происходило под гипнозом (так называемая «спонтанная амнезия»). Собственно говоря, он и не должен помнить, ведь он в этом никак не участвовал. Он был объектом, а не субъектом.

Гипноз используется в качестве терапевтической процедуры. Когда воля человека ослаблена, и он не может самостоятельно выстраивать своё поведение, а вынужденно следует сформировавшимся зависимостям, привычкам и стереотипам, проблему решает чужая воля, дающая установку на качественно иное поведение. Подобные установки внедряются в психику пациента в состоянии гипнотического транса и не требуют их сознательного усвоения. Это – чужеродные элементы, своего рода психические имплантаты: человек сущностно не меняется, он просто начинает себя по-другому вести. Конечно, гипнотизёр может преследовать и иные цели, действуя вовсе не в интересах гипнотика. Но и при абсолютно добросовестной мотивации применение гипноза оставляет ощущение того, что произошёл выход за пределы нормы, явно присутствует какой-то привкус недолжного. В норме мы должны самостоятельно управляться с тем, что попадает под понятие психического, на то нам и дано сознание. Противостояние дурному и овладение хорошим составляют необходимый труд, способствующий развитию личности. Являясь архитектором своей души, человек несёт ответственность за то, что из себя построил. С этой точки зрения обращение к гипнозу – это бегство от ответственности, помноженное на нежелание нести бремя ежедневного труда над собой. Гипноз даёт возможность получить результат, как если бы человек потрудился, но поскольку труда не было, то результат существует отдельно от личности, не становясь внутренним опытом и не сказываясь на навыках душевной работы. Тогда как решения, принятые самостоятельно, изменяют всю полноту души, отражаясь во всех её проявлениях.

Итак, мы можем без опаски опираться на высказанные Лейбницем суждения. Наша душа проста, что означает, в первую очередь, что она целокупна. Мы не можем изменить её часть так, чтобы это не сказалось на всех её проявлениях. Всякое изменение в душе – это именно изменение самой души, а не её части. И наша душа не имеет окон, – иначе говоря, она полностью автономна. Только сам человек может изменить свою душу. Сторонние влияния и внешние обстоятельства – всего лишь информационные поводы, стимулы и провокации, подталкивающие нас к выбору тех или иных мнений, решений и поступков, но мы сами формируем свои представления, приходим к решениям и совершаем действия. Подавив наше сознание, кто-то другой может действовать нами (включая даже внутренние, ментальные действия), подобно тому, как играющий в шахматы ходит той или иной фигурой, но это будут его, а не наши действия. Однако не все наши выборы нами осознаются. Далеко не всегда мы можем дать себе отчёт, почему мы придерживаемся именно такой точки зрения. Многие наши действия совершаются автоматически или спонтанно, что означает, что они не прошли через фильтры сознания.

Имеем ли мы всё это в виду, когда представляем себе, как мы мыслим, или пытаемся охарактеризовать собственное мировоззрение? Обычно нет. В результате наша рефлексия (то есть деятельность сознания по анализу самого себя) оказывается мифологизированной. Мы не достигаем желаемого не только в силу сопротивления обстоятельств, но и потому, что, как выясняется, не очень-то хорошо владеем собой. Уж, казалось бы, человек должен быть для самого себя самым надёжным инструментом. Но мы себя всё время подводим, потому что наша самооценка строится на ложных посылках.

Глава 2. Ценности личные и общественные

Словосочетание «система ценностей» сегодня весьма популярно. Слышали его наверняка все, значительное число людей используют его в своей речи, а главное, многие из нас уверены, что обладают той или иной системой ценностей. Между тем, это не так. Исключения, конечно, встречаются, однако стоит признаться, что в подавляющем большинстве случаев слово «система» не применимо к тому состоянию, в котором находятся наши ценности.

Под ценностями понимаются наиболее значимые для человека смыслы. Ценность – это не только абстрактное понятие, нечто умопостигаемое, выделяемое и определяемое силой ума; в нашем представлении ценность – это ещё и мотивирующий фактор. Признание чего-либо ценностью означает, что мы хотим, чтобы оно определяло нашу жизнь, было целью или наполнением наших поступков.

Ценности у каждого человека свои. Что значит «свои», как правило, до конца не осознаётся.

Обычно процесс обретения ценностей представляется следующим образом. Человек рождается и формируется как личность в рамках конкретного общества, обладающего определённой, то есть специфичной культурой. Культура же – это, прежде всего, набор смыслов. Люди одной культуры пользуются одними теми же смыслами. Смыслы воплощены в вещах, отношениях, привычных интерпретациях. Ценности – это особо выделяемые смыслы; на них принято концентрировать внимание, значимость их подчёркнуто велика, а значение – безусловно положительно. Принадлежа к одной из культур, человек получает воспитание, целью которого является преподание ему стандартного для данной культуры набора ценностей. Однако, становясь самостоятельной личностью, он должен эти ценности акцептовать, то есть сознательно принять, внутренне согласившись с ними. Какие-то ценности подобной проверки не выдерживают и не включаются человеком в число своих. Также может быть изменён и ранг ценности: то, что культура социума ставит высоко, в личной культуре может находиться на втором плане. И наоборот: человек может сделать своим личным принципом то, на что обычно не очень обращают внимание. В течение жизни мы неизбежно знакомимся с иными ценностями, которые также можем заимствовать. Тем временем исходные ценности иногда утрачиваются.