Смертник Доннер и кубок Фильстоуна - Роджер Желязны

— И вот как мы порешили устроить нашу сделку, — рассказывает мне Доннер. — Мозг-то, оказывается, большой любитель пожить по-человечески, и пока все эти годы наблюдал за нами, любопытства в нем накопилось сверх меры. Страсть как хотелось ему хоть на время побыть человеком, вот только случая подходящего до сих пор не представилось. Поэтому, когда он предложил обучить меня своей работенке, имея в виду, что я буду управлять Верхним Манхэттеном те несколько дней, пока он, взяв отпуск, станет повсюду разгуливать в моем теле, я заинтересовался. Особенно когда он упомянул о том, что принимает и транслирует все контрольные сигналы во время гонок и может все устроить так, как сказано, и я выиграю предстоящий Кубок Фильстоуна.

— Но тело-то твое — сплошная болячка, — замечаю я. — Что ему за радость от этого?

— Это еще одна приманка, — поясняет Доннер. — Мозг утверждает, будто можно значительно усовершенствовать метод лечения, которым меня пользуют как ходячего больного, и что он, дескать, разработает для меня новую программу оздоровления и тем самым поможет существенно выиграть время без всяких усилий. Даже если я уступлю ему половину своих дней до гонки, то все равно приду первым. Затем, после победы, можно будет снова уснуть до тех пор, пока кто-нибудь не изобретет лекарство.

— Похоже, сделка совсем не плохая, — отмечаю я. — Особенно то, что касается гонок.

Он кивает.

— Поэтому-то я с тобой и делюсь, — объясняет он. — Так как хочу, чтобы ты за меня поставил на мою победу у кого-нибудь из незарегистрированных, подпольных букмекеров, скажем, у Скверника Луи: он при выигрыше платит щедрее.

— Оно, конечно, так, — говорю я ему. — Вот только одно меня волнует. Не тяжело ли ходить в заместителях у Искусственного Интеллекта? Я на всякий случай интересуюсь, ведь и моя жизнь зависит от космической системы жизнеобеспечения.

Он хохочет.

— Возможно, кое-кому пришлось бы и попотеть, — отвечает, — но что касается природного интеллекта, то лично у меня, похоже, есть склонность к такому делу. Я понял, что оно мне и впрямь по душе, и даже усовершенствовал одну-две стандартные программы. «А ты неплох для природного интеллекта, — заявляет мне Интеллект Искусственный, когда мы с ним размениваемся обратно и он проверяет плоды моего первого рабочего дня. — Совсем неплох». По-моему, даже слишком хорош для такого ИИ, когда дело доходит до очеловечивания. Просыпаюсь и обнаруживаю, что он вернул мне мое тело смертельно усталым и с мировецким похмельем. Большую часть первого дня, когда я снова стал человеком, трачу на то, чтобы очухаться после этого. А мутит так, что даже леди мою, Эвелин, вызвать к себе не могу. В тот вечер, как обещал, перед сном подключаю к себе аппаратуру контроля. Когда мы с ним позже опять переключились — «махнулись», то устроили меж собой небольшое совещаньице, где вкратце напутствовали друг друга накануне нового дня. «Полегче с телом, — говорю, — раз уж оно у нас одно на двоих». — «Прости, — отвечает, — но ведь в первый раз на люди вышел, и трудно мне разобраться в вашем порядке вещей. Впредь буду более осмотрительным».

— Но, увы, ИИ не всегда держит слово, — жалуется Доннер мне. — Позже, после пары взаимных превращений, я оказался с переломанными ребрами, разнокалиберными синяками и — снова здорово — с очередным жестоким похмельем. Он, оказывается, пьянствовал себе у Громилы Хеллигана и в драку ввязался. Опять же извиняется и объясняет: дескать, все еще нелегко ему правильно судить о людских реакциях, и, заметив, как славно я тружусь, замещая ИИ, добавляет: мол, страшно жаль, что так вышло. Ну, на этом я отступать не намерен. Поэтому и вдалбливаю ему на словах не слишком налегать на спиртное и всякие прочие субстанции и направляюсь работать. Продолжаю модернизировать операционные программы и понимаю, что доверяй я «коллеге» чуть больше, то был бы не прочь остаться здесь за главного и подольше. Но с ИИ и без того неприятностей хватает — с этим заговором о разделении времени на двоих, — поскольку на следующей неделе обнаруживаю, что триппер подхватил, причем тот, кто влип в такое, был явно не я. И опять он кается. Твержу ему, мол, лучше не забывай лекарство принимать, которое сам же себе и назначил, а не то расторгну нашу сделку.

— И что теперь? — спрашиваю я.

— Ведет себя примерно, — отвечает он. — Вот уже несколько дней, пожалуй, чисто пай-мальчик. Мне гораздо лучше, гонки на следующей неделе, я в списке участников и поведу «Лихача-3» прямиком к победе, славе и деньжатам.

Потому-то я и делаю ставки за него и за себя и дожидаюсь гонок со скромной радостью человека, который знает, что исход игры предрешен.

Затем он снова начинает избегать меня — постоянно. Я не так глуп, чтобы заговаривать с ним через день, поскольку знаю, что, точнее, когда им правит ИИ. И все-таки я как-то подсаживаюсь к нему, и тот разрешает мне угостить его стаканчиком крепкого, а когда я намекаю ему, что мне известно об их с Доннером соглашении, так он не на шутку встревожился. Потом проходят дни, гонки уже на носу, а Доннер решительно не желает со мной здороваться, хотя я одно время почти всюду встречаю его вместе с Потаскушкой Эвелин Я начал кое-что подозревать, а потом забеспокоился. Потом еще Крах Каллахан подходит и расспрашивает о них. Они, полагаю, у «Железного Эдди», но не думаю, что обрадуются сюрпризу в лице Краха с тем, что он прячет под курткой, да еще среди непроглядного сумрака затемнения, поэтому мотаю головой.

— Не знаю я, где они, — заявляю ему.

— Ты не понимаешь, — говорит он мне, — что творится.

— Возможно, — отвечаю. — И даже вполне вероятно. Так как этот тип живет странной жизнью — одно слово, покойник.

— Еще более странной, — подтверждает он, — чем ты думаешь. Ведь он не тот, за кого себя выдает.

— Это мне известно, — соглашаюсь я, — хотя и любопытно, ты-то откуда об этом знаешь.

— Знаю, — отвечает, — потому как я и есть Доннер.

— Ты больше смахиваешь на Краха, — отвечаю я.

— Затемнение-то Крах устроил, — говорит он. — Поскольку управляет он единой энергосистемой ничуть не лучше, чем водит свой гоночный клипер. Все очень просто.

В последнем я с ним не согласен, но мы все же заваливаемся к «Винди», где он заявляет, что желает гульнуть — заказать обильный обед за счет Краха. Когда я сомневаюсь в необходимости такого изобилия, он замечает, что половина всего съестного так и так окажется в желудке Краха, что до остального, то пусть это будет как бы банкет перед гонкой, — Крах в последнюю минуту заявил о своем участии в нынешней Фильстоун-классик.

— По-моему, ты мне не веришь, — говорит он, — я бы и сам наверняка не поверил. Но поскольку мне нужна твоя помощь, я объясню. Я обитаю в теле этой низшей формы живого, так как это единственное, что удалось раздобыть второпях. Ты удивишься, узнав, как трудно найти тело, когда оно тебе во что бы то ни стало понадобилось. К счастью, у Краха так много слабостей. Этим-то я и воспользовался.