Влада. Бал Темнейшего - Саша Готти

Оттолкнув женщину с собачкой, щуплый полез в карманы своей куртки, и из них вдруг брызнули сухие тонкие макароны.

– Не, не то, ща!.. – он продолжал топтаться на месте, с хрустом давить подошвами кроссовок выпавшее из карманов богатство. – А вместо денег макаронами возьмете?

– Молодой человек, выйдите из магазина! – завопила продавщица, которой вылетевшая макаронина попала прямо в глаз. – Охрана!

Охранник магазина, рванувшись к кассам, был остановлен внезапно налетевшим на него ливнем сухих спагетти, от которых ему пришлось закрываться руками. Очередь зашумела: на головы покупателей сверху, из ниоткуда, сыпались макароны, падая за шиворот, застревая в волосах.

– Ох… Охрана! – продолжала подавать сигналы бедствия продавщица. – Куда вы смотрите?! Что тут происходит, макароны на голову откуда?!

– Макароны?! – оскорбился шуплый, ткнув себя большим пальцем в грудь. – Это вам не макароны, а домовое проклятие! Я нечисть, просекаете, дамочки?!

– Да они издеваются! – вскипела женщина с собачкой. – У одной денег нет, а набрала сто сырков, теперь еще парень фокус с макаронами устроил! Они заодно, я таких знаю! Проверяйте-ка сумки, у кого вытащили кошелек!

Очередь дружно запаниковала, вытряхивая макароны из волос и начав рыться в сумочках и карманах.

– Гоните его в шею!!! – закричала еще одна женщина с багровым от ярости лицом.

Очередь бушевала, кипела и возмущалась. Наглого паренька ругали, охранник, который обнаружился неподалеку, все еще боролся с небольшим локальным смерчем из макарон, который крутил его на месте, не давая прорваться к кассам.

– Вы будете платить за покупки? – рявкнула кассирша, мысленно желая девчонке с сырками провалиться в специальный ад для самых ужасных покупателей.

– Я забыла кошелек, – еще с минуту покопавшись в сумке, вздохнула Влада, после чего кассирша возмущенно принялась перекладывать сырки, звать помощницу с ключами от кассы, отвечать раздраженным покупателям, и самое главное – сердиться, сердиться, сердиться…

Выбравшись на улицу, где под дождем на парковке деловито толкались машины, Влада прислонилась к стене магазина. Вот теперь, после скандала у кассы, было гораздо лучше, даже хорошо. Это все равно был голод, но уже не такой мучительный.

Прикрыв глаза, Влада сквозь ресницы смотрела, как хмурый московский день перетекает в вечер, как суетятся вокруг своих машин люди с тележками покупок.

Нынешнее начало сентября было пустым и беспощадным. Без привычного гомона сокурсников, без Носферона с его вечным ворчливым охранником, без аудиторий и лекций, без переживаний и звонков деду о том, как она добралась до университета… и без Егора.

Егор снился постоянно, приходил и молчал, глядя на нее из-за пелены то ли дождя, то ли тумана.

Потом сон переносил ее на кухню, в старую питерскую квартиру на Садовой улице, и дед неторопливо заваривал ей чай, позвякивая фарфоровым чайником.

– Мне приснился такой ужас, деда… – жаловалась Влада. – Что мой мир рухнул, и я не знаю, как мне жить дальше.

– Да как же рухнул, – дед улыбался, поглядывая в окно. – Все в порядке, мир на прежнем месте. Только вот дождик пойдет скоро. Что же ужасного тебе приснилось?

– Тот день, когда мы сдавали экзамены в Носфероне… – сбивчиво объясняла Влада. – Наш дежурный ведьмак явился прямо на экзамены и напал на нас! Он чудовище, собиратель жизней, обманщик… и моя жизнь оказалась главная! Я ведь не такая, как другие. И самое страшное… Мне приснилось, будто Егор заменил меня собой, спас нас всех, понимаешь?! А ты приехал в Носферон в день битвы, и… и… деда-а… – совсем по-детски всхлипнула Влада, цепляясь за рукав стариковского кафтана.

– Ну что ты, Владочка, перестань, – уговаривал дед, позванивая чайной ложкой в чашке. – Вот, выпей чайку с ромашкой, у тебя снова низкое давление. Все это страшные сны. Ведь я здесь? – дед посмеивался, качая головой. – Да и путь Егора не закончен. Ух, дождиком не обойдется, сейчас гроза какая будет, смотри…

Влада припадала губами к чашке, ощущая жар от ромашкового настоя и радостно глядя на начало весенней грозы в распахнутом окне. Над крышами прокатывался гром, занавески на кухне взмывали под потолок от порывов ветра, и крупные капли начинали барабанить по подоконнику.

Внизу, на залитом дождем асфальте, отражался как в зеркале двор, плывущий в облаках сиреневого цвета; спасаясь от ливня, между лужами поспешно трусил рыжий кот. Светловолосый паренек лет семнадцати бежал через двор, размахивая букетом сирени…

Потом во сне приходило понимание, что все происходящее нереально.

Пальцы вцеплялись в клеенку на столе, будто стараясь удержаться на этой кухне и в этом весеннем мире, Влада кричала, что хочет остаться, и… тут же просыпалась.

А реальность обрушивалась опустевшим домом на окраине Москвы, опостылевшим и чужим, который после смерти деда будто сжался и стал гораздо меньше, чем был.

Влада брела в ванную и подолгу разглядывала себя в зеркале, пытаясь осознать, кто же она теперь такая. Перерождение в вампира благотворно отразилось на внешности, даже сделало ее выше ростом, и принесло красоту, которой раньше не было. Только красота была другой, совсем не такой, как у девчонок-вампирш с вампирского факультета. Те были хищно-красивыми, агрессивными во всех движениях и словах. А Владе достаточно было молчать, но даже в молчании и спокойствии она притягивала взгляды так, что трудно было оторваться. Выровнялись черты лица, ставшего утонченно-красивым, даже исчез вечный шрам от детской ветрянки над бровью. Плечи расправились, фигура стала гибкой и в то же время по-девичьи округлой, из облика ушла подростковая угловатость. Больше не девочка, а девушка – только, несмотря на всю свою красоту, печальная и напряженная…

«Я будто зависла во времени, остановилась и не знаю, что мне делать дальше. Где-то далеко идет война светлых с нашими. Тайный мир живет, движется, а я – нет. Будто погибла тогда, вместе с Егором… почему я постоянно слышу во сне, что его путь не закончен?»

Мысли в голове текли медленно, и Влада словно оцепенела, глядя как открываются и закрываются стеклянные пасти супермаркета.

Щуплый паренек с бутылкой колы выскочил из магазина, встал и принялся отряхиваться от макарон, оглядываясь по сторонам. Заметив, что Влада на него смотрит, он широко улыбнулся, показав острые мелкие зубки.

– Ливченко, подойди сюда! – негромко окликнула его Влада. – Вот скажи, я просила устраивать это безобразие?

– Опаньки, Огнева! – делано удивился паренек. – А я в магазе терзался – ты или не ты?!

– Подойди сюда, врун несчастный.

Паренек вздохнул и нехотя приковылял напрямик через огромную лужу, загребая ее кроссовками. В сумерках его глаза чуть заметно отсвечивали фиолетовым: первый отличительный признак нечисти, который люди обычно не замечают. И уж тем более не знают, что у каждой нечисти свой оттенок глаз: а фиолетовый отличает именно домовых.

– Зачем ты вообще полез орать, что ты нечисть и сыпать своими домовыми проклятиями?

– Да больно было смотреть на тебя. Смертельная вампирша, которая питается объедками, – паренек хихикнул, взбалтывая жидкость внутри пластиковой бутылки. Побывав в янве, обычная вода приобрела новый вкус, играющие искорки и гордое название «жуть-кола» – любимый напиток нечисти. – Я, конечно, не напрашиваюсь на спасибо, но воздух там прямо искрился. Запить хочешь?

– Нет! – фыркнула Влада. – Если не просят, так не суйся со своей помощью, Ливченко!

– Ващ-ще я как бы твой личный домовой, – развязно ответил Диня. – Приписан к твоей семье, и стопудово помогать должен. Короче…Огнева, ты ващ-ще забыла, кто ты такая?

– Не смей меня называть смертельной вампиршей! Я людей не убиваю!

– Ла-адно, – протянул домовой, морща нос. – Но я не о твоих силах, на которые тебе наплевать с высокой колокольни. Ты отхватила лучшего парня в тайном мире, и чего тормозишь теперь? Тебе полагается дворец – раз, привилегии – два, свита – три…

– Не лезь не в свое дело. Еще свиты мне не хватало.

– Вот не хватало! – не унимался домовой. – И свиты, и дворца в Питере, и бала, и ващ-ще! Темнейшая семейка это же круть, шикардос, у них же денег немеряно! Мы же с тобой теперь элита тайного мира…

– Та-ак, ну все ясно, – оборвала домового Влада. – Потому ты и не отстаешь. Хочешь попасть ко двору Темнейшего, карьерист несчастный…

Домовой вжал голову в плечи и заморгал глазками, изобразив на физиономии «покерфейс».

– Так вот – обойдешься, Ливченко! Я еще не невеста ничья, и не будет у меня никаких свит. Иди-ка ты на все четыре стороны!

– И не подумаю, – буркнул домовой. – Ты просто свихнулась, все уже говорят…

– Обнаглел?! – Влада вдруг, не справившись с собой, схватила домового за шиворот и как следует встряхнула. – Да как ты смеешь?!